Разумник Иванов-Разумник - Отношение Максима Горького к современной культуре и интеллигенции

Резкое идейное размежевание Горького с Ивановым-Разумником не мешало последнему высоко ценить Горького-художника и тогда, когда рассуждения о «конце Горького» звучали в полную силу. Построив свою статью ««Народ» и «интеллигенция»» (1910) в форме диалога с воображаемым оппонентом, Иванов-Разумник дает отпор ходячим мнениям о творческих провалах Горького, и в частности о повести «Лето». Мнение, что в «Лете» «нарисованы несуществующие оперные мужики, которые хотят издавать газету и рассуждают о России и ее судьбах», Иванов-Разумник опровергает: «М. Горький — бытописатель и историк главным образом народной интеллигенции». Крестьян из «Лета», тянущихся к политике и культуре, Иванов-Разумник считал вполне достоверными и ссылался на свои собственные наблюдения: «Я же знаю, что деревенская крестьянская интеллигенция именно такова, какою описывает ее М. Горький, я знаю, что именно о судьбах России думают и говорят эти мужики и мог бы доказать вам это из подлинных, уже напечатанных крестьянских статей»[13]. Горький не в моде, заостряет свою мысль Иванов-Разумник, лишь «среди нашей интеллигентской черни», у «фешенебельных богоискателей и хулиганствующих критиков». Критик уверен в том, что «раньше или позже схлынет волна этого стадного и постыдного равнодушия читателей к большому писателю», что многие сенсационные произведения текущего дня забудутся, а «Городок Окуров» «еще долго и долго будет читаться и перечитываться»[14].

Отношение Максима Горького к современной культуре и интеллигенции

{ Читано 28-го ноября 1900 г. на LVII заседании историко-филологических бесед

Читано 15-го марта 1901 г. в Пересыльной тюрьме в 22-й камере, студентам

Читано 16-го марта 1901 г. в Пересыльной тюрьме в 16-й камере, курсисткам (прим. автора).}

Современная русская литература может без всякой зависти смотреть на западноевропейскую литературу, сознавая за собой такие силы и таланты, которые могли бы служить украшением литературы любого народа. Наша родина, отставая в жизни политической и научной, давшая только два-три крупных имени в науке — и ни одного в общем течении философской мысли — оказалась плодородной почвой для развития целого ряда школ в области искусства. Не говорим уже о представителях русской школы живописи, не говорим о ряде мощных талантов, создавших русскую музыкальную школу, — ограничимся только областью литературы: достаточно и этого для подтверждения нашей мысли; достаточно даже назвать только одно имя современного нам «великого писателя земли русской», завоевавшего всемирную славу настолько же художественным творчеством, насколько и своим отрицательным движением против современной культуры.

Недавно, всего несколько лет тому назад, на литературной сцене появился молодой, новый писатель: я говорю о Максиме Горьком. Я далек от мысли ставить на одну доску этого молодого писателя с только что упомянутым Львом Толстым, но нельзя не сознаться, что между ними (на первый взгляд) есть вполне определенное общее — именно, отрицательное отношение к современной культуре. В остальном — не говоря пока о степени таланта — это совершенные противоположности. Горький не обладает и в малой степени той силой и глубиной психологического анализа, которая отличает творца «Анны Карениной», которой обладал в равной степени только Достоевский и которой наделен из современной группы «dii minores» {младших богов (лат.); в переносном смысле: «второстепенных талантов».} — разве только Короленко. Зато Горький — поэт и романтик в душе — прямо поражает гибкостью и художественностью языка, красотою и блеском образов, подходя в этом отношении только к Тургеневу; он обладает даром «ударять по сердцам с неведомою силой»[15] и в немногих словах дать много впечатления. Достаточно вспомнить только один из его рассказов — истинный chef d'oeuvre по драматизму и силе — «Скуки ради».

Впрочем, в задачу мою не входит разбор значения Горького для современной русской литературы; это было бы трудной и неблагодарной задачей, так как пришлось бы разбираться в целом ряде определенных мнений об этом писателе. Одни считают его прямым подражателем Глеба Успенского[16]; другие ведут его родословную даже от Бестужева-Марлинского, указывая на такие его рассказы, как «Старуха Изергиль», «Макар Чудра», «Хан и его сын» и т. д.[17]; третьи причисляют его к лику современных «крайних левых» декадентов, говоря, что он поэт настроения и что декадентство его явно выразилось в его рассказе «Читатель»[18] и т. п. Опровергать все эти мнения — задача неблагодарная, да к тому же и сам Горький с каждым своим рассказом идет все дальше и дальше вперед; что он нам даст — предсказать невозможно. Но моя задача гораздо уже: я намерен остановиться на разборе того, уже высказанного выше положения, что Горький имеет нечто общее со Львом Толстым — отрицательное отношение к современной культуре; и попытаюсь проследить, насколько отрицательно относится М. Горький к современной интеллигенции.

