Первые шаги: Как прямохождение сделало нас людьми - Джереми Десильва

одинаковыми{276}. Малыши, впервые исследующие мир, бесстрашны и не чувствуют своих ограничений. Однако они быстро учатся на собственных ошибках и начинают ползать гораздо более осмотрительно, осознавая окружающие их опасности.

Так происходит, пока малыши не начинают ходить. Я с восторгом просматривал видеоматериалы, показывающие, как те же самые дети, которые прекрасно обходили препятствия на четырех конечностях, освоив ходьбу на двух ногах, бездумно ковыляют по экспериментальной дорожке по прямой.

– Надо же, они забыли все, чему выучились, – сказал я.

– Нет, – возразила Адольф. – Они узнали, как обходить эти препятствия при ползании, но при ходьбе они видят мир по-новому. Наше восприятие мира зависит от того, как мы передвигаемся. Дети знают только то, что известно им в рамках определенного способа локомоции.

Глядя на то, как дети, двигаясь по экспериментальной дорожке, один за другим падают в проемы на пути или перешагивают их и спускаются по крутым склонам, я был признателен исследователям за то, что их заботливые руки были неизменно готовы подхватить этих бесстрашных новоиспеченных двуногих.

Учиться ходить трудно и даже опасно, если рядом нет кого-то, кто вас поддержит.

Глава 11

Рождение и прямохождение

…Эти бедра – могущественные бедра,

Эти бедра – магические бедра{277}.

Люсиль Клифтон. Во славу моих бедер (1980)

Она стояла прямо. Из-за родовых схваток ее зубы были стиснуты, мышцы рук напряглись, четко обрисовавшись под кожей. Время от времени она опускалась на корточки или садилась с помощью двух других женщин. Одна из них стояла позади, обхватив ее под грудью и помогая держаться вертикально, пока она переводила дыхание и готовилась к следующей волне сокращений матки. Женщины подбадривали ее и говорили, что ребенок вот-вот родится. Они знали это, потому что делали это и прежде.

Последняя потуга – и ребенок, все еще соединенный с матерью пуповиной, вступил в холодный опасный мир. Помощницы запеленали младенца, и измученная мать приложила его к груди.

Эти события могли бы произойти и сегодня, но случились чуть больше 15 000 лет назад. Мы знаем об этом, потому что кто-то вырезал данную сцену – создав старейшее изображение родов в археологической летописи на куске сланца – и оставил вместе с другими изображенными сценами повседневной жизни там, где сейчас находится Гённерсдорф, городок к югу от Бонна, в нескольких километрах на запад от реки Рейн.

15 000 лет назад наша планета начала выходить из последнего оледенения. Скандинавию и Британские острова по-прежнему покрывал Арктический ледовый щит толщиной 1,5 км. Сегодня регионы Германии, где меньше развита промышленность, заросли лесом, но в конце плейстоцена здесь не было ни деревца на многие километры. Вокруг простиралась тундра, как на современном Севере. На этой территории обитали животные, ныне встречающиеся на арктических безлесных равнинах, в том числе северные олени, песцы и овцебыки. Водились и ныне вымершие животные: мамонты, шерстистые носороги и пещерные львы. Люди изготавливали оружие и добывали огонь. Охотились и готовили пищу. Рожали детей и создавали произведения искусства.

Последние два рода деятельности соединились в одно выдающееся событие, воплотившееся на покрытом резьбой куске сланца, который мы называем Пластиной № 59{278}. Для резчика было важно передать сокращающиеся дельтовидные мышцы рожающей женщины и показать ее стиснутые пальцы. Однако в изображении присутствует и абстракция. Новорожденный показан просто как овал с глазами, соединенный с матерью волнистой линией. Две лошадиные головы, символическое значение которых утеряно вместе с этой культурой, смотрят на происходящее.

Деторождение всегда было частью человеческой жизни, и оно очень тесно, хотя и сложным образом, связано с прямохождением, а именно с тем, как ходят женщины.

Опыт каждой женщины, рожающей ребенка, уникален. Любые роды зависят от сложного сочетания ряда факторов: размера головки и ширины плеч ребенка, параметров таза женщины, продолжительности вынашивания, расслабления связок в тазовой области, сформированности черепа, наличия гормонов стресса, положения тела женщины во время родов, социальной поддержки будущей матери, советов и помощи повитухи или акушера и многих других переменных. Однако в этом море разнообразных условий есть и общие черты, особенно если сравнивать роды у человека с тем, как это происходит у наших ближайших ныне живущих родственников – шимпанзе, горилл и орангутанов.

Как у людей, так и у человекообразных обезьян к концу третьего триместра детеныш обычно располагается в матке вниз головой, лицом к животу матери. Нам почти ничего не известно о родах у диких приматов{279}, поскольку самки часто разрешаются от бремени на деревьях в одиночестве и почти всегда ночью, но в неволе этот процесс наблюдали не раз, с близкого расстояния и во всех подробностях.

Роды у самок человекообразных обезьян длятся недолго, обычно около двух часов. Детеныш беспрепятственно проходит по родовым путям, костную часть которых составляют кости малого таза, и обычно появляется на свет лицом вперед{280}. Если он располагается правильно, мать-обезьяна имеет возможность видеть лицо своего малыша, выталкивая его наружу из вагины. Она может наклониться и своими руками помочь детенышу протиснуться через родовой канал. Затем она сама облизывает и очищает лицо новорожденного, помогая прочиститься дыхательным путям. Вскоре после родов начинается кормление.

Роды у людей редко бывают такими легкими. Человеческий детеныш обычно начинает появляться на свет так же, как и обезьяний: головой вниз, лицом вперед. В среднем роды длятся 14 часов{281}, но нередко случается, что женщина рожает 40 часов и больше. Отчасти этот затяжной процесс объясняется медленным раскрытием шейки матки (переходным звеном между вагиной и маткой), через которую должна пройти голова таких размеров, как у человеческого новорожденного.

Когда моя мать меня рожала и моя голова достигла краев отверстия малого таза, я натолкнулся на первое в своей жизни препятствие. Поскольку у людей таз наклонен вперед, его внутренний край располагается под углом к родовым путям. Высота женского таза обычно слишком мала, чтобы человеческий ребенок мог родиться так же, как детеныш человекообразных обезьян. Решение, найденное мной, как и практически любым другим ребенком, состояло в том, чтобы прижать подбородок к груди и повернуть голову в сторону таким образом, чтобы ее размеры в самой широкой части (от лба до затылка) совпали с самой широкой частью полости малого таза моей матери (поперечный размер){282}.

В 1951 г. антрополог из Пенсильванского университета Уилтон Крогман написал для журнала Scientific American очень важную статью «Шрамы человеческой эволюции» (The Scars of Human Evolution){283}. В ней он утверждал, что в своих многочисленных несовершенствах, от болей в спине до кривых зубов, мы можем винить эволюцию. О рождении человека он написал так: «Нет никаких сомнений, что многие акушерские проблемы миссис H. sapiens вызваны сочетанием самого узкого таза и самой большой головы среди всех биологических видов. Сколько потребовалось времени, чтобы сбалансировать это соотношение, мы не знаем. Вполне разумно предположить, что человеческая голова не может уменьшиться в размерах, следовательно, изменения должны были затронуть область таза; иными словами, эволюция должна была благоприятствовать женщинам с широким просторным тазом».

Проблема, однако, заключается не в том, что у женщин узкий таз. В поперечном измерении