Вредина для мажора - Алекс Коваль

трястись, а кровь стучать в висках. Время в столице уже ближе к вечеру, и матч давно должен был закончиться, тогда почему он молчит?

Богатая фантазия тут же подкидывает самые ужасные картинки, самые страшные варианты того “почему он не берет трубку”, и мне по-настоящему становится не по себе. К горлу подкатывает ком, и в тот самый момент, как дверь в мой номер после легкого стука открывается, я, словно по щелчку, подскакиваю с кровати и бросаюсь к чемодану. Вспышка. Осенение.

— Виолетта, — слышу удивленное, и на пороге появляется Таша в халате отеля и с тюрбаном на голове. Очевидно, тетя успела за время моих метаний выспаться, принять душ и выглядит бодра и свежа, тогда как на меня смотреть жалко. Бледно-зеленая поганка, еще и с трясущимися руками.

— Ты что, не спала?

— Нет! — бросаю в ответ, немного истерично откинув крышку чемодана и пулей метнувшись в сторону шкафа.

— Что ты делаешь, Виолетта Максимовна? Зачем ты собираешь вещи, мы же только прилетели?

— Прилетели, погостили и хватит, — кидаю взгляд на тетушку. — Я хочу уехать! –заявляю и мечусь по комнате, скидывая обратно в чемодан свои немногочисленные вещи, которые уже успела достать.

— Что? — удивленно таращится на меня Таша. — Что значит уехать?

— Срочно. Домой хочу! Макс, он… он трубку не берет, понимаешь?! А если он… если я… я домой хочу, Таша! — выкрикнула и все, тут меня прорвало, слезы по щекам, губы дрожат, а кулаки сжимаются и ногти до боли впиваются в ладошку. — Столько раз я пыталась ему набрать за последние пару часов! Ответа нет, понимаешь?! Дура! Какая же я дура! Ну да, обиделась, ну да, он поступил гадко и эгоистично, но я ведь… люблю! — кричу, не в силах совладать с эмоциями, а тетя смотрит на меня как на маленькое и неразумное дитя, что злит еще больше. Будто она не понимает! Ничего не понимает.

Люблю же, и из-за какого-то недопонимания я разрушила не только наши отношения, но и вообще пустила свою жизнь в каком-то даже мне самой непонятном направлении, а я так не хочу! Я с Симом хочу. К Симу хочу! А что, если он уже меня забыл? Что, если он разочаровался во мне и подумал, что нет у меня к нему чувств и где-нибудь там, с какой-нибудь… длинноногой моделькой, а я тут, в этом мерзком романтичном Париже!

Слезы потекли с удвоенной силой, и я уже просто была не в силах сдерживать всхлипы и истерику, которая наконец-то прорвалась наружу.

— Я поступила не… правильно, — сквозь слезы пытаюсь выдавить из себя рваные слова, — я люблю его! — и новые, еще более горестные завывания. Сажусь на краешек кровати, закрывая лицо ладонями и реву.

Оба виноваты, оба сглупили, оба поступили неправильно, но я… какая же я непроходимая тупица, что сбежала и даже не попыталась с ним поговорить!

— Летт, — мягко говорит Таша и садится рядом, обнимая за плечи. — Ну, успокойся. Хватит сырость разводить, — гладит по голове, как маленького ребенка, и это слегка успокаивает водопад из глаз, но не сердце, которое болит.

— Я к Максу хочу… — говорю тихо, немного погодя. — Я с ним в Испанию хочу. Я… не хочу без него, Таш, — хлюпаю носом и отираю ладошкой влагу с щек.

— Поедешь ты к своему Максу, но завтра, хорошо?

— А почему не…

— Потому что сегодня я уже заказала нам ужин в одном из самых крутых ресторанов. С видом на Эйфелеву башню, представляешь? Раз уж мы здесь, поужинаем, выпьем вина, отдохнем, погуляем по ночному городу, и кто знает… я же говорю, Париж — это город, в котором буквально витает аромат любви.

— Аромат моей любви витает где-то по столице, и не могу я тут гулять и пить вино, пока не поговорю с ним, Таша! — поднимаю взгляд на тетушку, которая ослепительно ярко улыбается, будто я тут анекдот рассказываю ей, а не душу изливаю. — Ты не понимаешь, да? — спрашиваю разочарованно. — Я ведь… я ведь так и не призналась Максу в своих чувствах, а позавчера я его обидела! Он меня, конечно, тоже, своим самоуправством, — добавляю торопливо, — но я… я ведь люблю. И я хочу все исправить, и… почему он не отвечает? А если он разочаровался во мне? А если больше не любит? — подскакиваю на ноги, начиная нервно мерить шагами номер, — а если я ему больше не нужна, м? Я же… он же… — чувствую, как глаза снова начинает щипать, и новая порция слез на подходе. Но затопить номер не дает Таша, которая встает, обхватывает ладонями мои щеки и заставляет поднять взгляд глаза в глаза. Говорит так уверенно, что в сердце простреливает:

— Не забыл, не разочаровался и любит. Поняла меня? — смотрит выжидательно, пока я не кивну. И я киваю.

— Летим се…

— Завтра! — снова улыбка. — Сегодня у нас в девять вечера ужин, и точка, — говорит папина сестра и решительным шагом направляется в сторону двери

— Но Таша! — кричу возмущенно, однако меня уже не слушают.

Спорить с ней себе дороже.

Делать нечего, и до назначенного Ташей времени я сижу, лежу, брожу по номеру вся как на иголках и снова и снова набираю Макса. Там уже время подбирается к десяти вечера, и он точно должен быть на связи! Но сначала я слышу длинные гудки, а потом и вовсе включается противный автоответчик, потому что абонент оказывается вне зоны действия сети. Злюсь ли я? Нет.

Я боюсь.

Я паникую, я ужасно, просто невыносимо хочу услышать это милое “вредина”, или родное “мелкая”, или хотя бы недовольный бубнеж и сопение на том конце провода, но глухо.

Надо ли говорить, что к ужину я не готовилась, не красилась, а оделась так и подавно в джинсы и мешковатый свитер, что абсолютный моветон для похода во французский ресторан. Но желания наряжаться не было совсем. Хотелось быстрее прожить этот день, перетерпеть этот вечер, перестрадать ночи и сеть наконец-таки на самолет. Вернуться домой! К родителям и Симу.

Однако, когда в начале девятого дверь в мой номер открылась и на пороге возникла Таша, она, увидев меня, охнула.

— Что за вид? — прозвучало удивленное. — Ты еще не собиралась?

— Нет, я уже готова, идем.

— Куда? В Макдональдс, Виолетта?

— Слушай, — начинаю не на шутку закипать, — у меня нет настроения расфуфыриться, как кукла, и напялить платье с каблуками! Я хочу зарыться лицом в подушку и страдать, а не ходить по романтичному городу, где каждая гребаная парочка напоминает мне о моей драме в личной жизни! — выдаю как