Не странное ли действительно это явление: появляется молодой писатель, якобы отрицательно относящийся к культуре и к интеллигенции, и мощно подчиняет себе сразу лучшую часть той же интеллигенции? Не является ли это противоречие следствием двойственности понятий интеллигентности и культуры? Мы увидим, что именно это имеет место и что отрицательное отношение к культуре Толстого и Горького — отрицания двух совершенно разных порядков.

Конечно, положение это может быть оспариваемо: нам могут указать на различные типы в повестях М. Горького, которые по общему отзыву и критики и читающей публики являются жестокой сатирой на интеллигенцию; указывают на приват-доцента из «Вареньки Олесовой», на Тараса из «Фомы Гордеева», на доктора из неоконченного «Мужика» и т. п. Поэтому и остановимся на разборе этих трех главных типов с интересующей нас точки зрения.

«Варенька Олесова» — один из лучших — по тонкости психологического анализа, по цельности настроения, по художественной обработке — рассказов Горького. Сама Варенька — в высшей степени законченный тип, точно высеченная из сплошного куска мрамора античная статуя; в обрисовке ее вы не встретите ни одного ложного штриха, ни одной неверной частности; с первой до последней сцены (к слову сказать — так шокирующей некоторых не в меру стыдливых критиков)[19] она обрисована живыми, сочными красками и стоит перед нашими глазами воплощением силы и красоты. Тем больше оттеняется этим личность приват-доцента, в лице которого М. Горький, по мнению некоторых критиков, желал унизить интеллигенцию перед индивидуализмом морали не затронутого интеллигентностью человека — Вареньки; по мнению других критиков, этот приват-доцент — просто сухая педантичная деревяшка, унижением которого Горький не желал сказать что-либо обидное интеллигенции вообще.

Ни первое, ни второе мнение, думается нам, не могут считаться достаточно обоснованными.

Действительно, вспомним вкратце содержание этого рассказа.

Ипполит Сергеич Полканов, только что назначенный приват-доцентом университета, попадает летом в глухую деревню своей сестры; он намерен усиленно заниматься летом, чтобы осенью с честью выступить на лекциях, но все его планы и мечты идут прахом вследствие знакомства с Варенькой Олесовой, которая своей красотой и непосредственностью сразу же производит на доцента сильное впечатление. Вначале он любуется ею только как «роскошной самкой» и презрительно, с сожалением относится к ее неразвитости; он пробует заняться ее развитием и пытается заняться эмансипацией Вареньки во время частых прогулок на лодке и в парке усадьбы. Но чем дальше идет время, тем он все более и более теряет власть над собою, сперва он не хочет остановиться — а затем уже и не может, и это достигает своего апогея в последней сцене — купания Вареньки. Он не в силах уйти от реки, он потерял власть над собою — и искупает это своим позором, когда негодующая девушка бьет его мокрой тряпкой по лицу. Этой сценой унижения и позора доцента оканчивается рассказ.

Неужели же «сатира и мораль (над интеллигентным человеком) смысл этого всего», — выражаясь словами Чацкого?[20] — И неужели из этого рассказа можно заключить о презрительном отношении М. Горького к интеллигенции вообще, как это делает один из критиков? («Жизнь», VIII, 242)[21].

Нет, здесь на Горького возведена несомненная напраслина.

«Варенька Олесова» — не сатира на интеллигенцию, но замечательный психологический этюд, ярко и рельефно обрисовывающий с замечательной правдивостью постепенное нарастание грубого полового чувства в человеке. Человек этот взят интеллигентный — конечно, не для того, чтобы унизить в его лице высший слой нашей умственной аристократии, а просто по той причине, что на этом сухом человеке, далеко стоящем от непосредственной жизни, рельефнее всего можно было показать и попытки борьбы с чувством, и само нарастание чувства — или, вернее, чувственности — нарастание настолько же бурное, насколько и естественное. И если часть читающей публики и критики сочла эту повесть Горького насмешкой над приват-доцентом, над интеллигенцией вообще, то очевидно, что мы еще недалеко ушли от гоголевских времен и что даже теперь (слегка перефразируя выражение Гоголя) то, что написано про одного приват-доцента, — все доценты России готовы принять на свой счет[22].