Тестостерон: гормон, который разделяет и властвует - Кэрол Хувен

В научной литературе мало доказательств того, что Т непосредственно влияет на склонность к конкуренции у женщин. Результаты почти всех исследований эффекта победителя и проигравшего, в которых принимали участие и женщины, не свидетельствуют о скачках уровня T, связанных со статусом, изменениями статуса, а также выигрышем или проигрышем, то есть о том, что Т играет у женщин такую же роль в конкуренции, как и у мужчин{326}.

Это не должно вызывать удивления. Мы уже видели, что с эволюционной точки зрения мужчины и женщины должны по-разному реагировать на связанные с соперничеством угрозы. Физическая агрессия чаще оправданна у мужчин, а женщины, ввязываясь в жесткую конкурентную борьбу, меньше выигрывают и больше теряют в репродуктивном плане. Они должны быть менее заинтересованы в физических столкновениях и при обострении напряжения в первую очередь должны стремиться избегать агрессивных взаимодействий. Учитывая адаптивные и физиологические различия между полами, было бы очень странно, если бы в ситуации соперничества синтез тестостерона у мужчин и женщин регулировался бы одинаково{327}.

Это отнюдь не означает, что женщин не волнует победа: порой они стремятся к ней столь же страстно, как мужчины. Есть множество примеров того, как женщины активно конкурируют в бизнесе, спорте или учебе. В биологии соперничества задействованы и другие гормоны, такие как кортизол (которому сейчас наконец уделяется достойное внимание), а у женщин посредническую роль в этих процессах, вполне возможно, играют эстроген и прогестерон{328}. Давайте не будем зацикливаться на идее, что для того, чтобы принять стереотипно мужское поведение у женщин, нам нужно продемонстрировать, что T работает одинаково у представителей обоих полов. Надеюсь, в будущем появится больше исследований гормональных аспектов женской конкуренции.

Окружающая среда имеет значение

Тот факт, что Дэймон Фэрлесс и его подвыпивший противник жили в обществе с особым набором норм поведения и социальных стандартов, несомненно, повлиял на то, как разворачивались события в вагоне торонтского метро в канун Нового года. Вряд ли стоит удивляться, что удар Деймона не вызвал неодобрения ни у пассажиров, ни даже у полиции. «Полицейские одобрили мои действия, расценив их как самозащиту, хотя и указали на их очевидный риск… Все прекрасно понимали: я пошел на этот риск, чтобы защитить жену»{329}.

Во многих обществах подобные действия расцениваются положительно: для защиты своей семьи и репутации мужчина должен использовать физическую агрессию. Такая «культура чести» встречается на юге США, где уровень насильственных преступлений исторически выше, чем на севере. Историк Дэвид Фишер описал, каким образом это влияло на воспитание мальчиков:

С ранних лет мальчиков учили помнить о своей чести и активно защищать ее. Понятие чести в этом обществе означало, что мужчина должен гордиться своей храбростью, мужественностью, физической силой и воинской доблестью. Детей мужского пола учили отстаивать свою честь без малейшего колебания, с дикой яростью бросаясь на соперников{330}.

Если бы Дэймон и его пьяный противник ехали на поезде, скажем, в Сингапуре, то, готова поспорить на что угодно, никакая перебранка между ними не закончилась бы рукоприкладством. (И вообще, молодежь в Сингапуре не имеет обыкновения напиваться, по крайней мере на людях. Пьянство в общественных местах там серьезное правонарушение, и многие приезжие на собственном опыте узнали, как недешево это обходится.) Уровень насильственных преступлений в Сингапуре ничтожен по сравнению с Ямайкой, США или даже относительно мирной Канадой, где частота нападений тем не менее примерно в 50 раз выше, чем в Сингапуре. Сингапур, наряду с Японией, может похвастаться самым низким уровнем убийств в мире.

Почему ситуация в Сингапуре настолько отличается от того, что происходит, например, в США? Правительство там не добавляет в систему водоснабжения успокаивающие препараты. Объяснение, по-видимому, кроется в сингапурской культуре, для которой характерны законопослушность, строгая дисциплина в семье и отсутствие бедности, а также среди прочего – в суровых уголовных наказаниях.

