Синдикат грехов (ЛП) - Маравилла Мэри

— Что от меня нужно? Я помогу, чем смогу, но знай, что я больше не в Тусоне.

Его вздох облегчения эхом разнесся по внедорожнику.

— Мне нужен доступ к биометрически заблокированным частям Лотерии, и доступ к записи с камеры, чтобы я знал, где Райан находится в здании, — сказал он.

Я усмехнулась над его просьбой.

— Тебе понадобится нечто большее, — я вытащила свой ноутбук из рюкзака, стоявшего у моих ног, и положила его себе на колени. — Я знаю, что ты привык работать с дерьмовыми ресурсами и интеллектом, но я все делаю не так, — мои пальцы порхали по клавиатуре. Телефон был зажат у меня между плечом и ухом, пока я работала, чтобы достать все, что ему могло понадобиться. — Скину сообщение. Там чертежи клуба и ссылка для просмотра прямых трансляций со всех камер.

Облегчение затопило мои вены, когда на экране появилась зернистая картинка. В данный момент Райан шла в Лотерию, сверкая оружием. Калеб резко повернул машину вправо, увозя нас прочь от нашего пентхауса.

— Ну, наша девочка в настоящее время проделывает дыры в людях. Я буду следить за трансляциями, пока вы с Дексом едете…

Я закатила глаза, услышав удивление Декса от того, что я знала о нем. Честно говоря, это была удачная догадка. В досье Ганнера говорилось, что он согласился на эту работу под прикрытием в обмен на сделку для своего лучшего друга, который надрал задницу человеку, продавшему его сестру. Для меня это звучало оправданно, но правовая система была в полном дерьме.

— Чертовски верно, я волшебница. Теперь слушайте, это важно. Мне придется перевести систему в режим аварийного питания. Это единственный способ обойти биометрические сканеры. Весь свет погаснет, и сработает аварийное освещение. Имейте в виду, что также будет звучать чертовски раздражающий сигнал тревоги, но хаос вам поможет. Для входа в двери по-прежнему будет требоваться код, но сканер будет отключен. Я изменю код на четыре нуля, когда вы приедете. Понятно? — мои пальцы порхали по клавиатуре, пока я набирала инструкции.

Низкий голос Калеба выкрикивал свои собственные инструкции.

— Кенджи, скажи Грегори и Нико, чтобы они немедленно отправлялись на склады и взорвали этих ублюдков. План изменился, мы едем к Доминику.

Нико остался убедиться, что в ресторане не осталось никаких незаконченных дел. Нервная энергия захлестнула меня при мысли о том, что он пойдет один на склады. Это не входило в план. Мы должны были убить Максима сегодня вечером, а затем, в последующие дни, покончить с Домиником.

Глаза Калеба снова встретились с моими.

— Новость о том, что вот-вот произойдет в Тусоне, распространится быстро. Мы не можем позволить, чтобы Доминик узнал, что мы убрали Максима.

Он был прав.

***

Мы остановились перед домом моего дяди. Дежавю охватило меня при виде арочных черных дверей особняка из коричневого камня.

— На записи с камер не видно никого, кроме него и нескольких охранников, — сказала я, наблюдая, как Доминик наливает себе виски в своей гостиной.

— Все знают, что делать? — спросил Калеб ровным голосом.

Я кивнула, проверяя затвор своего пистолета, прежде чем засунуть его обратно за пояс брюк и поднять глаза, чтобы встретиться взглядом с ним и Кенджи. Лицо Кенджи нахмурилось, глубокие складки избороздили его лоб.

— Эй, — Калеб положил руку ему на плечо, — С ней все будет в порядке. Она чертова Кейн. Она живет ради этого дерьма.

От его слов в моей груди расцвела нежность. Сколько бы мы ни ссорились, Калеб никогда не заставлял меня чувствовать себя слабой.

Я усмехнулась. Мои способности ему нравились с самого начала.

Мои глаза затрепетали и закрылись, когда Калеб наклонился вперед и обхватил мое лицо ладонями, прежде чем прижаться своими губами к моим. Этот поцелуй был мягким и нежным.

Любящим.

Когда он отстранился, я распахнула глаза и обнаружила, что он пристально смотрит на меня.

— Не говори, что любишь меня, — прошептала я.

Лицо Калеба побледнело, и что-то похожее на разочарование промелькнуло на его лице.

— Ты не чувствуешь того же самого? — спросил он. Его голос был тихим, и в нем не было той властности, к которой я привыкла. Вместо этого оно было пронизано болью.

Я сжала его запястье, удерживая его руку на месте, повернулась и запечатлела поцелуй на ладони.

— Нет, дело совсем не в этом. Я люблю вас так сильно, что это пугает меня, потому что, потеряв любого из вас, я почувствую, что мне не хватает важной частички, — его глаза расширились от удивления, а руки Кенджи замерли, когда он услышал, как я сказала «любого из вас».

— Я не хочу, чтобы ты говорил, что любишь меня, потому что это слишком похоже на прощание, — сказала я.

Большой палец Калеба погладил меня по щеке, когда Кенджи забрался на заднее сиденье и крепко обнял меня. Они как будто почувствовали, какой эмоциональный срыв у меня был. Мое сердце хотело открыться и любить, а разум пытался защитить.

— Люди уходят после того, как говорят, что любят меня, — прошептала я, думая о единственном мужчине, которого любила. Думала, что любила.

— Скар, послушай меня сейчас, — Кенджи повернул мое лицо к себе, прижимаясь своим ртом к моему в требовании. — Мы, блять, любим тебя, и мы будем говорить тебе это каждый гребаный день, пока дьявол не заберет нас, а потом мы выберемся из ада и будем преследовать твою сексуальную задницу, пока ты не присоединишься к нам, — сказал он.

— Я люблю тебя, Скар, и мне насрать, если ты не хочешь, чтобы я тебе говорил. Потому что ты заслуживаешь того, чтобы тебе говорили, какая ты особенная. А теперь иди и грохни своего дядю, — сказал Калеб, завершая свою речь поцелуем.