Инна Волкова - Медовый месяц

— Догони его!

А может, мне это показалось, и эта мысль сама пришла мне в голову. Не знаю, в тот момент я ни за что не могла бы поручиться. Но одно я успела понять: в таком состоянии он способен на что угодно, и ни в коем случае нельзя оставлять его одного, пусть он прогоняет меня, кричит, пусть даже ударит, если от этого ему станет легче, я все это заслужила, только бы он не оставался сейчас один! Я выбежала за ним, слетела вниз по ступеням с такой скоростью, с какой никогда в жизни не бегала, но все равно не смогла догнать его. Я лихорадочно огляделась по сторонам: никого. Не мог же он убежать далеко! Я облазила все окрестные кусты и углы, налетала на мирно гуляющих старушек, которые посмотрели на меня как на ненормальную, спрашивала их, не видели ли они высокого, красивого, темноволосого парня в джинсах и белой футболке? Должно быть, вид у меня был такой дикий, что и старушки, и молодые мамы с колясками шарахались от меня в сторону, а те, кто гулял с детьми, поспешили поскорее взять их на руки, бросая на ходу короткое: «Нет, не видели». И спешили поскорее уйти.

Я стояла посреди двора и рыдала. Я не знала, что мне делать и где его искать. Если Пашка что-то с собой сотворит, я тоже не буду жить, я просто не смогу жить! Я почувствовала, как сзади кто-то подошел и крепко обнял меня за плечи.

— Паша! — едва не закричала я от радости и обернулась. Но тут же разочарованно и как-то безнадежно выдохнула воздух. Это был Саша. Впервые с тех пор, как я влюбилась в него, я не обрадовалась его неожиданному появлению, и даже рассердилась. Но тут же беспомощно вскинула на него глаза:

— Саша!

— Где Паша? — коротко спросил он. — Куда он побежал?

— Я не знаю, я его упустила, упустила! — Я сжала кулаки. — Он может что-нибудь сделать с собой в таком состоянии, понимаешь?! Мы должны его найти! Но я не знаю, где и как! Не знаю, не знаю!

— Успокойся! — Он встряхнул меня за плечи. — Я найду его, все будет хорошо, а ты возвращайся домой и жди нас там, поняла? — он говорил спокойно и даже ласково, но его слова звучали как приказ.

И я подчинилась. У меня просто не было сил сопротивляться, меня словно прокололи, как воздушный шарик, и выпустили весь воздух, осталась никому не нужная жалкая оболочка. У меня не было больше воли, не было никаких желаний, ничего не было… Кроме ужасающей бездонной пустоты, даже боли и страха не было. Они исчезли, растворились в пучине этой пустоты. Темные волны поглотили меня, и я… умерла. Я бессильно опустилась на ступени лестницы, по которой начала было подниматься наверх, в квартиру, сжимая в ладонях ключ, который вложил мне в руки Саша. Мимо меня прошла какая-то девушка, удивленно посмотрела на меня, хотела что-то спросить, но передумала и поспешила поскорее сбежать вниз. Должно быть, она решила, что я пьяная или наколотая. Милая девочка, в короткой джинсовой юбочке, с рыжими кудряшками. Рыжими… Господи, Лиза, моя дорогая Лисичка, моя единственная подруга! Я застонала, обхватив голову руками, и начала раскачиваться из стороны в сторону. И Людмилы больше нет! Этой удивительной, красивой, доброй женщины, которая относилась ко мне как к дочери, а я отплатила ей черной неблагодарностью! Какая же я дрянь, и нет мне прощения! Лучше бы это я, а не она попала в жуткую аварию и умерла. Так было бы лучше для всех, и для меня самой прежде всего. Что мне теперь осталось? Кому я нужна? Пашку я потеряла навсегда, мне не вымолить у него прощения. И даже если внешне он простит, то забыть никогда не сможет, и смерть его матери всегда будет стоять между нами. А Саша… Саша тоже навсегда потерян для меня, и по той же причине, он не простит мне и себе ее гибели. Его родного сына и моего мужа. Паша, Пашка, Пашенька, где ты, мой мальчик? Что с тобой? Только бы Саша успел догнать тебя и ты бы не успел наделать глупостей! Прости меня, прошу я, хотя знаю, что не заслуживаю твоего прощения…

Я медленно встала со ступенек и, едва передвигая ноги, словно на них были пудовые гири, начала подниматься наверх, в свой дом. Впрочем, он уже не был моим. Он опустел. Стал чужим и далеким. И когда я уже открывала дверь ключом, меня вдруг словно ударили в сердце. Какого черта я тут ползаю, жалею себя, когда надо действовать?! Бежать, искать Пашку, пока не поздно. Надеюсь, что еще не поздно! Неизвестно, сумеет ли Саша найти его. В любом случае я тоже должна попытаться это сделать. Надо взять себя в руки, все слезы и стоны оставлю на потом, потом я успею вдоволь наплакаться и дать волю своему горю. А сейчас я должна собрать остатки воли в кулак и найти его. Я решительно выпрямилась, набрала полную грудь воздуха, задержала дыхание и мысленно дала себе установку держаться. Как ни странно, помогло. И я отправилась на поиски…

На самом же деле моей решительности хватило ненадолго. Я понятия не имела, где искать. Обошла несколько близлежащих кафе, потом обозвала себя дурой. Что ему делать в кафе в подобном состоянии? Мелькнула мысль отправиться на речку, где мы обычно купались. На минуту мне стало страшно: а что, если он решил утопиться?! Но я быстро отвергла эту нелепую мысль, во-первых, Пашка отлично плавает, а во-вторых, там сейчас должно быть немало народу, последние летние деньки, солнце, люди спешат прогреться. Господи, неужели еще недавно я так же беззаботно и весело купалась и загорала, и на душе у меня было легко и светло, и от будущего я ждала только хорошего?! Стоп! Хватит, велела я себе! Я же дала слово собрать волю в кулак, а слезы и сожаления оставить на потом. И вдруг меня словно ударили по голове, я поняла, где может быть Пашка. Ну конечно, на этом проклятом холме, возле той церкви! Я не знаю, откуда взялась эта уверенность, что он находится именно там. Но ноги сами несли меня в ту сторону, к тому же других мыслей, где искать мужа, у меня не было, и поэтому пришлось остановиться на этой. Я поймала машину, и, когда уже села на переднее сиденье, вдруг вспомнила, что у меня нет с собой денег. Когда мы подъехали, я решительно сорвала с пальца обручальное кольцо и протянула водителю, хмурому неразговорчивому мужчине лет шестидесяти.

— Что это? — он непонимающе посмотрел на меня.

— Возьмите, у меня нет с собой денег, — попросила я, с трудом сдерживая слезы. Все равно теперь это кольцо мне не понадобится, Пашку я потеряла, и поэтому не имею права его носить.

— С мужем, что ли, поссорилась? — он с интересом и сочувствием посмотрел на меня.

— Да, — согласно кивнула я, опустив голову. Не объяснять же ему все!

— Ой, дурная молодежь пошла! — осуждающе покачал он головой. — Не успеет молоко на губах обсохнуть, а сразу жениться. А потом бегут маме с папой плакаться: он плохой, она плохая. Моему внуку недавно восемнадцать исполнилось, а он уже невесту в дом привел, ей всего семнадцать. Жениться собираются, и слова поперек не скажи, чуть что — сразу вопят: «Мы взрослые!» А какие взрослые? Сущие дети! Будут так же вот, как ты, — он кивнул в мою сторону, — потом бегать, кольцами швыряться. — В его взгляде явно читалось неодобрение.