Бог злости - Рина Кент

Гарета, он так и сделает. Без пощады.

Не то, чтобы я винил его, но я бы проткнул его, прежде чем он смог бы даже пальцем к ней прикоснуться.

Подавив свое волнение, я иду к ним с беспечностью скучающего демона.

Я сажусь на подлокотник Глиндон и кладу руку ей на плечо.

— Во что мы играем?

Гарет начинает опускать свои карты.

— Я оставлю вас, ребята.

Правильно, старший брат. Иди нахуй.

— О, не будь глупцом, — говорит она ему. — Тебе не нужно уходить только потому что Киллиан здесь. Давай продолжим. — Этот маленький... — А ты иди сядь на стул и не подглядывай за моими картами. — Она прячет их у себя на груди и смотрит на меня, как мама-медведица.

Хм... Теперь я думаю, почему я не пристегнул ее к себе раньше.

Гарет держит свои карты, и у меня нет выбора, кроме как занять место рядом с Глин, потому что я, черт возьми, уверен, что буду играть и обыграю этих двоих.

В итоге они набрасываются на меня, жульничают и используют все возможные уловки, чтобы я проиграл.

Но я основатель школы этически черных, в которую они пытались поступить, так что в итоге я все равно выигрываю. Три раза подряд.

Глиндон бросает свои карты на маленький столик.

— Фу, это не весело. Тебе обязательно выигрывать каждый раз?

— А как еще он может быть мудаком?

— Не будьте неудачниками, это выглядит некрасиво. — Я ухмыляюсь.

— О, да пошел ты. — Она выпускает вздох.

— Мы должны сыграть раунд только вдвоем, Гарет.

— Просьба отклонена, — говорю я.

— Ну, ты просто продолжаешь выигрывать. Так игра становится скучной.

— Не обращай на него внимания. Киллер просто физически не понимает, что такое сдерживаться, особенно когда он ревнует. Это его территориальное поведение, чтобы доказать свою точку зрения.

— Я собираюсь убить тебя, — говорю я, а он только улыбается, фальшиво.

— Серьезно? — Глиндон смотрит на меня. — Ты ведешь себя как полный чертов придурок из-за беспочвенной ревности?

— Мы увидим, насколько она беспочвенна, когда мой дорогой старший брат будет парить в воздухе.

— Хватит угрожать жизни людей только потому, что ты можешь, Киллиан. И это твой брат, так как насчет того, чтобы относиться к нему как к таковому, а не как к какому-то врагу? — Она показывает пальцем на меня. — И еще, либо ты играешь нормально, либо ты потеряешь все привилегии, чтобы когда-либо играть с нами.

Я раздумываю, хочу ли я поцеловать ее в задницу или задушить прямо сейчас. Возможно, и то, и другое одновременно.

Гарет поднимает бровь.

— Похоже, ты наконец-то встретил свою пару. Мама и папа будут в восторге от нее.

— Ты уверен? — Глиндон собирает карты, ее тон неловкий. — Он не сказал мне заранее, поэтому я даже не смогла переодеться в подходящую одежду.

— А что не так с твоей одеждой? — Я краду карту, потому что нет, я определенно не позволю им выиграть в ближайшее время.

— Ты не имеешь права на мнение. — Она корчит гримасу, потом хватает меня за руку, лезет под рукав и выхватывает обратно карту, которую я украл. — И никакого мошенничества. Серьезно, ты не можешь принять таблетку спокойствия?

— Могу, когда трахаю твои мозги. Хочешь сходить в туалет?

— Слишком много информации, — говорит Гарет.

— Ты всегда можешь уйти и вернуться к своим ботаническим занятиям.

— Нет, нет и нет, а я разве не говорил, что нет? — говорит Глиндон насмешливым голосом, хотя ее шея покраснела. — А теперь давайте играть.

Гарету удается выиграть один раз, только потому, что Глиндон действительно обыскала мои штаны в поисках украденных карт.

Сказать, что она стала смелой, значит преуменьшить. И это точно не потому, что я к ней отношусь спокойно.

Она просто все больше вживается в себя и в эту разрушительную силу, которая идет за моей жизнью.

К тому времени, когда мы готовимся к посадке, ей удается победить, она втирает нам это в лицо и злорадствует до тех пор, пока мы не думаем, что она будет делать это до самого пришествия короля.

— Приятно быть победителем. — Она пристегивает ремень безопасности по призыву стюардессы.

Я еще туже затягиваю его на ее талии.

— На самом деле ты выиграла меньше всех из нас троих, и только потому, что украла больше карт, чем мы.

— Прости, что? Я не слышу тебя из-за победного фейерверка в моей голове.

Я хихикаю, качая головой.

— Прекрати быть очаровательной, пока я не трахнул тебя прямо здесь и сейчас.

— Не делай этого, — шепчет она. — Ух. Я не могу перестать вспоминать, что многие авиакатастрофы случались при попытке приземлиться.

— Тогда, наверное, тебе стоит взять меня за руку, а? — Я протягиваю ей свою ладонь, и она берет ее, продевая свои пальцы сквозь мои и укладывая их себе на колени.

Полное удовлетворение наполняет меня при мысли о том, что я буду ее якорем.

Это не какой-то там прекрасный принц, скучный тип или другой мужчина.

Я.

Чувство полной эйфории медленно утихает с напоминанием о том, куда мы едем.

Домой, блядь.

* * *

Удивительно, как мозг классифицирует события и складывает их в архивные коробки. Некоторые забываются через день или неделю.

Другие остаются там навсегда. Фактически, они проникают в подсознание и делают все, чтобы о них никогда не забыли.

Дом моей семьи на окраине Нью-Йорка — это современный особняк, который мог бы войти в список домов мечты большинства американцев.

В нем даже есть белая изгородь, о которой моя мама, вероятно, мечтала, когда была маленькой.

Он огромен, индивидуализирован до мельчайших деталей и подходит для того, чтобы стать домом Ашера и Рейны Карсон. То есть, американских короля и королевы, которые мгновенно становятся предметом обсуждения всех СМИ, как только появляются на публике.

В этом доме у меня было все, что люди считают счастливыми воспоминаниями. Любящая мать, присутствующий отец — больше, чем нужно — вечеринки по случаю дня рождения, беготня, как цыплята без головы, с Гаретом, Николаем, Мией и Майей.

И мое пробуждение, когда я охотился и убивал тех мышей.

Люди склонны романтизировать прошлое, я — нет. Потому что эти воспоминания? Они не более чем пожелтевшие страницы старой забытой книги.

Единственное, что я помню из