Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

охватывало не только университетских ботаников[1181]. Однако обменом коллекциями занималось не только бюро Кузнецова, это была распространенная практика того времени, в том числе и с европейскими университетами[1182]. Кроме того, дублеты университетских коллекций рассылались в средние учебные заведения учебного округа[1183].

Итак, государственная политика в области науки в университетах характеризуется незавершенностью и отсутствием последовательности. В первой половине XIX в. подготовка профессоров зачастую имела декларативный характер, поэтому в отношении биологов отмечалась постоянная нехватка научных кадров и их низкая квалификация. Такой же декларативный характер имела поддержка научных учреждений, создаваемых при университетах (ботанических садов и натуральных кабинетов), финансирование которых оставалось без изменений в течение многих лет. Накопление проблем с нехваткой финансирования, связанных с непродуманной научной политикой, приводило к необходимости поиска и привлечения частных средств, которых не хватало. Достаточно неудачным был опыт создания научных обществ естественно-научной (биологической) направленности, только одно из которых (Московское общество испытателей природы) активно работало в первой половине XIX в. В этом отношении научная политика тоже оказалась декларативной. При таком положении вещей практически полностью отсутствовала инициатива профессоров-биологов, что еще более усугубляло состояние научных исследований в сфере биологии. Во второй половине XIX в. вектор государственной научной политики изменился, правительство стало уделять больше внимания подготовке научных кадров, финансированию биологических лабораторий, созданию научных обществ, хотя проблемы, появившиеся в первой половине XIX в. из‑за отсутствия реальной научной политики, накапливались. На возможность их решения негативно влияло значительное увеличение численности студентов естественных отделений. Тем не менее общественная инициатива становится первоочередной и появляются особенные формы организации биологии, такие как съезды естествоиспытателей, биологические станции (морские и пресноводные), которые финансировались по большей части без участия государства. Но, несмотря на усиление частной инициативы, роль государства оставалась значительной не только из‑за финансирования, но также из-за необходимости утверждения решений в министерстве. В целом государственную политику в сфере науки в университетах можно назвать непродуманной, фрагментарной и бессистемной. И хотя некоторые положения положительно влияли на развитие биологии, общая картина была скорее негативной.

Деятельность самих университетов оказала значительное влияние на развитие науки разными путями, среди которых основной был связан с «внутриуниверситетской»[1184] наукой. При этом если в первой половине XIX в. преобладали директивы «сверху» от министерства, преимущественно в виде регулирующих деятельность университетов законодательных актов и частичного ограничения этой деятельности, то во второй половине XIX в. начинают преобладать инициативы «снизу», от представителей университетов, особенно усилившиеся в 1860‑е гг. Государство выступило инициатором создания сети университетов, приглашения иностранных ученых, подготовки научных кадров, заложило возможность для организации научных обществ при университетах, создания учебно-вспомогательных учреждений и собирания коллекций. Одновременно инициативу проявляли профессора, создавая эти общества, которые наряду с меценатами помогали пополнять кабинеты и музеи коллекциями, переданными в дар или полученными в результате экспедиций, организованных обществами, таким образом создавая «внеуниверситетскую»[1185] науку, рассчитанную на более широкие массы, чем университетские сообщества[1186].

В дальнейшем представители университетов совместно с научными обществами участвовали в организации научных журналов, биологических станций, проведении съездов естествоиспытателей, организации научных кружков и обмене коллекциями. К сожалению, Министерство народного просвещения действовало в своих целях и не всегда поддерживало инициативы университетов в сфере развития «внеуниверситетской» науки: примером может служить плачевное состояние Одесской биологической станции. И все же к концу XIX – началу XX в. заметно значительное преобладание инициатив по развитию науки, исходящих от университетов. А министерство не только не проявляло инициативы, но и не поддерживало имеющиеся. За счет чего в некоторых областях «внеуниверситетская» частная наука начала преобладать над «внутриуниверситетской» государственной.

Глава 7. А зачем, собственно, нужны естественные отделения: о естественных науках, гимназиях и профессиях

В начале XIX в., когда обсуждался вопрос о факультетном составе университетов, некоторыми членами Комиссии об училищах предполагалось, что отделение наук физических и математических (в дальнейшем физико-математический факультет) должно было играть роль подготовительного отделения для будущих студентов-медиков, как это было с философским факультетом Московского университета до реформы 1804 г. Но в уставе была заложена равноправность всех факультетов, поэтому выпускники физико-математического факультета обладали теми же правами на занятие должностей на государственной службе, что и выпускники «высших» факультетов, медицинского и юридического. Однако перечень кафедр физико-математического факультета был достаточно широким, поэтому говорить о том, что физико-математические факультеты, подобно медицинским или юридическим, выпускали специалистов в определенной сфере, не приходится. Да, и задача университетского образования в первые десятилетия XIX в. была несколько иной. Как писал Н. Н. Булич: «В ту пору начатков просвещения у нас, правительство как кажется желало иметь скорее людей образованных, чем специалистов; хотя с развитием сознания и во власти, и в общественном мнении, уже бросался в глаза недостаток врачебной помощи и страшная неправда, господствовавшая в судах; эту последнюю думали в особенности устранить образованием»[1187]. Это говорит о том, что, несмотря на равнозначность факультетов, в реальности основным продуктом университетов с точки зрения профессионализации оставались врачи и юристы[1188], тогда как «физико-математическое образование не давало такой определенной специальности <…> но оно подготовляло к широкому диапазону деятельности – и к научной, и к промышленной, и к административно-организационной работе», – делала вывод В. Р. Лейкина-Свирская[1189].

Альтернативой ученой деятельности для выпускников физико-математических факультетов, очевидно, были учительские должности. Для подготовки учителей при университетах открывались Педагогические институты, которые, впрочем, должны были готовить не только учителей, но и преподавателей[1190], то есть выступали некоего рода аспирантурой, а скорее неким симбиозом аспирантуры и докторантуры[1191]. Это было связано с тем, что Педагогические институты предполагались в качестве центров подготовки кадров разного уровня. Не слишком успевающие студенты выпускались учителями уездных училищ до окончания курса обучения, окончившие курс студенты шли в учителя гимназий, а лучшие получали степень магистра и либо оставались в университетах на должностях адъюнктов, либо готовили докторскую диссертацию. Как обычно это бывало, Педагогические институты не совсем справились с задачей подготовки педагогических и научных кадров.

Д. И. Багалей приводил данные о карьерном пути первых выпускников Харьковского университета (за 1808–1812 гг.), в соответствии с которыми «значительная часть студентов оставляла университет, не окончив курса, и поступала в военную и гражданскую службу или шла в учителя уездных училищ. <…> В учителя гимназии и уездных училищ поступило больше всего – 83 чел., на гражданскую службу – 39 чел., в военную – 18»[1192]. За период с 1822 по 1829 г. учителями стали 56 кандидатов и действительных студентов университета, при этом в гимназии – 11, в училищах – 45 человек