Если бы я знал (ЛП) - Уайт Рейн

стараясь не кончить раньше времени. Чёрт, голос Никиты до сих

пор действовал на него неадекватно. Охренительно!

Впрочем, взгляд глаза в глаза был тоже чем-то слишком

интимным и важным. И руки на его теле. Поцелуи, медленные

движения, постепенно набирающие темп. Джой ощущал себя

мальчишкой в самых первых в жизни отношениях. С Ники для

него было потрясающим всё: полноценный секс, минет, ласки, прикосновения. Даже просто его горячая ладонь, касающаяся

живота, его губы на шее ― это всё было слишком остро, слишком ярко и слишком невероятно.

Ники сам был его фантазией. В костюме или без.

Когда после очередного сильного толчка, оргазм с головой

накрыл Ники, Джой просто подался вперёд, прижимаясь членом

к его животу, а губами ― к шее. Накрывая поцелуем горло, чтобы ощутить потрясающую вибрацию стона, проносящуюся

по телу. Она была даже круче самого голоса, звуковая отдача

его наслаждения. Такая сильная, что Джоя и самого охватило

волной оргазма.

― Нет, никому я этот костюм не отдам, ― пробормотал

Ники, пытаясь отдышаться.

Джой только улыбнулся, продолжая касаться губами его

горла и ловя вибрации слов. Кто бы ему позволил куда-нибудь

деть этот костюм. Кто бы позволил…

Экстра 3 ― Он любит рыбный пирог и твоего сына

Они пытались решить этот вопрос уже несколько часов, но

добиться согласия Никиты у Джоя просто-напросто не

получалось. Господи, три года прошло. Три! Даже больше. А он

до сих пор встаёт в позу и отказывается признаваться

родителям.

― То есть привести меня в дом и познакомить со всеми

тебе было по кайфу, а признаться моей маме стыдно, даже когда

Димке жизненно нужна наша помощь?

Да, именно. Родителям Джоя.

Никита, чтоб его налево, отказывался признаться матушке

Дериглазовых, что это именно он ― парень её старшего сына.

Три года! Сначала это было мило, потом начало попахивать

маразмом, особенно когда Ники уже месяца через два их

совместной жизни затащил Джоя в родительский дом и заставил

познакомиться с отцом ― с отцом! ― а теперь откровенно

бесило. Джой упорно отбивался от волнения мамы, убеждал, что

«этот мальчик его точно не бросит», «нет, девочку никто не

найдёт», ни он, ни таинственный парень, и вообще Джой с этим

человеком счастлив, что ещё нужно?

Нужно было, чтобы мама знала «этого человека» в лицо, так сказать. Иначе она не могла успокоиться. Старшему сыну

перевалило за двадцать восемь, выглядел он всё ещё как

крашеный подросток, и доверия, а тем более уверенности в его

дальнейшем счастье, это не вызывало. Особенно когда

избранника от родительницы прятали с упорством самурая.

― Какая ещё ему нужна помощь, когда он сам идиот? ―

взорвался Ник в ответ. ― Я и так написал ему почти весь

диплом и работаю над практикой, Саш. Я зашиваюсь.

― Знаю ― вздохнул Джой. ― Знаю, ты многое делаешь

для моего брата, но… чёрт, Ники, его нельзя оставлять одного, а

я не перееду к предкам без тебя.

― Может, просто скажем, что я волнуюсь за друга, а

потому тоже хочу пожить в гостевой комнате?

Взгляды схлестнулись. Упрямые, готовые испепелить. За

столько лет они научились разговаривать, научились не ругаться

по пустякам и все конфликты решать спокойно. Ники вообще

познал дзен: повзрослел, научился быть главным и, видимо, по

старой памяти о собственных глупостях, терпеть не мог Веру

Вероцкую, которая всеми силами мотала нервы младшему

братцу Джоя.

Джой мог поклясться, что время шло, а он влюблялся в

Ники с каждым годом всё больше и больше. Не мог не просто

без него жить, но даже существовать. Но вот упрямства у

Никиты определённо прибавилось, особенно когда дело

касалось родителей Дериглазовых. Видите ли, стыдно ему было

признаваться. Он же друг Димки, мама их в нём души не чает: всегда напоит, накормит, спать уложит. И почему-то Ники

искренне верил, что отношение к нему родительницы

Дериглазовых после открытия правды обязательно изменится в

худшую сторону.

