Мир растений: Рассказы о саксауле, селитрянке, баобабе, березах, кактусах, капусте, банксиях, молочаях и многих других широко известных и редких цветковых растениях - Алексей Всеволодович Смирнов

родина цветковых — Арктика. Толчком для этой гипотезы послужила сенсация прошлого века: в Гренландии нашли остатки древних цветковых растений. Не в тропиках, не в субтропиках, а в мерзлой Гренландии! Совсем недалеко от полюса! Если это так, то очень удобно объяснять, каким образом цветковые растения разбрелись по материкам: кто в Америку, кто в Азию, кто в Африку. Но, как только утихли восторги и на ископаемые образцы взглянули более трезво, выяснилось, что растения там почти все листопадные. Вечнозеленых мало. Значит, все пышные тропические растения возникли совсем не там. Где же тогда?

В тропиках. Правда, там не нашли ископаемых остатков, потому что благоприятный, теплый климат не дал им возможности сохраниться. Однако тропики велики. В какой же точке тропиков зародились цветковые?

Ботаник Г. Галлир не колеблясь указал на Тихий океан. Здесь масса островов, которые можно себе представить в виде остатков некогда существовавшей суши, огромного материка. В честь Тихого океана воображаемый материк назвали Пацификом. Когда Пацифик опустился и был залит водами океана, растения остались на его берегах: на западном и на восточном. Родину цветковых растений Галлир советовал искать в Андах: от Мексики до Патагонии. В дальнейшем выяснилось, что Пацифик не существовал. Гипотезу пришлось отбросить. Но мысль о Тихом океане осталась.

М. Голенкин назвал другой материк — Ангариду, что тянулась некогда от сибирского севера через Индонезию и Новую Гвинею до самой Австралии (снова через Тихий океан!). И. Бейли вспомнил о таинственной Гондване — древней суше, которая, по мнению геологов, связывала Индию, Австралию и Бразилию.

Если сравнить все эти гипотетические, воображаемые материки прошлого, то легко заметить: все они тяготеют к Тихому океану, в особенности к его азиатской части. Но ведь и те примитивные растения — «осколки древней жизни», о которых шла речь, — располагаются здесь же! Дегенерия — на островах Фиджи, буббия — на Новой Гвинее, амборелла — в Новой Каледонии, австробэйлея — в тропической Австралии. Таким образом, родина цветковых должна быть где-то здесь.

А теперь взглянем еще раз на наши древнейшие деревца. Можно заметить интересную деталь: они все относятся к двудольным растениям, у которых в семени есть две семядоли. А у всходов два листочка. Эту пару листочков всегда видно весной на грядах у всходов огурца и гороха, редиски и подсолнуха. У однодольных — лука или пшеницы — всходы имеют один лист.

Принято считать, что двудольные более примитивные, более древние, чем однодольные. «Осколки древней жизни» подтверждают это. Однодольных среди них нет. Двудольные были первыми. И эта книга посвящается двудольным. Начинается она с самого примитивного порядка магнолиецветных.

МАГНОЛИЕЦВЕТНЫЕ И БЛИЗКИЕ К НИМ

Они возглавляют армию цветковых растений. Стоят у истоков их рождения. Причина для такой привилегии весьма основательная — примитивность строения. Магнолиецветные — порядок целиком древесный. Трав среди них нет. Травы возникли на земле после деревьев. Поэтому в примитивных, древних порядках за древесными всегда первое место.

Многие из магнолиецветных — вечнозеленые. Это тоже признак древности. Листопадность возникла позже.

Но главное — цветок. Он крупный, с не-сросшимися лепестками. В стройной системе цветковых растений, где четко подсчитаны и тычинки, и пестики, и лепестки, цветок магнолиецветных как белая ворона. Тычинок много. Пестиков тоже неопределенно много. И лепестков. Никакого порядка. Хаос. А где хаос — там примитивность.

Некоторые систематики не соглашаются с авангардной ролью магнолиецветных. Считают, что во главе цветковых должны стоять растения с упрощенным цветком, как у сережкоцветных — у березы или ореха: невзрачным, маленьким, без венчика и часто без чашечки. С цветком, который опыляется ветром, а не насекомыми.

Третьи полагают, что те и другие возникли самостоятельно от общего примитивного предка.

К магнолиецветным относятся восемь семейств. Среди них самые крупные и важные — магнолиевые и аноновые — жители тропиков и субтропиков. Сюда же приписана уже знакомая нам фиджийская дегенерия, которая удостоилась выделения в особое семейство.

Близки к магнолиецветным по своей примитивности лавроцветные, лютикоцветные, кувшинкоцветные, лотосоцветные и непентоцветные.

Среди лавроцветных выделяется семейство лавровых. В этом порядке — снова наши знакомые примитивнейшие деревца: австробэйлея и амборелла. Каждому предоставлено право иметь свое собственное семейство (правда, из одного-двух видов).

С водной средой себя связали представители кувшинкоцветных и лотосоцветных.

В порядке непентоцветных преобладают хищники. Их меню — насекомые, хотя бывают жертвы и более крупные, из млекопитающих и птиц. Для удобства изложения к двум семействам (непентовых и саррацениевых) прибавлено еще и третье — росянковых. Это последнее иногда ставят отдельно, но нередко объединяют с ними в один порядок насекомоядных, что сделано и здесь.

Порядок лютикоцветных отличается своей травянистостью.

Магнолии

Ранним весенним утром молодой журналист, бросив в каюте вещи и махнув рукой на билет, внезапно сошел с парохода, решив остаться на жительство в Сухуми. Может быть, он и не поступил бы так, если бы в это солнечное утро его не разбудил наплывающий с берега запах южных цветов. К. Паустовский не мог устоять против соблазна. Сухумский берег пах азалией, мимозой, жасмином. В воздухе скрещивались разные другие ароматы. Среди них властвовал могучий и не сравнимый ни с чем запах магнолий. Этот запах писатель запомнил на всю жизнь и потом не раз вспоминал в своих книгах.

Каждый приезжий замечает на побережье Крыма и Кавказа сначала магнолию. Потом уже все другие деревья. Теперь трудно себе представить берега Черного моря без этих «курортных» деревьев, блистающих зеленым лаком крепких, как картон, листьев. А 150 лет назад магнолий не было ни в Сухуми, ни вообще в южной России. 250 лет назад их не было и в Европе.

Магнолия крупноцветная

Первую магнолию завезли из Америки не то в конце XVII, не то в начале XVIII века. И когда европейцы познакомились с ней, восторгам не было конца. За магнолиями началась настоящая охота. Своего рода «магнолиевая лихорадка». Владельцы садов заказывали своим агентам, уплывающим в Америку, добыть эту достопримечательность, чего бы это ни стоило.

«Магнолиевая лихорадка» охватила капитанов дальнего плавания, курсировавших между Новым и Старым Светом. Однако с трудом добытых и переправленных через океан магнолий в Европе ждали многочисленные передряги и злоключения.

Началось с воровства. В первой половине XVIII века в Англии славился Сад Курьезов. Сад находился на Мельничном Холме в Мидэссексе и принадлежал другу К. Линнея — П. Коллинсону. В саду хранились самые редкие и необычные растения со всего света. «Мой сад