Астрология и наука - Сурдин Владимир Георгиевич

Зарабатывая свой скудный хлеб как астролог, Кеплер довольно презрительно отзывался об этом ремесле: «Астрология есть такая вещь, на которую не стоит тратить времени, но люди в своем невежестве думают, что ею должен заниматься математик». Ярмарочное звездочтение было ему не по душе. «Астрологи, — писал Кеплер, — изобрели разделение на 12 домов для того, чтобы различно отвечать на те вопросы, ответа на которые ищет человек. Но я считаю такой образ действия невозможным, суеверным, пророческим и началом арабской магии, потому что таким образом на каждый вопрос, какой только приходит человеку в голову, получается утвердительный или отрицательный ответ».

Недвусмысленно выражая свое отношение к небесным знамениям, Кеплер все же занимался составлением гороскопов. Наиболее известны гороскопы, составленные им для Валленштейна. С этим честолюбивым воякой Кеплер был знаком многие годы и довольно хорошо представлял себе его характер. В гороскопах Кеплера были как промахи, так и попадания. Например, в 1608 г. было верно «угадано» стремление Валленштейна к власти, а также отмечалось совпадение деталей гороскопа Валленштейна и некоторых королевских особ. Очевидно, это льстило заказчику, но не делало его рабом прогнозов. Так, в гороскопе от 1624 г. Кеплер настоятельно советовал клиенту всеми средствами устраниться от войны. Но Валленштейн не внял совету и, со своей точки зрения, оказался прав: баталии 1626–1627 гг. принесли ему славу, почет, богатства и обширные владения.

А теперь вернемся на четверть века назад. В 1604 г., 9 октября, в созвездии Змееносца появилась исключительно яркая новая звезда. Это редкое явление не могло не привлечь внимания астрономов, в том числе и Кеплера. Предыдущее подобное событие, как мы уже знаем, наблюдалось в 1572 г. в созвездии Кассиопеи и было описано великим Тихо Браге. Подобно «звезде Тихо», новая в Змееносце 1604 года сияла ярче всех звезд на небе, сравнявшись по блеску с Венерой. Кеплер внимательно наблюдал за появлением и угасанием новой звезды и в 1606 г. опубликовал большой трактат «О новой звезде» («De Stella nova»), в 30–ти главах которого он пытается, разобрав это явление с различных точек зрения, выяснить его причины. Разумеется, в те годы он не мог решить этот вопрос и понять, что в действительности наблюдался взрыв состарившейся массивной звезды — вспышка сверхновой, по терминологии современных астрономов. Что же касается астрологического значения этого явления, то Кеплер говорит прямо: «Если кто спросит — что же случится? что предвещает эта звезда? — тому я отвечу без всяких колебаний: предвещает целую кучу всяких сочинений, которую напишут о ней различные ученые, и множество работы для типографий». Вспомнив немецкую пословицу «Новая звезда — новый король», Кеплер иронически добавляет: «Удивительно, что ни один честолюбец не воспользовался этим новым знамением» (Белый 1971, с. 115).

И все же в своем поиске мировой гармонии и движущих сил природы Кеплер считал неверным отказ от наблюдений и сопоставлений, накопленных древней наукой. В одном из своих сочинений он предостерегал исследователей, «чтобы они при легкомысленном отбрасывании звездословного суеверия не выбросили ребенка вместе с водой из ванны». До наших дней продолжается анализ предсказательных возможностей астрологии. Пока никакого «ребенка» в этой «ванне» не обнаружено; лишь мутная вода.

Справедливости ради заметим, что у Кеплера были основания опасаться перегибов в борьбе с астрологией; в те годы, как и позже, они случались. Например, Галилео Галилей (1564–1642) не принимал гипотезу Кеплера о влиянии Луны на морские приливы и отливы; не последнюю роль при этом играло отрицательное отношение Галилея к астрологии, которой занимался Кеплер. Сам Галилей, хотя и был профессором университета, для заработка вынужден был организовать мастерскую по изготовлению телескопов. Как видим, ни Галилей, ни Кеплер не могли позволить себе заниматься чистой наукой.

