Очень краткая история жизни на Земле: 4,6 миллиарда лет в 12 лаконичных главах - Генри Джи

– органических осадков. Большая часть тела животного была занята этим фильтровальным аппаратом, включающим рот и множество отверстий, – глоткой. Облепленная детритом слизь сворачивалась в жгут и отправлялась в кишечник, который, наряду с остальными внутренними органами, занимал относительно небольшой объем в задней части тела. Анус был внутренним, и экскременты выделялись через те же отверстия-«иллюминаторы», как и сперма или яйца при размножении.

Саккорит был совершенно беспомощен перед лицом превратностей судьбы – практически так же, как песчинки, среди которых он обитал. Фильтраторам – губкам, двустворчатым моллюскам и многим другим – совершенно все равно, что именно фильтровать; очевидно, в их глотках и ловчих сетях нашли свой конец бесчисленные множества крошечных животных, не заинтересовавших крупных хищников. Некоторые потомки саккорита смогли найти выход, став крупнее, или быстрее, или одевшись в броню – в любых комбинациях.

Большой размер означает, что животное не будет проглочено целиком, – хотя не гарантирует, что тебя не разорвут на части. Чтобы справиться и с этой проблемой, некоторые животные обзавелись броней. Многие добились этого, пропитав свои покровы карбонатом кальция, извлеченным из сильно минерализованной морской воды. Это одно из самых распространенных в природе соединений – из кальцита сложены мел, другие виды известняка и мрамор. Кембрийские моря были богаты карбонатом кальция, который обитатели этих морей превращали в перламутр раковин моллюсков и броню панцирей ракообразных, микроскопические спикулы губок и громадные остовы коралловых рифов.

Некоторые защищенные броней наследники саккорита создали свою уникальную кольчугу, каждое звено которой являлось отдельным кристаллом кальцита. Сделав это, они стали первыми иглокожими – предками морских звезд и морских ежей. План строения всех современных иглокожих основан на числе 5, и этим они отличаются от всех остальных животных. Однако в кембрии они были более разнообразными: некоторые все еще оставались двусторонне-симметричными, какие-то стали трехлучевыми, а другие и вовсе утратили какую бы то ни было симметрию. Но все начиналось с фильтровального аппарата – рта и отверстий глотки – саккорита, пусть со временем его и заменили другие способы питания. Среди современных иглокожих так не питается никто.

Иглокожие выбрали стратегию защиты от хищников с помощью брони. Но от хищника можно и сбежать – уплыть от атакующего так быстро, как только можешь. На этот вариант пал выбор других потомков саккорита, отдельные представители которых отрастили у заднего конца глотки машущий хвост – так намного проще (быстро) уплыть от любой потенциальной угрозы.

А началось все с длинного упругого стержня, прочного, но при этом гибкого, который в процессе эволюции сформировался из «кармана» кишки, образующегося при развитии зародыша. Этот стержень – хорда – похож на те длинные воздушные шарики, из которых аниматоры на детских праздниках завязывают лошадок, мечи и цветы. Хорда очень гибкая, но стоит убрать приложенное усилие – и она вновь возвращается к своему исходному виду длинной узкой прямой трубки. Благодаря этому свойству хорда отлично подходит для крепления к ней с разных сторон рядов мышц, которые, попеременно сокращаясь и расслабляясь, S-образно изгибают тело животного то в одну, то в другую сторону. Так, извиваясь, животное продвигается в толще воды. Координируют эти движения равномерно расположенные отростки нерва, проходящего вдоль верхней стороны хорды, – спинного мозга.

Практически так выглядели кембрийские животные ветуликолии[56]. Эти существа длиной не больше нескольких сантиметров обладали глоткой наподобие саккоритовой, за которой располагался сегментированный хвост. И хотя некоторые ветуликолии плавали в толще воды[57], большую часть жизни они проводили, зарывшись в песок и выставив наружу только рот, потихоньку втягивая ил. Но в случае угрозы они вспоминали про свой хвост и быстро уплывали прочь от опасности, а на новом месте хвостом же выкапывали себе на дне новое убежище. Родственны ветуликолиям юннанозооны, у которых глотка стала расти вместе с хвостом. Причем хвост юннанозоонов вытянулся не только назад, но и вперед, зайдя на верхнюю сторону глотки и охватив ее, придав животному рыбообразную форму[58]. Так же выглядела и пикайя (Pikaia)[59], странное создание из сланцев Берджесс, как и обитатель чэнцзянской биоты катаймирус (Cathaymyrus)[60].

Катаймирус на первый взгляд напоминает филе анчоуса. Его хорда и мышечные блоки отлично видны (в передней части, где глотка), но вот с остальными органами проблема. В качестве глаз катаймирус обходился единственным пигментным пятном. У катаймируса не было ни головы, ни плавников, ни ушей, ни носа, ни мозга – практически ничего. Это был бы отличный клиент Гудвина, Великого и Ужасного, – тем не менее он явно отказался путешествовать вместе с Элли и ее друзьями по дороге, вымощенной желтым кирпичом. Несмотря на это, катаймирус и его родственники жили успешно – хотя и скромно – полмиллиарда лет. Закопавшись хвостом вперед в неприметных щелях, они коротали дни в освященной веками традиции фильтрования морского осадка. Лишь столкнувшись с угрозой, они отваживались на отчаянный рывок – к ближайшему убежищу. Некоторые из родственных катаймирусу животных дожили до наших дней, и это ланцетники.

Глотка и хвост катаймируса были объединены в монолитное изящное тело. Некоторые родственники катаймируса избрали совершенно другой путь. Вместо того чтобы объединять глотку с хвостом, эти создания – оболочники – разделили их, в полной мере пользуясь преимуществами каждой части тела на разных стадиях жизненного цикла[61]. Личинка оболочников – это почти один хвост, с примитивным мозгом, зрительным пятном и органом гравитационного чувства. Эти органы чувств крайне несовершенны, но полностью отвечают нуждам личинки – отличать свет от тьмы, а низ – от верха. Глотка личинки тоже рудиментарна и не позволяет ей питаться – и это тоже полностью устраивает личинку, чья задача – найти место достаточно глубокое и сумрачное, чтобы, обосновавшись там, стать взрослой и прожить всю жизнь. Найдя подходящее место, личинка прикрепляется к нему головой вниз и превращается во взрослую особь, утрачивая хвост и разрастаясь. Взрослый оболочник – это, по сути, одна громадная глотка, способная лишь питаться. Ведущее прикрепленный образ жизни животное – легкая добыча, поэтому оболочники обзавелись собственным доспехом в виде «туники» (даже их латинское название – «облаченные в тунику») из целлюлозы. Это вещество совершенно несъедобно, и, помимо туникат, встречается только у растений. В тунике могут содержаться и другие экзотические для животных вещества – например никель или ванадий, извлеченные из морской воды, – или минеральная «пропитка», прибавляющая прочности. Например, вид Pyura выглядит точно как камень, пока ее не разобьешь. Такой образ жизни оболочники ведут с кембрия[62].

Оболочников всегда кормила глоточная рото-щелевая фильтрующая система, внедренная еще саккоритом и славная многомиллионолетней историей