Паула Литтл - Утраченная свобода

Арабелле осталось лишь поблагодарить его за столь любезную услугу и доесть свой рейнский крем. Затем она встала из-за стола, снова поблагодарила хозяина, выразив сожаление, что слишком злоупотребила его гостеприимством. Теперь ей пора отправляться в путь.

— Нет, это я вам обязан, мисс Арабелла, — ответил он, — я благодарен случаю, познакомившему меня с вами, и надеюсь встретить вас в Лондоне в ближайшем будущем.

Это обещание сильно взволновало мисс Блэкборн. По пути на второй этаж она шептала Арабелле:

— Моя дорогая мисс Тэллант, как вы могли! Он теперь собирается встретиться с вами в Лондоне, что же вы ему скажете? О, Господи, что бы сказала ваша мама?

— Чепуха! — заявила Арабелла без тени стыда. — Если он и вправду богач, забудет обо мне, и все.

— Если, Боже мой, он действительно один из богатейших людей в стране! Когда я услышала, что он и в самом деле мистер Бомарис. я чуть было не упала в обморок!

— Если он такой великий и важный, — с гонором сказала Арабелла, — у него не будет ни малейшего желания встретиться со мной в Лондоне. К тому же он отвратительный человек.

Она упорно не хотела ни в чем раскаиваться и даже не хотела признавать, что у мистера Бомариса невозможно найти какой-нибудь недостаток. Арабелла уверяла, что он некрасив, а щеголи ей ненавистны. Мисс Блэкборн боялась, что в таком состоянии духа Арабелла продемонстрирует свою ненависть мистеру Бомарису при отъезде, и умоляла ее понять, что приличия требуют вежливого отношения к приютившему их человеку. Кроме того, одного лишь его слова достаточно, чтобы в самом начале загубить карьеру любой молодой леди, поэтому надо попридержать свой язык. Но эти увещевания лишь еще больше разожгли воинственный пыл Арабеллы. Несмотря на это, когда мистер Бомарис усадил их в карету, улыбаясь самым любезным образом, и на прощание слегка поцеловал кончики пальцев Арабеллы, она застенчиво попрощалась с ним без всякого намека на какую-либо неприязнь.

Карета отъехала, и мистер Бомарис неторопливо пошел в дом. В холле на него набросился с упреками раздосадованный друг:

— Какого черта ты под конец предложил гостям лимонад?

— Мне показалось, что мисс Тэллант не понравилось мое шампанское, — невозмутимо ответил мистер Бомарис.

— Но если ей действительно не понравилось шампанское, она отказалась бы от него! — продолжал свои протесты лорд Флитвуд. — Но ведь она выпила аж два бокала!

— Не бери это в голову, у нас еще есть портвейн.

— Хорошо! — просиял его светлость. — И учти, ты должен достать для меня из погреба самый лучший. Пару бутылок, не меньше.

— Принеси в библиотеку вина из бочки, Броу! — крикнул мистер Бомарис.

Лорд Флитвуд моментально впал в ярость, ощутив себя невинной жертвой.

— Это не то! — закричал он, побледнев от гнева. — Роберт, ну что ты, в самом деле!

Мистер Бомарис удивленно приподнял брови, но Броу, жалея его светлость, сказал утешительно:

— В нашем винном погребе нет ничего подобного, уверяю вас, ваша светлость!

Лорд Флитвуд, сообразив, что его снова одурачили, прорычал:

— Надо бы набить тебе за это физиономию. Роберт!

— Пожалуйста, если сможешь.

— Ладно, не буду, — предусмотрительно решил его светлость. — Но эта была идиотская шутка с лимонадом, следует тебе заметить! — Его брови скривились от непривычного умственного усилия. — Тэллант! Может, ты слышал это имя? Я, клянусь, нет!

Некоторое время мистер Бомарис смотрел на него. Затем его взгляд переместился на табакерку, которую он вынул из кармана, открыл ее и взял щепотку табаку.

— Ты никогда не слышал о богатстве Тэллантов? — произнес он. — О, мой дорогой Чарльз!

Глава 5

Дом на Парк-стрит казался подавляюще высоким по сравнению с привычными деревенскими деревянными двухэтажными домиками. В огромный зал, откуда наверх вели внушительные ступени, гостей впускал дворецкий, столь величественный, что Арабелле хотелось извиниться перед ним за то, что ему придется доложить о ней крестной матери.

Арабелла немного успокоилась обнаружив, что дворецкому помогает ливрейный лакей, и вполне сносно сохраняла самообладание, следуя за дворецким в гостиную на втором этаже.

Здесь ее растерянность снова возросла из-за оказанного ей приема. Пухлые и розовые щеки леди Бридлингтон озарились улыбкой, она прижала Арабеллу к своей необъятной груди и начала целовать, восклицая, словно тетя Эмма, удивляясь, как Арабелла похожа на свою мать, и так искренне радуясь ее приезду, что Арабелла, наконец, пересилила свое смущение.

Мама знала леди Бридлингтон еще хорошенькой девчушкой, не чрезмерно умной, с весьма приличным приданым, очень живой и веселой, поэтому ни для кого из ее друзей не было сюрпризом, когда она довольно удачно вышла замуж. Время прибавило ей жировых складок, но не добавило ума, а под ее житейской мудростью вскоре обнаружилось немало глупости.

Ее милость читала модные книги, стихи, но при этом понимала одно слово из десяти; обожала самых знаменитых певцов в опере, но при этом в душе предпочитала балет; клялась, что на английской сцене никогда не было ничего равного принцу Гамлету, но получала гораздо больше удовольствия от пошленьких комедий.

Ей было по душе сопровождать молодую леди, начинающую знакомиться с балами, зваными вечерами, ассамблеями, военными парадами, запусками воздушных шаров и прочими развлечениями, которыми наслаждается общество.

Магазины Верхнего Хэрроугэйта померкли по сравнению с лондонскими. Арабелле пришлось проявить изрядную выдержку при виде заманчивых безделушек, выставленных на витринах. При этом ей немного помогла сообразительность; она сразу поняла, что все здесь стоит раз в пять дороже, чем на самом деле. Это оказалось невдомек ее старшей подруге, которой посчастливилось всю жизнь иметь достаточно средств, чтобы приобретать все, что ей заблагорассудится, и которая не могла понять, почему Арабелла не хочет покупать бронзово-зеленую шляпку, украшенную перьями и кружевами, которая стоила дороже всех шляпок, сделанных искусными руками мамы и Софи. Леди Бридлингтон согласилась, что шляпка очень дорогая, но зато она столь восхитительна, что купить ее не будет большим сумасбродством.

Но Арабелла решительно отказалась, заявив, что у нее имеется столько шляпок, сколько ей нужно; кроме того, она обязана бережно расходовать деньги — ведь мама с папой не смогут прислать ей еще.

Откровенность Арабеллы в объяснении своего материального положения сделала леди Бридлингтон более благоразумной. Она не сразу приступила к существу дела, и когда обе леди сидели перед камином, попивая чай, крестная рискнула высказать Арабелле некоторые мысли, крутившиеся у нее в голове.