Собрание сочинений в семи томах. Том 5. На Востоке - Сергей Васильевич Максимов

лицо и садятся всюду. Жужжал комар — тоскливый и докучливый гость на Амуре, но комарам еще — как уверяют казаки — не время (20 мая). Появились мухи, одна сейчас влетела в каюту — огромная, черная, шумливая.

На левом берегу начали наконец появляться еще голые деревья-розги густыми кустами, но печального красноватого цвета и без всякой зелени. Низменность предсказывала прежде близость станицы, но теперь это уже не примета: низменности обложились кругом, но низменности эти — последние. Сегодня же для нас начинается Хинган, картинный, говорят, интересный. Но вот пока станица Халтанская или Косаткина».

Халтан — это станица оттого, что так названо было это место первыми обитателями, орочонами. До сих еще пор сохранилась покинутая орочонами юрта в неприкосновенной целости и тут же подле нее мельница с жерновами. Хозяин оставил старое пепелище по приказанию маньчжур, и, конечно, неохотно; но сила власти взяла верх над силой привычки к насиженному и отогретому местечку. По словам казаков, все соседние им орочоны отведены к Айгуну и размещены по тому тракту, который ведет от этого города к главному городу области, Цицикару, в числе — как уверяют — двенадцати тысяч. Причину этого полагают в том, что — как говорят — между маньчжурами прошел верный слух, что русские намерены в непродолжительном времени идти внутрь Китайской империи, и по ближайшему пути: именно к городу Цицикару. И вот по этому случаю приготовляется им на этом пути препятствие и сильная отпора. Но эти вооруженные орочоны успели уже привыкнуть и полюбить русских.

— И будь у нас, — говорили казаки, — будь лишняя мука, крупа, одежда — орочоны эти и не задумались бы: все бы перешли на нашу сторону. Маньчжурами они крепко недовольны: нойоны их грабят. «Не успеваем-де соболей бить, а не знаем, как и выплатить: все, что ни выловим, все идет в ясак, и все еще мы же — говорят нам нойоны — в большом долгу у них. Араки (водку) и буди (пшено) ценят ужасно дорого, а наших соболей почти ни во что не ставят. Русские пришли — мы ими довольны, у нас соболи стали подороже: видно, новые люди толк в них знают».

Дома свои инородцы перед уходом сожгли и здесь, будто бы по приказу маньчжурского нойона, который — по слухам — и сюда наезжал также. Орочон поблизости станицы не видать теперь вовсе.

Место для станицы этой, равно как и предыдущей, Иннокентьевской, и для заселения в полном смысле слова великолепное и удобное. Равнина здесь и там суха и неоглядна. Горы — отроги Хинганского хребта — чуть-чуть синеют вдали. С обеих сторон ст. Халтанской выбежали речки, в которых в прежние годы ловили много рыбы (так как-де рыба была очень дикая, глупая); теперь, однако, попадает заметно меньше («стала опасаться снастей наших: ведь она тоже рассуждение себе имеет»). Я ходил по тропинкам, проложенным сзади станицы; суходолье выстилалось мелким приземистым кустарником, теми кустиками, которые в сообществе с полынью любят затягивать жилые места, и одни без полыни все те суходолья, которые раз когда-то были уже пропаханы. Доказательство последнему — дом старика орочона, оставленный им только в прошлом году. Станица отнесена несколько на пригорок: в 20 лет один раз (по свидетельству старика орочона) Амур успел залить весенней водой все это место. Замечательно, что при начале заселения позади станицы была болотистая луговина; стали выжигать траву и валить кустарник — высохла. Я шел по ней свободно, а без указания и подозревать бы не мог, чтобы тут так недавно могло быть сырое болото. Все остальные места кругом — сухие.

Земля трудна, жестка была для первоначальных работ, но теперь обещает хороший урожай. Если казак не поленится, раз пропахавши землю, пройтись по ней плугом в другой раз, чтобы разбить траву и корни и таким образом дать им время загнить и превратиться в назем, — урожай верный. Без этого перегнивания трава вздохнет и будет потом глушить хлеб. Жечь траву на выгонах казаки также полагают необходимым: прошлогодняя трава глушит свежую и в то же время сама по себе совершенно бесполезная ветошь. Даже самый воздух хуже. «Воздух на свежей траве здоровее», — замечают даже сами казаки. Земля под станицей — по рассказам — благодарна до такой степени, что, если, например, росток или траву поднявшегося картофеля несколько подрезать у самого корня и потом пересадить в новую ямку, в новое место, картофель получается необыкновенно крупный (толщиной в здоровый кулак). Надрезанный стебель при этом процессе обыкновенно поднимается снова, но потом отваливается. Невидимому, и сами казаки своей новой землей довольны — не нахвалятся. «Одно только тяготит, — говорили они, — что сперва очень трудно было — маялись: жестка земля была, и дело несвычное. Приглядимся — пойдет на лад: все от времени».

Сторонние обстоятельства также благоприятствуют станице. Две реки: Ганукан, выбежавшая из озера, дает часто осетров и калуг; а Хара (впадающая в Амур в 30 верстах выше Иннокентьевской и на двадцать верст подходящая к Касаткиной) идет хребтами, в которых много соболей[8]. Места по Харе весьма удобны для заселения; некоторые из халтанских казаков успели уже упромыслить на ней несколько соболей. Вот что рассказывал мне по этому поводу один из казаков:

— Соболь в хребтах живет, в норах. Он ведь тоже сам промышленник: питается кровью, ест полевых мышей и других маленьких зверьков, которых может одолеть своей силой. За ними ходим с собакой. Собаки уж их и должны отыскивать, а зверь соболь — злюга. Да на беду, наши собаки плохие, и ведутся они в здешних местах как-то туго, таскают щенят — да все каких-то неладных, мохнатых, глупых. К этому вот мы еще не успели присноровиться. Опять же в здешних местах лисиц много: брали на отраву. Про медведей не слыхать. В прошлом году тигра убили.

И вот что рассказывал мне и по этому последнему поводу один из зауряд-офицеров казачьих:

— Залег тигр на острову, в чаще, а чаща густая была: только теперь и начали мы ее выжигать; трава на острову превысокая.

Вижу я и островок этот, как раз подле крайней избы селения, от которой отделяется узеньким ручейком. Густота растительности на нем действительно замечательная. Зауряд продолжал:

— Поселился он в этой чаще — стал собак заманивать. Думаем, скоро, пожалуй, и до скотины доберется. Я собрал десять человек казаков с винтовками: собак не взяли. Думаем так: бросится он на собаку, собака испугается, побежит к человеку — тигр человека