Владимир Гаков - Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения)

Что же нового изобрел Азимов по сравнению с предшественниками?

Ранняя американская фантастика — это не "готический роман" начала XIX века. И воззрения прагматичного "технаря" Азимова, уж конечно, никак не напоминают романтически-возвышенные страсти Мэри Шелли: "Мои роботы были машинами, сконструированными инженерами, а вовсе не псевдолюдьми, созданными святотатцами. Они вели себя рационально, следуя законам, что были записаны в их "мозгах" с момента рождения".

Но нет правил без исключений. Выяснилось, что более всего привлекало писателей не безупречное поведение роботов, а как раз наоборот: отклонения от нормы, интеллектуальные и нравственные тупики, в которые заводило слепое следование Трем Законам. Не будь этих парадоксов, в которых запутывались (и с азимовской помощью — распутывались) роботы, вынужденные поступать "по-человечески", не было бы и книги. Азимов любил заковыристые загадки и очень скоро понял, что открыл в буквальном смысле золотую жилу: головоломок там было — на любой вкус и без счету.

Жила нуждалась в разработке, а читатель фантастики, жадный до "техописаний", нуждался в научных объяснениях. Поэтому Азимов, человек фундаментальный и педантичный, сел за разработку основ науки, которую он назвал "роботикой"[29] (по созвучию с физикой, механикой, генетикой и так далее). Каково же было его удивление, когда спустя много лет он наткнулся на слово "роботехника" в вебстеровском толковом словаре английского языка!

Итак, историческая триада: Шелли — Чапек — Азимов. Мэри Шелли писала в духе "готического романа", Карела Чапека сформировала ироничная социальная сатира начала века. Айзек Азимов — это уже плоть от плоти американской научной фантастики, молодой, наивной, дерзкой и слегка самоуверенной. И роли были разобраны в соответствии со вкусами: романтику почудилось видение, многозначительный символ, сатирик нарисовал беспощадную карикатуру, а научный фантаст ничтоже сумняшеся сформулировал аксиомы и на их базе принялся выстраивать систему.

Предыстория роботов в мировой фантастике закончена.

Когда-нибудь о содеянном этими тремя будут помнить, вероятно, только историки фантастики — увы, все преходяще в этом мире, тем более читательская популярность. Однако Шелли, Чапек и Азимов оставили о себе память, не уступающую упоминаниям в справочниках и энциклопедиях, — они оставили слова, прочно вошедшие в нашу повседневную жизнь. Те самые шекспировские "врезанные в память письмена" прочнее мрамора, которые "текущие столетья не сотрут". И пока существует человеческий язык, наши потомки, произнося слова "Франкенштейн", "робот", "роботехника", будут вспоминать о людях, которые ввели в мир роботов.

Было время, когда перед лицом Вселенной человек был одинок и не имел друзей. Теперь у него есть помощники, существа более сильные, более надежные, более эффективные, чем он, и абсолютно ему преданные…

Азимов представил положительного героя. Завязывается интрига, а зритель постепенно постигает скрытый смысл происходящего. Декорации, грим, условность сцены — все это отходит на задний план; актеры разыгрывают фантастическую драму, но мы воспринимаем события на сцене как часть окружающей действительности.

Нелегко уследить за всеми персонажами — их слишком много (создание полного обзора всей фантастики о роботах — дело абсолютно безнадежное). Одних типов механических существ было напридумано столько, что Станиславу Лему в его двухтомном труде "Фантастика и футурология" при перечислении пришлось задействовать все буквы латинского алфавита. Ну-ка, попробуем и мы — с русским. Роботы в мировой фантастике овладели множеством чисто человеческих профессий. Это (а) спарринг-партнеры в боксе (Р. Мейтсон, "Железный человек"); (б) шахматисты (Б. Штерн, "Сумасшедший король"); (в) статисты в "шоу-бизнесе", загримированные под исторических или мифических персонажей (наиболее ярко идея воплощена в фильме "Мир Дикого Запада"); (г) художники (Д. Эли, "Волшебник света"); (д) музыканты (Л. Биггл, "Металлическая муза"); (е) микророботы-хирурги (Г. Гуревич, "Глотайте хирурга"); (ё) писатели-юмористы (У. Тенн, "Шутник"); (ж) "профессиональные" читатели-энтузиасты научной фантастики (К. Саймак, "На Землю за вдохновением") и даже… (з) лентяи-саботажники (Д. Родари, "Робот, которому хотелось спать")!

А вот, к примеру, такая сложная и запутанная область, как судопроизводство. Итак, (и) судьи (И. Варшавский, "Судья"); (й) подзащитные (А. Азимов, "Раб корректуры"); (к) даже "робофурии", своим видом постоянно напоминающие преступнику о содеянном (Г. Каттнер и К. Мур, "Аппарат для двух рук").

