Барбара Делински - Если сердце верит

Но первой навстречу девочке поднялась Майда.

— Да вы только подумайте! — воскликнула она с неподдельной радостью и, обняв Ханну за плечи, оглядела ее с головы до ног. — Ты просто восхитительна. Но где же наша малышка? Ведь это уже совсем взрослая девочка!

— Это я. — Ханна застенчиво улыбнулась, и глаза ее обратились к матери.

— Ну и как твой день рождения? — спросила Роуз. На миг всем показалось, что кромешную тьму прорезал яркий луч солнца.

— Классно, — отозвалась Ханна и тут же сообщила сестрам: — У меня есть подарки.

Малышки со всех ног помчались рассматривать их.

Боясь, что не удержится и скажет сестричке Роуз пару ласковых слов, Лили прошла в дом, села за рояль, подняла крышку и коснулась клавиш. Очень скоро ее злость испарилась — помогли простенькие арпеджио, от которых она перешла к медленной классике. Совсем успокоившись, Лили стала наигрывать современные песенки, неторопливые, простые и милые. Вспоминая слова, она начинала напевать, а то и просто мурлыкать что-то себе под нос. Мало-помалу Лили так растворилась в музыке, что не услышала, как вошла Майда. Она не чувствовала ее присутствия и после того, как закончила песню. Потом откинула голову и только тут заметила мать.

— Они уже уехали?

Майда кивнула.

— Скучаешь по инструменту?

Лили молча провела пальцами по клавишам.

— Ты могла бы работать в музыкальной школе, — сказала Майда.

— Здесь?

— Это ведь то же самое, что и в Бостоне.

— Но тут же есть, наверное, преподаватель?

— Он их не устраивает. Директор — мой знакомый. Хочешь, я замолвлю за тебя словечко?

Это предложение польстило Лили. Но ведь неизвестно, надолго ли она тут останется. Майда нахмурилась.

— Ну что? История повторяется?

— Какая история? — удивилась Лили.

— Роуз… Только что… — с трудом выдавила Майда. — Это то же, что я делала с тобой?

Сердце у Лили заколотилось. Она уткнулась взглядом в клавиатуру.

— Скажи мне, Лили.

— Обстоятельства иные…

— Но результат тот же?

Лили кивнула.

Майда сложила руки на груди и подняла глаза к потолку. Поразительно, но в них блестели слезы.

Лили смутилась. Она никогда не видела маму такой.

Майда посмотрела в глаза дочери.

— Прости, — с трудом выдавила она. — Я виновата перед тобой.

— Ничего, ты ведь совсем другого х-х-хотела. Ты была занята: отец, клубы, да еще трое детей. Да и потом, у меня была Селия.

— Я виновата, — с вызовом повторила мать. Напористый тон Майды вовремя напомнил Лили, где ее место.

— Тогда почему ты так поступала? Из-за моего заикания? Но я же делала это не нарочно.

— Знаю.

— Неужели меня так трудно было любить?

В глазах Майды застыл ужас.

— Но я любила тебя. И люблю.

— Ты ни разу не сказала об этом. И никогда не проявляла этого. Ты радовалась, когда я уехала.

— Это казалось разумным после того, как… после того случая.

— Я не крала ту машину.

— Знаю.

— Но ты хотела, чтобы я уехала.

Майда покачала головой.

— Почему? — спросила Лили.

Майда снова покачала головой.

Лили собиралась спросить, что мать имеет в виду, но не стала. Нет, не нужно никаких конкретных ответов. Лучше всего, чтобы Майда подошла сейчас к дочери и обняла ее. Если бы она это сделала, Лили простила бы ей все.

Но она не подошла. Она так и стояла в дверях с тем же выражением муки на лице. Потом отвела глаза, низко склонила голову и вышла.

— Завтра я смогу пропустить работу, — сказала Лили.

Она и Джон лежали в ее постели, лицом к лицу, и освещала их только полная луна — последняя перед днем осеннего равноденствия. Пара гагар заливалась трелями на озере. Это действовало умиротворяюще, но в глубине души Лили оставалась злость.

— Как все прошло? — спросил Джон.

— Мама, наконец, обратила на меня внимание.

— Вы опять ссорились?

— Нет.

— Понимаю. Значит, вежливо обменялись мнениями?

— Не стану тебе говорить. Ты напишешь об этом в своей книжке.

— Угу. Особенно если вспомнить наш уговор. Ведь я могу использовать лишь те твои слова, которые сказаны, когда ты одета.

Да. Именно так они уговорились. И Лили верила, что Джон сдержит обещание.

— Она извинилась.

— За что?

— За прошлое.

Джон поднял голову от подушки.

— Ну и ну! Это уже кое-что, не так ли.

— Да.

— Но?..

— Но этого недостаточно.

— Ты слишком требовательна, — ласково сказал Джон.

— Да.

Действительно, еще месяц назад Лили вполне удовлетворилась бы извинением. Но месяц назад, в Бостоне, ей было безразлично, что происходит в Лейк-Генри. Теперь же, живя здесь, она внезапно почувствовала, что ей нужно больше.

— Майда ужасно ко мне относилась. Она заставляла меня д-д-думать, что я никому не нужна, никем не любима и вообще урод.

— Ты никогда не была уродом.

— Внутренний урод. Словно во мне что-то не так. Знаешь, кто заставил меня изменить мнение о себе?

— Кардинал?

— Да. Он убедил меня, что все мы совершаем ошибки. Пусть так, но мои теперь известны всему свету. Я хочу знать о ее ошибках. Хочу понять, что она ко мне чувствует и почему. Пусть она скажет, что дело было не во мне.

В среду Лили все-таки пошла на работу. Излив душу Джону, она крепко заснула, а утром почувствовала себя умиротворенной и спокойной.

Майда, напротив, выглядела усталой. Впервые в жизни Лили поняла, что значит вдовство для такой женщины, как ее мать. Майда прожила с Джорджем почти тридцать три года, следя за домом, пока он занимался бизнесом. Теперь же на ее плечах лежало и то и другое. И не к кому было притулиться ночью, и никто не мог обнять ее.

Но у Майды было дело. И судя по всему, она неплохо справлялась с ним.

Лили восхищалась этим и сочувствовала матери, видя, как та, выпрямляясь после сортировки яблок, потирает поясницу. Когда объявили перерыв на ленч, Лили задержалась, поджидая ее, и они вместе пошли к дому.

— У тебя болит спина? — спросила Лили.

— Немножко. Мышцы. Ничего серьезного.

— Тебе надо отдохнуть.

— Не раньше января, когда тут нечего будет делать.

— Ты поднимаешь слишком тяжелые ящики.

— Кто-то же должен.

— Орали могла бы…

— Орали слишком стара.

— А я?

— А ты слишком молода.

Лили ничего не ответила.

Они уже почти дошли до дома, как вдруг Майда осторожно согласилась:

— Пожалуй, ты могла бы.

Днем они поменялись местами. Получилось совсем недурно. Майда теперь занималась сетками и холстами, предоставив Бобу управляться с тугими рычагами, а дочери — ставить ящики на подъемник, высыпать яблоки в мойку, отбрасывать плохие, регулировать механизмы, а также включать и выключать пресс. Когда выдавалась минутка, Лили не мешкая садилась на автопогрузчик, чтобы привезти побольше яблок со двора, а однажды даже лазила в механизм пресса, когда прохудилась одна из дренажных труб. И ей нравилось все это делать, потому что она могла это делать.