Эволюция рабства в германском мире в поздней Античности и раннем Средневековье - Михаил Вячеславович Земляков

Кроме того, по мнению обоих, правоспособность и социальный статус отдельных категорий рабов был неодинаковым и зависел от их профессиональных навыков и выполняемых ими работ в хозяйстве господина. Особое внимание уделено описанию статуса «привилегированных» категорий рабов, зависимых от церкви и короля (pueri regis, homines ecclesiastici, ministeriales и др.)[260].

Фундаментальные труды Г. Вайтца и Х. Бруннера не лишены недостатков. В отличие от своего предшественника, Я. Гримма, оба автора очень мало писали об источниках рабства. Фактически, некоторые пути порабощения (самозаклад, война, продажа в рабство) встречаются лишь у Х. Бруннера[261]. При описании «германского» периода истории оба нередко используют данные варварских правд V–IX вв. в ретроспективном плане; это иногда приводит к созданию обобщённой картины немецких правовых древностей (как у Я. Гримма), из которой сложно вычленить сведения об отдельных племенах I–V вв. Тот же приём в меньшем масштабе используется по отношению к королевствам Меровингов VI–VIII вв. и империи Карла Великого. При анализе правового положения рабов в государстве франков VI в. авторы постоянно привлекают без особых оговорок материалы варварских правд германских племён, завоёванных франками не ранее VIII в. (Лангобардской, Алеманнской, Баварской).

На основе достижений немецкой исторической и юридической наук первой половины XIX в. выходит небольшая, но крайне информативная работа И. Ястрова «О уголовно-правовом статусе рабов у германцев и англосаксов». По сути, это единственная для XIX в. работа, представляющая собой детальный сравнительный анализ социально-правового положения лично зависимых групп населения в Северной Галлии VI–IX вв. и Англии VII–XI вв. на основе правовых источников (варварских правд, капитуляриев Каролингов и Меровингов, законов англо-саксов). Ястров проанализировал в сравнительном аспекте титулы о рабах во всех без исключения северогерманских (Тюрингской, Саксонской, Фризской) и франкских (Салической, Рипуарской, Хамавской) правдах. На основе разделения всего содержания германского права в отношении рабов на четыре тематических блока (наличие / отсутствие вергельда у раба; преступления раба против других категорий; преступления против рабов; степень участия рабов в судебном процессе) он проиллюстрировал своё ключевое положение: по мере развития варварского общества в Англии и Северной Галлии раб от полностью бесправного состояния, подобного другому движимому имуществу своего господина, переходил к постепенному обретению права представительства в суде в качестве потерпевшего, ответчика, свидетеля по делу, к самостоятельному возмещению ущерба от своих действий в отношении господина и третьих лиц[262].

Наиболее архаичным (и приближенным к имуществу) Ястров полагал положение рабов у тюрингов, саксов и фризов; близко к ним по статусу находились рабы салических франков начала VI в.[263] Однако уже со времени правления сыновей Хлодвига, т. е. в момент появления первых меровингских капитуляриев, рабы приобретают некоторую долю ответственности за свои преступления; развитие данной тенденции в Рипуарской правде, по мнению Ястрова, поднимает их из разряда имущества (Sache) в разряд «персон ограниченной правоспособности» (Person des geringeren Rechts)[264]. Наиболее высоким статусом обладали рабы англо-саксов в судебнике Альфреда: если в Кенте они ещё являли собой «людей ограниченной правоспособности», то в Уэссексе времён Инэ они были подняты (по величине компенсации за жизнь, по возможности участия в суде) на одну ступень с теми «свободными» людьми, которые уже попадали в зависимость к какому-либо крупному землевладельцу[265].

Несмотря на некоторый схематизм представленной Ястровом концепции, в целом линия движения рабов к повышению социального и правового статуса, их сближение с попадавшими в поземельную и личную зависимость бывшими свободными людьми и в конечном счёте — слияние в один слой средневекового крестьянства, аргументирована у него последовательно и чётко.

Однако работа не лишена недостатков. В частности, спорным видится заявление автора о том, что Салическая правда не даёт сведений о более позднем этапе развития рабства в государстве Меровингов, нежели правление Хлодвига[266], т. к. более поздние редакции Lex Salica повторяют Urtext (те самые 65 титулов, зафиксированные при короле Хлодвиге). Это утверждение проистекает из того, что сам Ястров не занимался текстологическим анализом Салической правды[267] и потому не обратил внимание на те казусы в тексте памятника, которые свидетельствовали об изменении роли и социального значения рабства у салических франков на протяжении середины VI ― начала IX в.

Однако в известной мере Ястров всё же стал предшественником исследовательского направления, занимавшегося текстологическим анализом и сравнением титулов различных варварских правд. С помощью данных исследовательских процедур немецким учёным XX ― начала XXI в. удалось во многих случаях установить разновременность фиксации некоторых слоёв Pactus legis Salicae, различные конъектуры и заимствования из других источников в этом правовом тексте. На основе определения абсолютной и относительной хронологии различных семей рукописей, первоначального текста различных редакций и более поздних правок его составителей и переписчиков стало возможным говорить об отражении во многих титулах Салической правды, посвящённых отношениям рабства и личной зависимости, эволюции отдельных социально-правовых статусов.

В том ―же русле Rechtsgeschichte проводил свои исследования Э. Майер[268]. Основное внимание он сосредоточил на сравнительном исследовании франкских правд. Он посвятил источниковедению Рипуарской правды объёмную работу, уделив в ней внимание также проблемам социального устройства рипуарских франков в VI–VIII вв. Особое внимание он сосредоточил на таких лично зависимых категориях, как вольноотпущенники короля и церкви, отделив их от прослойки собственно рабов короля, церкви и частных лиц, а также проанализировав их права и обязанности в рамках варварского общества[269].

Очень большую ценность для европейской науки второй трети XIX в. заключают в себе работы Э.Т. Гаупа[270]. В первую очередь, ему принадлежит тщательный источниковедческий анализ различных варварских правд, в результате которого удалось установить родство или сходство некоторых из них, впоследствии подтверждённое немецкими историками и источниковедами начала — середины XX в. Речь идёт, прежде всего, о Салической, Рипуарской и Тюрингской правдах, а равно и Фризской, Саксонской и Лангобардской правдах и законах англо-саксов[271].

На основе условного подразделения германских племён на две группы — «свевских» и «не свевских», он приходит к выводу о различиях в генезисе слоя несвободных, лично зависимых членов племени в таких племенах ещё до момента переселения на бывшие территории Империи. Так, в законах «свевских» племён (например, части тюрингов, вестготов, бургундов) происходит формирование только одного слоя несвободных — рабов (servi), тогда как у «не свевских» народов (например, саксов, фризов, салических и рипуарских франков) встречаются сразу две категории зависимых людей — рабы и полусвободные (liti, aldii)[272]. Хотя некоторые исторические факты не подтверждают этого построения[273], само по себе оно достаточно остроумно. Кроме того,