И сколько бы Джой ни уверял его в обратном, добиться

своего не получалось. Так что выбор был прост: либо Ники, которого из души уже не вырвать, либо признание родителям, которые и так знали, что у Джоя был парень. Постоянный. Разве

этого мало?

― Ладно, ― сдался Джой. ― Хорошо, твоя взяла. Давай

попробуем так.

Он сгрёб с дивана все приготовленные вещи в сумку, и

добавил:

― Я сообщу маме, что друг Димки тоже не может оставить

братца одного. Приготовит тебе надувной матрас. ―

Усмехнулся, поймав удивлённый взгляд. ― Что? Спать будем в

разных комнатах, ты же не мой парень, а Димкин друг, так что

наслаждайся матрасом.

― Ну, я и твой друг… ― пробормотал Ники, резко

стушевавшись.

Джой хмыкнул, впихнул в сумку ещё зубную щётку с

мылом, а бритву, щётку и остальные принадлежности Никиты

оставил на столе. Многозначительно и показательно. Мол, наслаждайся, в одну сумку нельзя, мы же не вместе.

Ники поджал губы.

― Хорошо. Значит, матрас положим на пол в комнате, которую займу я, ― припечатал Джой, набирая номер мамы.

Димка был в ужасающей депрессии, сам вогнал себя в это

состояние, а вот вытащить не мог. Пора было брать дело в свои

руки и спасать брата.

***

Ники решил приехать позже, так что Джой оказался в

родительской квартире первым. И теперь он сидел на кухне за

столом, за обе щёки уплетал яблочные пирожки и отшучивался

на очередные вопросы мамы о личной жизни.

― Племянница Любы Зайцевой так и не нашла себе

молодого человека. Милая, красивая девочка, с Димой учится на

одном курсе. Может, вас познакомить? ― щебетала она, помешивая борщ в кастрюле.

― Мам, во-первых, с Викой я знаком, и нет, пара из нас

получилась бы отвратная, ― максимально спокойно отозвался

Джой, продолжая жевать. ― А во-вторых, у меня есть молодой

человек. Смирись.

― Да пусть хоть трансвестит у тебя будет, ― весьма грубо

отмахнулась Валентина Петровна, так яростно качнув ложкой, что брызги борща осели на кухонном фартуке. ― Ты, главное, познакомь нас, и я буду счастлива. И вообще, разве ему всё

равно, что ты вот так просто решил перебраться к нам, чтобы

следить, как бы брат не наделал глупостей? Тоже бы приезжал.

Джой вздохнул. Вот как сдержаться, а?

― Мам, тут же ещё Димкин друг с ума сходит. Не может

его одного оставить.

― Что за друг такой, ― проворчала она. ― Лучше бы ты

своего привёл. Мы бы и так справились.

Имя «друга» Джой до последнего не хотел говорить.

Почему-то ему казалось, если признается, что этот друг ―

Ники, уже никогда не сможет представить его как своего парня.

Момент будет окончательно испорчен.

Мобильник пиликнул, радуя смс-кой.

Ники: «Саш, уже бегу к вам. Через пару минут буду.

Поцеловать тебя не смогу, но знай: люблю тебя».

Джой скривился. Димка безвылазно сидел в своей комнате, Ники будет теперь делать вид, что увлечён помощью другу… и

вот так дразнить. Как только наглости хватает?

Ники: Ой, кстати, я таки же забыл зубную пасту

купить, у нас же общая. Хоть это не отменяется?

Джой рыкнул, пропуская мимо ушей какую-то очередную

фразу мамы. Нет, отменяется! Хрен ему, а не зубная паста, свою

купит. Слова родительницы Джой услышал не сразу, но…

― …хоть бы просто имя сказал, ― вздохнула мама.

И тут Джоя переклинило. Через пару минут будет, значит?

Зубная паста, значит, общая? А спать в другой комнате на

матрасе? И без поцелуев?