Линда Чейтер - Дьявол по имени Любовь

Потом я позволила ему заварить свежий чай.

— Вы выйдете за меня замуж? — спросил Эндрю, передавая мне чашку с блюдцем.

— Нет, — твердо ответила я.

— Но…

Он был явно расстроен и удивлен.

— Думаю, нам надо сначала проверить чувства, посмотреть, как будут развиваться наши отношения. Я ждала все эти годы не для того, чтобы стирать ваши грязные носки.

Мне показалось, что Эндрю испытал облегчение.

— Нам обоим нужно пространство, нужна самостоятельность и независимость. Путешествуя, я кое-чему научилась.

Эндрю улыбнулся:

— Пожалуй, изменения в наших отношениях несколько неожиданны для нас обоих. А может, пообедаем сегодня вместе?

Мы и прежде, случалось, обедали вместе, но на этот раз все было иначе. По-видимому, физическая близость опрокинула барьеры респектабельности и сдержанности, всегда разделявшие нас прежде, и в тот вечер я узнала об Эндрю больше, чем за все долгие годы нашей дружбы. Я осознала, что все эти годы томилась и сохла по неопрятному и красивому профессору — романтический стереотип, придуманный мной, — по человеку, знающему ответы на все вопросы.

Я почему-то считала, что близость с Эндрю откроет мне тайну источника мудрости, из которого черпал он, дарует мне силу уверенно, не нуждаясь ни в чьей помощи, плыть по житейскому морю. Как я поняла теперь, настоящий Эндрю был одинок и боялся жизни не меньше, чем я, поэтому мы не так уж сильно отличались друг от друга. Эндрю не мог даровать мне чудесное исцеление от жизненных проблем, но его присутствие дало бы мне возможность справиться с ними.

В следующие несколько месяцев у меня не было времени на размышления и самоанализ. Комитет библиотеки одобрил мое назначение, и я окунулась в свои новые обязанности, что потребовало много сил и внимания. Освоив компьютер, я впервые за много лет стала получать удовольствие от своей работы. Коллеги стали относиться ко мне с куда большим уважением, чем прежде.

Я испытала облегчение, убедившись, что путаница в файлах не только моя вина. То, что я в сердцах стерла, было мелочью по сравнению с упущениями и неразберихой, внесенными в систему Анетт Бэйкер.

В свободное время я изучала справочники и узнала то, чему до сих пор никто не потрудился научить меня.

— Просто удивительно, как быстро вы все схватываете, — говорил новый директор, с интересом глядя через мое плечо на экран. — Я и сам пытался колдовать над компьютером, но, признаться, для меня все это так и осталось тайной.

Я подняла голову и посмотрела на него. Это был молодой человек со свежим цветом лица, питавший страсть к ботанике и археологии.

— Не знаю, как вы это делаете, — продолжал он. — Наши сотрудники очень неохотно овладевают новыми технологиями и новыми методами работы. Они говорят, что нельзя научить старую собаку новым фокусам.

— На вашем месте я не списывала бы сотрудников в архив так быстро. Вы удивитесь, узнав, как много они могут сделать, если их заинтересовать. Все зависит от отношения к делу.

Однако в каком-то смысле директор был прав. Если бы не встреча с дьяволом, я не избавилась бы от консервативного образа мыслей. Сколько женщин моего возраста прозябали и чувствовали себя несчастными, потому что не имели моего опыта? Мне хотелось бы разыскать их, рассказать им, что жизнь рядом и надо только протянуть руку и взять ее. Мне хотелось бы сказать им, что внешность не имеет значения, поскольку истинная красота — внутри.

Сами по себе молодость и красота не даруют счастья, хотя все убеждены, что это именно так.

От Мефисто я получила кое-что еще, чего не оценила, пока не посетила своего доктора. Беспокоясь, не повредило ли мне мое двойное превращение, я прошла обследование.

И с облегчением узнала, что здоровье у меня отличное. Я получила лишь одну рекомендацию — урезать количество потребляемого спиртного.

— Вы в блестящем состоянии для вашего возраста, — сказала мне доктор, женщина лет пятидесяти. — Не вижу никаких отклонений. — Она смотрела на экран компьютера, задумчиво сверяя то, что видела, с записями в моей медицинской карте. — Вы счастливее большинства женщин. Никаких неприятных ощущений от наступления менопаузы. Похоже, вы проскочили этот неприятный период в рекордно короткое время.

— Менопауза? — Я удивленно взглянула на нее. — Но я не…

— Хотела бы я быть на вашем месте, — пробормотала она. — Если бы вы только знали, что такое приливы, головные боли, ощущение, что ты стала бомбой с часовым механизмом, готовой взорваться… — Доктор покачала головой и с улыбкой повернулась ко мне. — Вам незачем беспокоиться обо всем этом. Вы все это благополучно миновали. Продолжайте жить и радоваться жизни.

Однажды Салли позвонила мне, и голос ее звучал радостно и возбужденно.

— Помнишь ту американку, о которой я тебе рассказывала? — спросила она. — Ну, ту, которую ты встретила на Барбадосе и просила навестить меня?

Я ответила что-то неопределенное, судорожно соображая, не вторглось ли что-то из моего недавнего прошлого в мою теперешнюю жизнь.

— Видишь ли, сначала мне не удалось дозвониться к ней, потому что я неправильно записала ее имя. Оказывается, она Брайтмен, а не Брайтуотер. Это та знаменитая модель, что разбилась несколько месяцев назад. Ты, конечно, помнишь — лицо «Лапиник»? Ты знала, кто она, Хариэт, но никогда не говорила мне.

— Я… гм… Это как-то вылетело у меня из головы.

— О, Хариэт, ты безнадежна, — рассмеялась Салли. — Ее мужем был Харли Брайтмен, владелец компании «Лапиник». Неужели ты не читала отчетов в газетах о том, как он влюбился в нее, когда она работала официанткой в кафе? Как женился на ней и сделал ее знаменитой моделью? Очень похоже на историю…

— Ту, что показана в фильме «Красотка»? — Я улыбнулась, ибо не подозревала, что Салли с таким вниманием следила за моей карьерой.

— Откуда ты знаешь, что я собиралась сказать именно это? — насторожилась Салли. — Ты действительно ничего не читала о ней? Хоть ты и корчишь из себя большую интеллектуалку, но уверена, как и все простые смертные, порой заглядываешь в колонки сплетен.

— Возможно, что-то и попадалось мне на глаза, — пробормотала я. — А почему ты заговорила об этом?

— Он позвонил мне! Сам Харли Брайтмен! И предложил мне работу — обставить заново весь его дом в Беверли-Хиллз! Видимо, теперь там последний крик моды нанимать дизайнеров из Англии, а он нашел мою карточку среди вещей своей жены.

Я почувствовала слабый укол совести при мысли о Харли, живущем в своем дворце в полном одиночестве. Может, нынешняя обстановка невыносима для него, потому что постоянно напоминает о покойной жене?