Уровень насильственных преступлений неодинаков не только в разных странах, но и в разные исторические эпохи. Согласно данным, которые приводит Стивен Пинкер в своей книге «Лучшее в нас» (The Better Angels of Our Nature)[9], уровень убийств в Европе поразительно резко падал с XIII в.: от 100 на 100 000 человек в год до примерно 1 на 100 000 человек в наши дни{331}. Снижение уровня насилия объясняется не изменениями в наших генах, но столетиями значительных культурных и социальных сдвигов, включая монополизацию насилия государством.

Однако, какими бы разными ни были страны и культуры, половые различия в поведении остаются неизменными: везде и всегда мужчины более агрессивны, чем женщины. Этот поразительный факт требует объяснения, и самое лаконичное из них, согласующееся с огромным количеством данных, собранных при изучении самых разных животных, задействует половой отбор и его верного помощника во всем, что касается мужчин, – тестостерона.

Хотя люди не беспомощные жертвы эволюционных сил, генов или гормонов, мы все же испытываем на себе их глубокое влияние. Но в некоторых важных аспектах, включая способность тщательно обдумывать последствия своих действий и подавлять низменные инстинкты, мы отличаемся от всех остальных животных, а потому уникальны. Чем лучше мы понимаем силы, которые формируют нас, тем успешнее можем контролировать свое поведение.

Как я уже не раз отмечала, модели поведения, в которых проявляются половые различия, часто находятся под сильным влиянием культуры, и агрессия – яркий тому пример. Законы наряду с культурными и социальными нормами могут повышать или понижать физическую агрессию. Можно надеяться, что в будущем социальные изменения еще больше снизят уровень насилия, совершаемого в основном мужчинами. Но проблему нельзя решить, не разобравшись в ее причинах. Откровенный разговор о Т поможет нам понять, как изменения в социальной среде могут обуздать проблемное мужское поведение. В наших силах сгладить или углубить половые различия в проявлении агрессии, но лежащие в основе этих различий тенденции возникли задолго до появления культуры и существуют благодаря тестостерону. Отрицание этого факта едва ли пойдет нам на пользу.

8

Приступаем к делу[10]

О крысах и мужчинах

Позвольте поведать вам историю, которую рано или поздно выслушивают все студенты-эндокринологи. Это, увы, скорее всего выдумка, но, как станет ясно дальше, повторена она здесь не без причины.

Однажды в 1920-е гг. президента США Калвина Кулиджа и его супругу пригласили осмотреть экспериментальную государственную ферму. Оказавшись в птичнике без мужа, миссис Кулидж обратила внимание на то, что петушок часто спаривается, и спросила у сопровождающего ее работника, сколько раз в день это происходит. «Десятки раз», – ответили ей. «Расскажите об этом мистеру Кулиджу», – заметила первая леди. Когда президенту передали слова супруги, он спросил: «А это всегда происходит с одной и той же курицей?» «Нет, – ответил работник, – каждый раз с другой». На что президент сказал: «Расскажите об этом миссис Кулидж»{332}.

Мои студенты всегда смеются над этой историей, но, возможно, это просто реакция на мои жалкие попытки шутить (или они рассчитывают на более высокий балл на экзамене). Смешная или нет, но она иллюстрирует реальный феномен: возобновление сексуального интереса и способности к совокуплению при появлении нового потенциального партнера. Этот феномен теперь называется эффектом Кулиджа. Исследователи экспериментально подтвердили его наличие у ряда животных, включая крыс, рыб, овец, крупный рогатый скот, нечеловекообразных обезьян и шимпанзе{333}. В одном из моих любимых экспериментов подобного рода взрослого самца крысы помещали в клетку, которая была разделена на две части непрозрачной перегородкой. Шерсть у него на голове была выбрита, а из макушки торчала штуковина под названием «микродиализный зонд». Словом, вид тот еще. От штуковины отходили длинные провода, поэтому зверек мог свободно перемещаться, пока исследователи фиксировали уровень нейромедиатора дофамина в его мозге. Дофамин выполняет множество функций, но в том числе повышает мотивацию и вызывает чувство удовольствия; высокие уровни дофамина указывают на то, что животное ожидает награды и мотивировано на достижение определенной цели{334}.

Поначалу самец просто слонялся из угла в угол с забавной штуковиной на выбритой макушке. Дофамин у него был в норме, на базовом уровне. Но потом все менялось. По другую сторону перегородки помещали фертильную самку. Обе крысы настораживались и ожесточенно принюхивались друг к другу, получая с помощью запаха всю