История Земли в 25 камнях: Геологические тайны и люди, их разгадавшие - Дональд Протеро

и Южной Америке, Евразии и Африке. К кайнозою тектоническая активность почти полностью прекратилась, поэтому здесь очень мало слоев с ископаемыми млекопитающими, и в целом летопись кайнозойских окаменелостей относительно бедна. Исключением служат необычные отложения заповедника Риверслей в штате Квинсленд. Его окаменелости соответствуют миоцену и состоят в основном из ископаемых млекопитающих и других наземных животных, упавших в карстовые воронки в известняке.

Тем не менее австралийские геологи делали все, что могли. Многие ученые изучали докембрийские полосчатые железистые кварциты, окаменелости мягкотелых позднего протерозоя в хребте Флиндерс или удивительно хорошо сохранившихся девонских рыб формации Гоугоу.

Один из таких геологов – легендарный сэр Дуглас Моусон (1882–1958), который также известен как исследователь Антарктики (рис. 16.1). Он начал свою карьеру, изучая горные породы в Меланезии, а позже в Новом Южном Уэльсе; затем в 1907 г. присоединился к экспедиции сэра Эрнеста Шеклтона в Антарктиду, где оставался более двух лет – большинство членов отряда к тому времени уже вернулись. Моусон первым взошел на Эребус, второй по высоте вулкан Антарктиды (3794 м). Он, кроме того, один из первых людей, побывавших на Южном магнитном полюсе. К счастью, геолог отказался в 1910 г. присоединиться к злополучной экспедиции Роберта Скотта к Южному полюсу. Скотт со спутниками добрались до полюса только через месяц после норвежца Руаля Амундсена, а затем вся его группа погибла при возвращении.

Рис. 16.1 Фотографии Дугласа Моусона. (А) Моусон опирается на сани в начале Австралийской антарктической экспедиции в 1912 г. (В) Моусон, все еще страдающий от обморожения и недоедания, через неделю после одиночного возвращения из разведочного похода в феврале 1913 г. Источник: Wikimedia Сommons

Вместо этого Моусон в 1911 г. организовал и возглавил Австралийскую антарктическую экспедицию, которая нанесла на карту и изучила большую часть Восточной Антарктиды. В одном из разведочных походов участвовали, кроме Моусона, англичанин Белграв Ниннис и швейцарец Ксавье Мерц. Через месяц Ниннис провалился в трещину вместе с нартами, где лежали запасы продовольствия для людей и собак, так что из-за недостатка еды Моусону с Мерцем пришлось возвращаться на базу, питаясь мясом оставшихся собак. Оба страдали от гипервитаминоза А, поскольку съели слишком много собачьей печени. Мерц умер в пути, а Моусон в одиночку преодолел в холод полтораста километров, при этом однажды упал в расселину и повис на веревке от саней. Он вспоминал, что успел сказать себе: «Это уже конец», поскольку ждал, что сани соскользнут в пропасть, но они остановились, и полярник сумел выбраться на поверхность. Состояние Моусона все ухудшалось, на ногах в местах обморожений стала сходить кожа. Когда он сумел добраться до базы, где оставалось несколько человек из других партий, оказалось, что экспедиционное судно только что ушло. С капитаном связались по радио, но сильный ветер не позволил экипажу вернуться. Так Моусон остался еще на одну зимовку и в итоге провел в Антарктиде почти три года. Дэвид Робертс изложил эту историю в книге «Один во льдах: Величайшая история выживания в истории путешествий» (Alone on the Ice: The Greatest Survival Story in the History of Exploration). Сам Моусон в книге «Родина снежных бурь» (The Home of the Bizzard) описывает свое изматывающее путешествие, в том числе пронизывающий ветер на мысе Денисона: скорость его составляла в среднем около 100 км в час – с порывами до 350 км в час.

Оправившись от пережитого, Моусон помогал в поисках тел и дневников участников злополучной экспедиции Скотта. Во время Первой мировой войны он служил в британской армии, а в 1919 г. вернулся в Австралию и оставался профессором геологии в Аделаидском университете до выхода на пенсию в 1952 г. Бо́льшую часть своей карьеры он занимался картированием и изучением геологии Австралии, особенно хребта Флиндерс в Южной Австралии, который теперь известен своими верхнепротерозойскими породами и древними видимыми макроскопическими окаменелостями странных существ, составлявших так называемую эдиакарскую биоту. Однако тяга к исследованиям Антарктики была у него в крови, и в 1929–1931 гг. он возглавил совместную британо-австрало-новозеландскую антарктическую экспедицию, в результате которой была определена Австралийская антарктическая территория. Моусон умер в 1958 г. в возрасте 76 лет – не в какой-нибудь ледяной пустыне, а от старости в собственной постели. Геолога считают одним из величайших исследователей и ученых Австралии, одно время его портрет изображали на австралийской 100-долларовой банкноте, а его имя носят многие места Австралии и Антарктиды.

Благодаря своему многолетнему опыту работы на антарктическом континенте Моусон был прекрасно знаком с ледяными щитами и ледниковыми отложениями. В породах верхнего докембрия хребта Флиндерс и в других местах Южной Австралии он обнаружил мощные отложения так называемого ледникового тилла (рис. 16.2). Тилл (морена) представляет собой неупорядоченную и нестратифицированную массу валунов, гравия, песка и глинисто-алевритового материала, которую оставляет фронт ледника, когда лед начинает таять. Эти отложения весьма характерны, поскольку другие источники не производят ничего подобного, и поэтому в геологической летописи они служат признаком древнего оледенения. Однако многие геологи предпочитают использовать термин «диамиктит» (от древнегреческих слов, означающих «тщательно перемешанный»), а иногда слово «тиллоид» – как уклончивый способ описания пород с такой текстурой, не указывающий прямо, что они ледниковые. Вслед за Оскаром Куллингом (работа 1934 г.) и Уолтером Хаучином Моусон пришел к выводу, что тиллоиды – свидетельство какого-то глобального ледникового явления в позднем протерозое, поскольку древние ледниковые отложения в Австралии находились недалеко от современного экватора. Но к концу 1950-х – началу 1960-х гг. геологи стали отвергать эту идею, поскольку тектоника плит показала, что Австралия и другие континенты с течением времени перемещались на большие расстояния. Австралийские докембрийские ледниковые отложения предположительно могли появиться в то время, когда континент находился ближе к Южному полюсу. По иронии судьбы сегодня нам известно, что Австралия в то время находилась прямо на экваторе, то есть даже в более жарком климате, чем считал Моусон, так что его доказательства были надежнее, чем думали другие специалисты.

Сэндвич из ледниковых отложений с известняком

Однако идея глобального оледенения в позднем докембрии не умирала. В 1964 г. кембриджский геолог Уолтер Брайан Харланд (1917–2003) опубликовал знаменитую статью, в которой показывал, что ледниковые отложения тропического верхнего докембрия не ограничивались Австралией. Как и Моусон, Харланд не понаслышке был знаком с ледниками и ледовыми щитами, поскольку провел много времени в Арктике. Он создал Кембриджскую программу арктического шельфа, а с 1938-го по 1960-е гг. лично участвовал в 43 полярных полевых сезонах (и возглавлял 29 из них), составляя геологическую карту архипелага Шпицберген (он же по-норвежски Свальбард) – группы островов между Норвегией и Гренландией. Геолог обнаружил не только отложения недавно таявших ледников, но и обильные ледниковые отложения верхнего докембрия – причем как на Шпицбергене, так и