Алана Инош - Ты

                 Когда я открыла зажмуренные глаза, мои ноги чувствовали землю, а Ксения обнимала меня уже более традиционным способом — за верхнюю часть тела.

                 — Ну, вот и всё, — сказала она с улыбкой.

                 — Уфф, ну и фотосессия, — пробормотала я. — Травмоопасная...

                 Фотосессия закончилась, но фотограф не спешил опускать меня из объятий. Я осторожно попыталась высвободиться, но руки Ксении держали меня железно, а из её зрачков на меня веяло жаром.

                 — Э-э... — Я снова сделала движение, намекающее, что я хотела бы оказаться на свободе. — Я уже стою на ногах, можете отпустить.

                 — Мм... А я вот не уверена, что стою, — касаясь меня дыханием, проговорила Ксения. — По-моему, я где-то летаю... в облаках.

                 — Ну, тогда поскорее спускайтесь, потому что пора обедать, — сказала я.

                 Ещё никогда в жизни я так не рвалась к огурцам и помидорам, чтобы порезать их для салата. Я чувствовала себя... грязно, потому что позволила до себя дотрагиваться чужому человеку спустя ничтожно малое время после твоих похорон. "Башмаков ещё не износила..."[8] Нож неистово и зверски рубил ни в чём не повинные овощи, а Ксения с виноватым видом стояла напротив, скрестив на груди руки и озадаченно теребя подбородок. Нас с ней разделял кухонный стол — и хорошо, что разделял, на мой взгляд.

                 — Простите, Лёня. Вам сейчас и так тяжело, а я слишком много себе позволяю... Всё это оттого, что вы мне безумно нравитесь. Но я постараюсь держать себя в руках.

                 В морозилке обнаружились голубцы, сделав лёгкий салатный перекус полноценным обедом. Тем временем настала пора сливать сок в банку. После этого тяжёлую и горячую ёмкость с яблочной мякотью нужно было освободить, но у меня отчего-то ослабели руки, и я не смогла её даже приподнять.

                 — Давайте, я помогу, — предложила Ксения.

                 Распаренные яблоки шмякнулись в тазик, исходя чудесным, тёплым и уютным ароматом, напомнившим мне о тебе. Сентябрьский день, наша годовщина, яблочный шашлык. И снова — ком в горле.

                 — А из этого вы что-то тоже будете делать? — спросила Ксения, кивая в сторону тазика с горячей яблочной массой.

                 — Протру лопаточкой через сито, и получится замечательно вкусное повидло, — ответила я.

                 Солнце лилось в кухонное окно прямо на мои руки: роковой август задабривал, прося прощения. Обшитые деревом стены, впитывая рассеянный солнечный свет, наполняли кухонную атмосферу янтарным теплом. Протирание яблок — работа монотонная и скучная, молчать во время которой просто невыносимо тошно, и мы с Ксенией снова разговорились. На неё невозможно было сердиться: её ясная и лучистая улыбка с ямочками на щеках могла растопить любой лёд и прогнать самую лютую обиду. Неловкость понемногу уходила, и вот — я уже рассказывала ей о том, как увольнялась.

                 — И тут она такая выходит, вся облитая кофе, трясущаяся... "Сама овца!!!"

                 Глаза Ксении от смеха сузились до блестящих щёлочек, и она, откинувшись на спинку стула, захлопала в ладоши.

                 — Браво! Просто браво... Вы неподражаемы, Лёнечка. Я-то думала, что вы ангел, а вы, оказывается, умеете быть и чертёнком!

                 — Ну, так терять-то мне было уже нечего, — смущённо усмехнулась я. — Вот и оторвалась напоследок.

                 Яблочное пюре оставалось только прогреть на водяной бане, помешивая, чтобы растаял сахар. Ксения с любопытством наблюдала, как я водружаю трёхлитровые кастрюли с пюре на пятилитровые — с кипящей на медленном огне водой. 

                 — Интересная технология... А почему не просто на огне?

                 — Просто на огне — пригорает, — объяснила я. — А на водяной бане хоть и чуть дольше готовится, но зато можно не бояться, что пригорит.

                 Сидя на стуле верхом и облокотившись на спинку, Ксения смотрела на булькающее варево на плите. Помешивая пюре, я спросила:

                 — Вам не скучно? Все эти заготовки — довольно нудный процесс...

                 — Нет, что вы! — заверила она. — Честно говоря, мне всё это в новинку: у меня дачи нет.

                 — Что, и не видели, как варит варенье мама или бабушка? — удивилась я.

                 — Бабуля умерла, когда мне было полтора года, — сказала Ксения. — А мать ушла из семьи ещё через два... Дачи своей у нас не было. У матери, видите ли, любовь великая на стороне приключилась... Морской офицер, бравый красавчик... Вот она за ним во Владивосток и укатила. Отец через два года женился. Богатую невесту отхватил: её отец был подпольным дельцом, из цеховиков... В восьмидесятые годы дело было, в СССР ещё. Мачеха моя была единственной дочкой, вот мой новый дедуля отца в свой бизнес и припахал — в качестве наследника. Удачно. Дела пошли в гору... В лихие девяностые — сами знаете, что творилось: бандитская кровь лилась рекой. Но отцу везло: не только жив остался, но и выплыл как-то, преуспевал. Мачеха белоручкой была, для домашних дел постоянно нанимали экономок. Какой уж там сад... Кто бы в нём стал работать? Даже если бы отец и купил дачу, она бы там только отдыхала. Детей она отцу так и не родила, потом начала выпивать... Развелись они с отцом, в общем. Сейчас он с новой, молодой женой живёт, а два года назад у них родился сын. Ну, а я... Сама по себе. После того как отец узнал, что меня интересуют только девушки, мы с ним перестали общаться... Сейчас, правда, снова потихоньку наводим мосты.

                 — А с вашей родной матерью вы так больше и не виделись? — спросила я.

                 — О, там целая история вышла, — усмехнулась Ксения. — Пару лет назад я ездила в Сочи. Ну, и познакомилась там с девушкой... Нет, не в плане романтики, а просто разговорились. Хотя мне, конечно, она очень понравилась. Восемнадцать лет, хорошенькая... И имя сказочное — Настенька. Признаюсь, очень большой был соблазн. Она там с матерью отдыхала... Когда я их вместе увидела, то обалдела слегка... Я свою маман только по фотографиям помнила, да и изменилась она очень — растолстела, постарела, но это была она, вне всяких сомнений. Ну, а она меня, конечно, не узнала... Да и как бы ей меня узнать, если после её ухода мы вообще никак не пересекались? Пообщались мы. Я ей раскрывать свою личность не стала, а перед отъездом только Насте рассказала всю правду и координаты свои оставила на всякий случай. Встреча с маман моих чувств, по правде сказать, не особо затронула, а вот знакомству с сестрёнкой я была рада. Очень милая девчонка, светлая такая...