При всем уважении к научному авторитету друг друга и при всей взаимной симпатии, присутствующей в их переписке, Галилей и Кеплер имели противоположное миросозерцание: рациональный ум Галилея не принимал мистических построений Кеплера. Глубокий знаток той эпохи, проф. Н. И. Идельсон (1943) пишет[20], что «для Галилея не существует астрология, столь понятная Кеплеру». В «Диалогах о двух системах мира», излагая устами Сальвиати свою теорию приливов Галилей говорит:[21]

Среди великих людей, рассуждавших об этом удивительном явлении природы, более всех других удивляет меня Кеплер, который, будучи наделен умом свободным и острым и хорошо знакомым с движениями, приписываемыми Земле, допускал особую власть Луны над водой, сокровенные свойства и тому подобные ребячества.

Сам- Галилей развивал иную, «чисто механическую» теорию приливов, основанную на сложении суточного и годичного движений Земли, которое якобы вызывает периодические ускорения и замедления воды на ее поверхности. По мнению Галилея, они‑то и служат причиной основного, полусуточного прилива, максимумы которого наступают через каждые 12 часов. «Признать, что тут действуют Луна и Солнце и что они вызывают подобные явления, все это совершенно претит моему рассудку» (Идельсон 1943, с. 133), — с таким негодованием он отметал всякую возможность космического влияния на Землю (к сожалению, выплескивая при этом «из ванны ребенка»).

В письме от 21.05.1611 Галилей иронизирует по поводу астрологов, рассуждая, например, о том, «влияли» ли или нет на жизнь землян те спутники Юпитера, о самом существовании которых никто не знал, пока Галилей их не открыл. В общем, как мы видим, хотя замечания Галилея о небесных «влияниях» не всегда оказывают честь его научной проницательности (как в случае с приливами), но зато уж однозначно указывают на его полное неприятие астрологии. Можно только сожалеть, что неглубокое знакомство с историей науки позволяет некоторым авторам относить Галилея к астрологам. В действительности Галилей объявил войну средневековым доктринам; он не мог допустить в основание своих знаний ничего таинственного. Именно так рождалась современная наука.

Как видим, в вопросе об астрологии Галилей и Кеплер не разделяли взгляды друг друга: если Галилей отвергал ее в принципе, в любой форме, то Кеплер надеялся найти в ней рациональное зерно, которое поможет ему понять причину мировой гармонии. При этом он высмеивал уличную астрологию: «Тот астролог, который предсказывает что- нибудь исключительно по небу и не основывается на характере, душе, разуме, силе и внешности того человека, которому он предсказывает, идет ложной дорогой и дает совет наудачу»[22]. Несмотря на невероятное упорство и неутомимую изобретательность Кеплера, ему также не удалось обнаружить рациональное зерно в недрах астрологии. Но разве сегодня кто‑то может поставить это ему в укор?

Противостояние Галилея и Кеплера по поводу влияния небесных сил на земные явления отражает общую ситуацию тех лет. Далеко не все астрономы в начале XVII века практиковали астрологию или просто уживались с ней. Например, профессор Упсальского университета (Швеция) астроном Мартин Олаф Стен (М. О. Stenius, 1574–1644), занимавший кафедру с 1605 по 1644 г., был известен как ярый противник астрологии. В частности, он критиковал астролога Зигфрида Форсиуса (S. A.Forsius,? — 1637), который по поручению короля Карла IX читал в университете курс астрологии в 1609-10 гг. Сразу после смерти короля в октябре 1611 г. Стен опубликовал работу «Disputation mot astrologin». Кстати, знакомство с биографией астролога Форсиуса выявляет любопытные детали: в 1607 г. свою работу о кометах он посвятил королю Карлу, а в 1609 г. издал в Стокгольме астрологический прогноз на 1611–1620 гг. с большим предисловием, посвященным «сенаторам» Шведского королевства[23]. Именно тогда ему и поручили читать лекции в университете — любопытное совпадение. Впрочем, в 1619 г. глава Упсальского университета вообще запретил занятия астрологией.