Или уж совершенно деликатная для западной фантастики сфера — религия, долгие годы пребывавшая в разряде табу. Здесь мы встретим: (л) просто верующих роботов (А. Азимов, "Улики"); (м) механических теологов, посрамивших средневековых схоластов (Э. Бучер, "Вопрос Фоме Аквинскому") и (н) даже первого робота-Первосвященника (Р. Силверберг, "Недурные вести из Ватикана")! А в памфлете Р. Шекли "Битва" механическое воинство божье выходит сразиться с силами Князя Тьмы на последний бой — Армагеддон (о).

Научно-фантастические роботы окружают человека не только на работе, но и дома, в семье, — превосходным роботом может, кстати, быть и (п) сам дом (Р. Брэдбери, "Будет ласковый дождь"). А еще: (р) домашняя прислуга (первого робота-слугу изобразил в 1928 году Д. Келлер в рассказе "Психофонная няня"); (с) бабушка (Р. Брэдбери, "Я пою тело электрическое"); (т) домашняя учительница (Р. Янг, "В сентябре тридцать дней") и даже… (у) супруг или супруга, ничем не отличающиеся от настоящих, как это, к примеру, описано в сатирическом памфлете А. Шалимова "Все началось с "Евы"! А в романе Р. Силверберга "Снятся ли роботам электроовцы?" на смену окончательно исчезнувшим животным пришли киберэрзацы (ф)…

А сколько разнообразнейших сюжетных ситуаций и ходов! Например, (х) роботы, искренне верящие в то, что они люди (Л. Гардинг, "Поиски"); (ц) ощущающие себя людьми только на определенный промежуток времени, но вовремя выключаемые (П. Андерсон, "Бесконечная игра"); (ч) борцы за освобождение своих механических братьев от тирании человека (К. Саймак, "Время, туда и обратно"); (ш) воюющие за своих хозяев, которые предпочитают отсиживаться под землей в убежищах (Ф. Дик, "Вторая разновидность"); (щ) оказавшиеся совершенно беспомощными в отсутствие человека (Б. Олдисс, "Но кто же заменит человека?"); (ъ) создавшие собственную цивилизацию, простершуюся до самых звезд (К. Саймак, "Город"); (ы) воспроизводящие и усовершенствующие себя (А. Днепров, "Крабы идут по острову"); (ь) устаревшие и отправленные на слом, но не желающие "умирать" (С. Лем, "Возвращение со звезд"); (э) неземные роботы (Д. Блиш, "ФОК"); (ю) роботы более гуманные, чем их создатели (И. Несвадба, "Мозг Эйнштейна")… И наконец, (я) роботы, в процессе эволюции приходящие к идее создания искусственного белкового существа — человека (И. Варшавский, "Перпетуум-мобиле")!

Действительно, все возвращается на круги своя, а ведь указана лишь малая толика вариантов. В "Регистре научно-фантастических идей, сюжетов и ситуаций", который ведет писатель-фантаст Генрих Альтов, зафиксировано 5 подклассов, 100 — 150 групп и несколько тысяч (!) конкретных идей на эту тему. Так что можно задействовать буквы и латинского алфавита и греческого — не перейти ли на иероглифы?

Однако типологическое разнообразие — это еще не все. Роботы, созданные воображением сотни-другой авторов и предназначенные, казалось бы, для выполнения различных функций, выходили все на одно "лицо". Конвейер научной фантастики исправно выдавал продукцию, отштампованную с одного и того же опытного эталона, а на нем стояло клеймо "сделано Азимовым". Вот почему его роботы привлекают внимание. Дело даже не в том, что он сформулировал Три Закона, — были разработаны принципы, построена система. И какой бы нереалистической она ни оказалась впоследствии в жизни, в научной фантастике роботехника Азимова вписана в реестр базисных дисциплин, по которым приходится сдавать экзамен всякому начинающему фантасту.

Были ли его роботы только машинами, как он сам утверждал? Только на первых порах.

В ранних рассказах цикла роботы, действительно, лишь выполняли определенные функции, служили, а не жили. Им были чужды какие-то демонические порывы, не лежала на их челе и пресловутая франкенштейнова печать. Азимов в послесловии к одному из рассказов иронически вопрошал: хочется ли автомобилю летать? А лампочке — печатать на машинке? Роботы были в полном смысле слова "благородными механизмами", но чем дальше, тем более сомнительным представлялось их "машинное" происхождение.

Причины были скрыты не в модификациях, с помощью которых фирма "Ю. С. Роботс энд Мекэникел Мэн Корпорейшн" от рассказа к рассказу улучшала свои модели. Сама внутренняя логика цикла, философская идея, неотступно владевшая Азимовым (хотя он, вероятно, и сам боялся себе в этом признаться), приводила к очевидному выводу: Азимов конструировал не идеальных роботов, а идеальных людей.