Тысяча разбитых осколков - Тилли Коул

небольшого переворота в животе. Правда была в том, что я знал это. Я почувствовал это. Я кивнул головой. Я бы сделал все, что было необходимо. Я даже не собирался сопротивляться. То, чему я стал свидетелем, было травмирующим, и я знал, что мне потребуется больше времени, чтобы исцелиться. Если я хотел стать лучше для Саванны, для своих родителей, для себя, мне нужно было продолжать идти вперед.

«После этой поездки мы найдем тебе помощь дома». Лео сделал паузу, а затем сказал: «Мы считаем, что программа проживания может быть лучшим вариантом. Чтобы действительно копнуть глубже и помочь вам пройти через это». Лео подождал, пока я встретилась с ним взглядом. «Вы бы хотели это сделать?»

«Да», — сказал я. Я снова представил лицо Саванны. «Я сделаю все, что потребуется».

— Вернись ко мне, — сказала Саванна, прорываясь сквозь это воспоминание. Ее руки были на моем лице, в центре Токио, тысячи людей толпились вокруг нас, как вода, текущая вокруг нашей неподвижной скалы. Я дышал и чувствовал, что рушусь. Я так устал бороться с этим горем.

Это разрушало меня.

Глядя на Саванну, я знал, что уничтожу и ее, если не смогу с этим справиться. Я не рассказал ей о дополнительной помощи дома. По правде говоря, я не хотел, чтобы она волновалась.

— Я здесь, — прохрипел я. Я огляделся вокруг. Наши друзья ушли.

Саванна, должно быть, заметила мое замешательство. «Они пошли в кафе». Она взяла мою руку в свою. "Ну давай же; мы пойдем куда-нибудь еще».

Я помешал ей оттащить меня. — Нет, — сказал я, выдавив натянутую улыбку. — Мы их догоним. Я вздохнул и молился, чтобы он дал мне силы. Саванна не выглядела убежденной. «Нам осталось недолго. Мы хотим проводить больше времени с нашими друзьями».

— Только если ты уверен, — сказала Саванна, всмотревшись в мое лицо.

Я обнял ее за плечи и повел через улицу. — Я уверена, Персик. Я не могу придумать ничего более захватывающего, чем нападение котят, пока я пытаюсь есть».

Короткий смех Саванны был подобен лучу света, пронзившему мое пасмурное небо. «Я заметил ваш сарказм, мистер Вудс, но на этот раз я оставлю это без внимания. Мне не нужно ничего, кроме как знать, как ты справляешься с двадцатью котятами, борющимися за твое внимание».

Итак, мы пошли в кошачье кафе, и я похоронила свою печаль еще на один день. В те дни это было в порядке вещей.

«Меня зовут Айка, и я буду работать с вами сегодня». Айка была стройной японкой ростом пять футов с черно-седыми волосами, собранными в пучок. Она много улыбалась и излучала чувство умиротворения с каждым вздохом. На вид ей было за шестьдесят, и у нее была студия в центре Токио.

Мы оказались в большом пустом помещении с ярко-белыми стенами. Перед нами стоял стол, заставленный тарелками. Мы все выстроились перед ним, и перед нами стояла Айка.

«Перед собой вы увидите стопку тарелок. Я бы попросил вас всех взять по одному».

Мы все сделали, как она просила, а затем отступили назад, чтобы дождаться дальнейших указаний. Саванна посмотрела на меня и пожала плечами. Она тоже понятия не имела, что это такое. Айка выглядела как художница, и ее студия тоже могла быть художественной. Хотя нас встретили только белые голые стены.

«Посмотрите на свои тарелки. Что ты видишь?" – спросила Айка.

«Это тарелка», — сказал Трэвис, явно так же смущенный, как и все мы.

— Да, — сказала Айка. "И?"

«Оно гладкое?» – нервно сказала Джейд.

"И?" – спросила Айка.

«Это идеальный круг», — сказала Лили.

Айка кивнула одним быстрым и резким кивком. «Трещины?»

«Никаких трещин», — сказал Дилан, обшаривая свою тарелку. Я сделал то же самое. Никаких трещин не было.

— Тарелка настолько идеальна, насколько это возможно, — застенчиво сказала Саванна.

— Это так, — сказала Айка. Затем: «Я хочу, чтобы вы все разошлись и получили немного места». Мы сделали, как она сказала. Айка одобрительно кивнула, а затем сказала: «А теперь поднимите тарелки». Я сделал, как она сказала, ошеломленный, когда она добавила: «И бросьте их на пол».

Мы все замерли, не понимая, шутит она или нет. Мы переглянулись, чтобы увидеть, действительно ли кто-нибудь собирается это сделать. Это было испытание? Если бы это было так, я понятия не имел, для чего это нужно.

— Брось их, — повторила она, взмахом руки показывая, что нужно сделать это.

«Сломать их?» — спросила Лили неуверенным голосом.

— Да, — прямо сказала Айка. «Уронить, разбить, разбить — на куски».

Дилан первым уронил тарелку на землю, тарелка разбилась на пять частей у его ног.

— Хорошо, — сказала Айка, затем повернулась к остальным. "Теперь ваша очередь."

Звук разбивающихся тарелок один за другим наполнил комнату. Я уронил свой, мой рост шесть футов четыре дюйма придал ему некоторую скорость. Моя разбилась на девять частей на земле. Я посчитал.

Саванна смотрела на нее. Он был разбит на шесть больших частей. Айка ходила взад и вперед по очереди, мимо разбитых тарелок. — А теперь собери их вместе.

Я понятия не имел, что происходит.

"Как?" — спросил Дилан.

— Возьми их, — сказала Айка. «Соберите тарелки обратно».

Выполнив то, что она просила, я наклонился и собрал кусочки. Стоя на коленях, я положил их в форму круга, в котором они когда-то были. куски тарелки, которые не удалось восстановить. Я положил осколки на правильное место, но тарелка оказалась сломана. Это было так просто.

— Поднимите тарелку целиком, — сказала Айка, и ее встретила лишь тишина.

«Мы не можем», сказал Трэвис. «Оно развалится».

— Ах, — сказала Айка, заложив руки за спину и понимающее выражение лица. «Тогда нам придется это исправить», — сказала она и подошла к закрытой двери через комнату. Она открыла его. «Собери свои осколки и следуй за мной».

"Что это?" Саванна прошептала мне, и я покачал головой. Я понятия не имел.

Я собрал кусочки тарелки и последовал за группой в следующую комнату. Я прошел последним, но сразу понял, почему они все остановились. Комната была от пола до потолка заполнена глиняной посудой всех видов. Керамика, облицованная золотом и серебром.

Айка подошла к круглому столу со множеством сидячих мест. Она указала вокруг себя. «Все сломанные детали починены. Можно использовать снова».

«Но даже несмотря на это, — сказал Дилан, — они уже не