Заповедный тупик - Катерина Крутова

class="p1">– Как работать с этим самодуром? – не кривя душой, ответила Тимофеева.

– Уточню, с богатым самодуром, искренне увлеченным искусством. – Арсен стоял близко, задевая плечом Сашин свитер. Пачули и сандал мужского парфюма пробивались сквозь кашемировые волокна и оседали на девичьей коже. – Собирай команду, госпожа продюсер. К концу недели у нас будет на руках подписанный договор.

Уверенности Покровского Александра не разделяла, о чем ярко свидетельствовал вопросительный взгляд.

– Только, к моему глубокому сожалению, придется обойтись без Гоши в роли помощника режиссера. Не хватает у нашего таланта базовых коммуникативных навыков. Найдешь замену?

Арсен проигнорировал сомнения Саши и продолжил обсуждать детали работы. Алекс кивала, отвечала короткими репликами по существу, но мысли ее постоянно возвращались во вчерашний день, где настойчивые губы без дозволения нарушали ее личные границы.

– Сеня, – она оборвала босса резко на полуслове, – больше никогда так не делай. – Паузы, равные вдоху, отделяли слова друг от друга. Темные глаза не мигая выдерживали напряжение серых.

Арсений молчал. Его точеное лицо казалось высеченным из камня. Идеальные линии скул, тонкие губы, скрытый элегантной бородой острый подбородок. Сдержанное ожидание бесило Алекс – точно в зеркале видела она в Покровском саму себя. Там, за ровной гладью поверхности, бурлили эмоции. Так же как она привычно скрывала чувства за внешней холодностью и взвешенным профессионализмом, так же большие игры высшего света научили шоураннера держать лицо – блефуя, злясь, ревнуя и влюбляясь. А еще Арсен мстил – умело, расчетливо, взвешенно – за вчерашнее унижение. Отсутствие реакции на поцелуй было хуже пощечины. Алекс не просто отвергла чувство, она проигнорировала само его наличие. Это взбесило его, заставило сорваться на ни в чем не повинной домработнице и в сердцах приобрести новый вельветовый блейзер. Перед недоумевающей женщиной Покровский извинился утром, оставив щедрые чаевые, а мягкая ткань пиджака не сковывала движений и радовала Арсения до той поры, пока опять в поле видимости не попал недоступный объект желаний – словно нарочно такой очаровательно небрежный и по-домашнему уютный. Вот и сейчас Покровский не мог отвести глаз от узких изящных кистей рук, то нервно сплетающих пальцы, то исчезающих в объемных рукавах свитера, от темных растрепанных волос, падающих на лицо и отливающих тусклым старым золотом в свете театральных софитов. Взгляд Арсена, демонстративно серьезный, то и дело устремлялся к алым искусанным губам Тимофеевой и ловил каждое движение – от нервного сжимания зубами внутреннего края до мелькающего в уголке кончика языка, слизывающего обветренную сухость. Эти губы отказали ему вчера, а сегодня с них слетали слова, лишающие последнего шанса. Алекс тяжело давалась откровенность, если речь касалась чувств. И Арсен специально тянул молчаливую томительную паузу, заставляя сильнее сжимать спрятанные кулаки и закусывать губы.

– Не вторгайся в мое пространство без разрешения. Когда я этого не жду. Когда мне это не нужно. – Наконец Александра нашла в себе слова и силы их сказать.

– А что тебе нужно, Алекса? Чего ты ждешь в свои двадцать девять? Очередное бюджетное кино в компании очаровательных неудачников? Пустую квартиру, в которой не ждет даже кошка? Дни, заполненные до предела, в которых нет времени на себя и близких? Или, может, нищего раздолбая, по случайности оказавшегося рядом? – Раздражающим воспоминанием возникла в памяти фигура рыжего здоровяка, без стеснения лапающего в этом самом театре хрупкую, элегантную и такую податливую девушку. Доступную для другого, но отрешенно-холодную с ним. Арсен стиснул зубы так, что мозг вспыхнул злобными искрами.

Тот же самый миг объятий посреди фойе пришел на ум и Александре. Только вздрогнувшее сердце опалило румянцем щеки, а губы ощутили забытую колкость рыжих усов. Память услужливо подкидывала ответ, но, как это часто бывает, принять его не хватало смелости.

– Я предлагаю тебе свой мир – успешный, перспективный, яркий. Вместе мы способны на многое.

– Сейчас мне это не надо, – то ли Покровскому, то ли самой себе ответила Саша.

Арсен разочарованно покачал головой:

– Я услышал тебя. Впредь буду спрашивать дозволения, – и, переключаясь на деловую тональность, добавил: – К концу недели жду детальную смету, список съемочной группы и план работ. К середине весны мы должны закончить проект.

– Весны?! – Алекс вынырнула из грез о Тохиных ласках и удивленно вытаращилась. – Здесь работы минимум до лета! У нас еще сценарий сырой, несогласованный, смета неутвержденная, ни команды, ни актеров. В лучшем случае к весне завершим подготовительный этап, к маю снимем, а летом уйдем на постпродакшен.

– Я в тебя верю. – Улыбка Покровского блеснула звериным оскалом, а глаза сверкнули сталью наточенного клинка. – К тому же на лето у меня запланирован другой, более перспективный проект, но тебя он вряд ли заинтересует.

И Арсений Илларионович мягкой расслабленной походкой уверенного в себе хищника направился к сцене, где неистовствовал в демонстрации любви к балету наделенный властью богатый бездарь.

– Я не богиня и не сказка, чтобы в меня верить, – процедили искусанные губы.

Исполнительный продюсер Александра Игоревна Тимофеева ровно секунду прожигала взглядом прямую спину новоявленного босса, затем резко развернулась и, точно шериф из вестернов, ловко выхватила из бокового кармана мобильный. Решительно, не давая себе возможности передумать, набрала номер Куликова и ринулась прочь из зрительного зала. Антон ответил на шестом гудке.

– Сашка? – в удивленном тоне сквозила радость, и Алекс представила, как знакомая улыбка вздергивает рыжие усы.

– Привет, Фифи, – максимально беззаботно сказала она, словно не было месяца тишины, рефлексии и бессонных от нескончаемого потока мыслей ночей. – Как дела? – продолжила все с той же напускной бодростью, вслушиваясь в дыхание собеседника.

– Активно. Затеял стройку, сейчас дом ремонтирую. Не сразу звонок расслышал за перфоратором. Долго ждала?

– Да нет. Значит, ты занят?

Саша надеялась не выдать разочарования. Слышать бодрый размеренный голос Куликова было радостно, но вгрызшийся в душу червь страдальческого эгоизма ожидал от Тони более продолжительного периода скорби и печали.

– Для тебя я всегда свободен. Ты же знаешь, – пробасил здоровяк, и бледные Сашкины щеки заалели. – Что нового?

– Только что согласовали смету и сценарий фильма про Императорский театр. Тельман скачет от счастья, а Эмка уже вживается в образ. Хотела предложить тебе работу. Оператором или помрежем, с отличным гонораром, если не струсишь. – Алекс закусила губу в ожидании ответа.

На помощника режиссера в масштабной игровой картине Тони не тянул, но она готова была пойти на жертвы, лишь бы вытащить рыжего из добровольной провинциальной ссылки. Заманить перспективной работой казалось самым эффективным решением.

Повисла пауза в пару секунд. Антон хмыкнул, и воображение живо подсунуло кадры воспоминаний – как оператор задумчиво трет заросший бородой подбородок и смотрит со скептическим прищуром.

– Слабоумие и отвага не