Джинна Уилкинс - За улыбку ребенка

– Иди домой! – приказал Сэм, яростно сверкая глазами.

Даллас внутренне обрадовалась, что это только спектакль для Полли. Уж слишком хорошо Сэм играл свою роль.

Полли подвинулась, защищая Даллас.

– Эй, успокойся. Это я задержала ее здесь.

– Даллас! – заревел Сэм, намеренно продолжая игнорировать Полли.

Даллас дернулась, как испуганный кролик, и засеменила к двери.

– Иду, Сэм. Я хотела поджарить цыплят на ужин. Ты ведь любишь жареных цыплят, – быстро заговорила она, спеша успокоить его. – И картофельное пюре, и соус. А на десерт…

Дверь захлопнулась, оставив Полли в коридоре. Зная, что Полли слушает, Даллас не удивилась, что Сэм снова заорал на нее. Публика была на месте, и в соответствии со своей ролью Даллас продолжала защищаться громко и отчаянно, но невольно подпрыгнула, когда Сэм стукнул кулаком по стене и приказал ей идти в кухню.

Даллас хмуро оглянулась на него через плечо. Не обязательно так наслаждаться этим скандалом, возмущенно подумала она.

Накрывая на стол и вынимая из холодильника мясной салат, приготовленный днем, она услышала шум льющейся воды. Конечно, Сэм вспотел, устал и проголодался и будет рад чему-то легкому, но сытному. Поскольку ей целый день пришлось бездельничать, нетрудно было приготовить ужин.

Рядом с салатом Даллас поставила корзинку с хрустящими булочками, горшочек с маргарином и подогретый в микроволновой печи зеленый горошек. Когда появился Сэм, в шортах и чистой футболке, она наливала холодный чай в большие пластмассовые стаканы с кусочками льда.

– Ужин готов. Садись.

– Выглядит здорово, – улыбнулся он.

– Я подумала, тебе не захочется горячего в такую жару.

– Потрясающе! – заявил он, попробовав салат. – Просто удивительно, сколько всего можно приготовить на сотню баксов.

Даллас пожала плечами, стараясь не показать, как ее порадовала похвала.

– Я привыкла экономить. До прошлогоднего повышения жила на жалованье патрульного полицейского. А еще раньше, до полицейской академии, работала в двух местах за минимальную зарплату. Просто надо уметь экономить.

Сэм кивнул и спросил:

– Узнала сегодня что-нибудь новенькое?

– Нет. А ты?

– Ничего. Надеюсь, осведомитель Брэшера надежен. Не хочется думать, что все эти страдания напрасны.

– Жизнь со мной входит в твои страдания? – вежливо осведомилась Даллас.

– После этого ужина у меня такое хорошее настроение, что жизнь с тобой кажется премией, – усмехнулся Сэм. Даллас удивленно заморгала.

– Не привыкай, Перри. Чувство новизны быстро проходит.

– Никто не запрещает наслаждаться, пока оно не стерлось.

– Правда. Только в субботу и воскресенье готовишь ты. Моя щедрость не беспредельна.

– Как и твоя блузка, – прошептал Сэм, окидывая взглядом застиранную трикотажную голубую блузу, туго обтягивающую торчащий живот. – Просто не верится, что ты не беременна.

– И правда, – согласилась Даллас. – Полли сегодня сказала, что я вот-вот разрожусь.

– У нее у самой огромный живот. Когда она должна родить?

– Недели через четыре-пять. Она сегодня была у врача, и он сказал, что она родит в срок или даже раньше.

– Она рада?

– Нет. Полли выглядела… печальной.

– Она продаст ребенка, – убежденно произнес Сэм.

Даллас почему-то было трудно прийти к такому же выводу. Возможно, потому, что она испытывала симпатию к соседке, несмотря на отвращение к ее образу жизни. Даллас считала, что большинство людей в любых, самых сложных обстоятельствах имеют выбор и совершенно не обязательно становятся наркоманами или проститутками. Она знала многих приличных, законопослушных граждан, выбравшихся из ужасного окружения, и потому с трудом воспринимала расхожее оправдание – «жертва общества».

Ее собственное прошлое не было веселым пикником. И не счастливый поворот судьбы спас ее от улицы. Ей пришлось чертовски много потрудиться, чтобы стать кем-то в этой жизни без посторонней помощи, и Даллас твердо верила в то, что человек может сделать себя сам.

Но это не означало, что у нее нет жалости. Полли ей действительно понравилась, однако можно было не сомневаться: если та поступит незаконно по отношению к беспомощному младенцу, Даллас арестует ее без колебаний.

Сэм отодвинул пустую тарелку и удовлетворенно откинулся на спинку стула.

– Очень вкусно, Даллас. Спасибо.

– Пожалуйста.

– Видела еще кого-нибудь из соседей?

– Сегодня было тихо. Внизу встретила Блайвенс и поздоровалась, но она только пробурчала что-то и прошла мимо.

– Просто луч света наша Блайвенс, не так ли?

– Да уж, – хихикнула Даллас.

– А что Полли рассказывала о других жильцах? Ничего интересного?

– В основном тут живут старики со скромными доходами, слишком напуганные, они почти не выходят из своих квартир. Или одинокие матери, живущие на пособие, с трудом поднимающие детей без помощи их отцов. Полли сейчас очень плохо относится к мужчинам. Она думает, что ты бросишь меня с ребенком.

– Именно такого мнения мы и добиваемся.

– Да. – Даллас доела салат и потянулась за чаем. – Сэм… ты ведь не сделал бы ничего подобного? Не бросил бы своего ребенка, я имею в виду…

– Нет, черт побери, конечно, нет. Даже если бы не мог по какой-то причине жить с его матерью, я бы заботился о ребенке, навещал его, не понимаю мужчин, которые делают детей, а потом исчезают.

– Я была уверена, что услышу нечто подобное.

– А ты? – с вызовом спросил Сэм. – Ты можешь представить обстоятельства, при которых продала бы собственного ребенка?

– Нет, – ответила Даллас, не задумываясь ни на секунду. – Может, у меня никогда не будет детей, но, если будут, ничто не заставит меня продать моего ребенка.

Сэм внимательно всмотрелся в ее лицо, затем перевел взгляд на огромный живот и улыбнулся.

– «Сынок» наверняка рад это слышать, – сказал он, обращая слишком серьезный разговор в шутку.

Даллас охотно поддалась поддразниванию и нежно погладила большой живот.

– Я и правда начинаю его обожать. Он очень хорошо себя ведет. С ним гораздо меньше хлопот, чем с большинством других детей.

– Так говорят все гордые мамочки, – мрачно заметил Сэм. Конечно, ты помнишь, что ребенок – наполовину мой.

– Будем надеяться, он унаследует мой характер, – прошептала Даллас, поглаживая живот.

– И мою внешность, – гордо заявил Сэм.

Даллас закатила глаза.

– И, конечно, твою скромность?

– Естественно.

– Как хорошо, что у нас не будет общих детей, Перри. Бедняжки унаследовали бы худшее от каждого из нас. Конечно, у тебя больше недостатков, но…

– Эй! Я оскорблен. – Он встал из-за стола, качая головой. – Я помогу тебе убрать на кухне, полежу пару часиков перед телевизором – и спать. Я валюсь с ног.