Мэри-Роуз Хейз - Аметист

Катриона также знала, что, если Маккормак попытается увезти ее силой, ей придется его оставить.

— Зачем ты это делаешь? — холодно спросил Ши.

— Потому что Виктория — моя подруга. Потому что она любила своего брата, а он умер.

Катриона отвечала со спокойной решительностью. Ши никогда еще не приходилось слышать такую интонацию в ее голосе, и он растерянно посмотрел на Катриону.

— Прости, конечно. Но, как я уже сказал там, у церкви, тут ничего нельзя изменить.

— Ты не понимаешь.

— Я слишком хорошо понимаю! — Маккормак расстроенно вздохнул, словно он пытался объяснить житейские истины четырехлетнему ребенку. — Послушай, Кэт.

Ты сама не понимаешь, во что ты лезешь. Попытайся понять, что это за женщина. Виктория — рискованная личность в самом широком, в самом серьезном значении этого слова. Конечно, — добавил Ши, — это не в моей компетенции. Мне давно следовало доложить, что ты знакома с Викторией Рейвн.

— Что? — Катриону до глубины души оскорбило признание Ши. — Доложить? О моей личной дружбе?

— Я обязан. Обо всем, что угрожает безопасности. Но я этого не сделал, потому что ты сказала, что давно с ней не встречаешься. Я полагал, что между вами все кончено.

— Я не считаю, что настоящая дружба может когда-либо кончиться, — убежденно заявила Катриона.

— Кэт, пожалуйста, — почти попросил Маккормак, — не принимай это так близко к сердцу. Я не хочу становиться между тобой и твоими подругами.

— Одной подругой.

— Да.

Как и предполагал доктор Макнаб, напряжение спало, когда компания занялась передачей тарелок с сандвичами и намазыванием джема на тосты.

Кирсти накрыла стол для поминок в гостиной, расставив стулья вокруг стола, у оконной ниши, и удалилась на кухню.

Вскоре, правда, она появилась, толкая перед собой тележку с подносом, на котором стояли тарелки с едой, чашки и массивный серебряный чайник с фамильным гербом Скарсдейлов. Чайник был поставлен перед Викторией, сидевшей на стуле тетушки Камерон. Разливая чай, Виктория одарила Ши иронической улыбкой.

— Сливки и сахар или лимон? Мне сказали, кто вы. Думаю, вы предупреждали Катриону, что ей следует держаться от меня подальше?

— Что-то в этом роде, — спокойно согласился Маккормак.

— Теперь, когда вы меня обнаружили, что вы со мной сделаете? — с некоторым интересом спросила Виктория. — Арестуете?

Ши холодно посмотрел на Викторию:

— Разумеется, нет. Я не уполномочен осуществлять арест гражданских лиц. И вы, должно быть, прекрасно об этом знаете.

— О чем вы говорите? — потребовала ответа Гвиннет.

Виктория налила чай викарию, придвинувшему к ней свой стул.

— Так, ни о чем.

— Нет абсолютно никаких оснований для ее ареста, — резко вставила Катриона.

Она увидела на лице Ши хорошо ей знакомую жесткую улыбку, выражавшую ярость и замешательство.

«Ну и ну, — подумала Катриона, — дела-то совсем плохи».

Кирсти предложила гостям круглые хлебцы.

— Прошу вас, мисс Виктория. Вы должны хоть что-то съесть.

Маккормак держал свое блюдце за самый краешек, словно оно было раскалено докрасна.

— Ты сама не понимаешь, что говоришь, Кэт.

— Нет, я знаю. Я все знаю.

Сидевший слева от Виктории преподобный Далглиш открыл рот:

— Я понимаю, что это не самый подходящий момент…

Мисс Рейвн, я хотел бы заметить…

Катриона упрямо подняла подбородок и посмотрела прямо в глаза Ши:

— Я знаю, что она никогда в жизни не была террористкой.

Маккормак с легким стуком поставил чашку на стол.

— Боже праведный!

— ..так много вещей пришло в негодность и нуждается в ремонте и замене. Отопление, например, самая важная проблема ввиду предстоящей зимы.

— Террористка? — в один голос воскликнули Джесс и Гвиннет.

Голос викария куда-то уплыл. В комнате воцарилась абсолютная тишина, прерванная Викторией:

— Ну разумеется… Кирсти, будь добра, принеси мою сумку.

Преподобный Далглиш растерянно переводил взгляд с одного потрясенного гостя на другого, пока его внимание не привлекли действия Виктории, извлекшей из сумочки чековую книжку и подписавшей чек на тысячу фунтов со счета банка «Лойдс», Пиккадилли, Лондон.

— Прошу вас, — любезно предложила Виктория. — Надеюсь, это вам поможет.

— В самом деле, мисс Рейвн, такая щедрость… благодарю вас.

— Не за что. — Виктория подняла чайник. — Так что, мистер Маккормак, еще чаю?

Ши машинально протянул руку с чашкой, но тут же ее отдернул.

— Какой-то абсурдный разговор, — решительно заявил он.

— Вовсе нет, — настаивала Катриона. — Есть вещи, о которых необходимо сказать. Сейчас, когда мы собрались все вместе. — И, точно присутствие викария накладывало на беседу печать официальности, добавила:

— И преподобный Далглиш — священник.

Катриона вскочила на ноги. Лицо ее было бледно и очень спокойно. Она крепко сплела руки, чтобы не выдать, как они дрожат.

— Прости, но я должна об этом сказать, Ши. И лучше всего сделать это перед людьми. Они будут нашими свидетелями. — Катриона задыхалась. — Знаешь, Виктория рассказала мне, что она делала в Центральной Америке, но это совсем не то, что ты думаешь. Да, она знала опасных людей, таких как Карлос Руис, но…

Джесс вспомнила глубоко влюбленного в Викторию хрупкого человечка с грациозным телом.

— Карлос опасен? — почти прошептала Джесс.

— Карлос Руис, — спокойно уточнил Маккормак, — коммунист и профессиональный террорист. Возможно, он также был ханойским шпионом во время вьетнамской войны.

Виктория слегка вздохнула.

— Вы этого не знаете.

— Нет. Но допускаю. А что, не так?

Виктория моргнула и потерла ладонью лоб. Она посмотрела на Катриону странным взглядом и пробормотала, словно это не имело особого значения:

— Думаю, что так…

— А кому какое дело? — крикнула Катриона. — У них были нормальные деловые отношения. Только и всего. Руис давал Виктории материалы и информацию и знакомил ее с людьми; она писала репортажи. Да ради Бога, Ши! Виктория выполняла свою работу!

— Репортеры сами не лезут в такие истории, как это раз за разом делала Виктория. Если она не сотрудничала с террористами, то она просто сумасшедшая.

Повернувшись, Катриона посмотрела на Викторию, созерцавшую в окно золотой вечерний свет на воде.

— Виктория не работала с террористами, — твердо заявила Катриона, — и она не сумасшедшая. У нее были личные причины так поступать. — Она задыхалась, ей было плохо. — Ты веришь в идеалы, Ши: в свою страну, в свободный мир и все такое. Хорошо, я тоже верю. Но еще больше я верю в людей.

Мои друзья для меня гораздо важнее, чем самые высокие идеалы, а Виктория — моя подруга. Вот что я чувствую, Ши.