Виктория Коннелли - Идеальный герой

Ознакомительный фрагмент

— Леди и джентльмены, покорнейше прошу прощения! Надеюсь, никто не пострадал?

— Я пострадала! — выступила вперед с виду совершенно невредимая Бет.

— Ах, боже мой! Никогда себе не прощу, если моя любимая актриса понесет урон в стенах моего заведения! Что с вами, моя дорогая?

Бет поправила оборки пеньюара.

— Туфли, в общем, слегка намокли, но чемодан окончательно испорчен! Все надо покупать заново!

— Ой, перестань! — урезонила ее Софи.

Тут Тереза вспомнила, что пора брать инициативу в свои руки:

— Есть в вашем отеле другие номера?

— Увы, у нас все давно забронировано, — с сожалением ответил менеджер.

— Что за вздор! — возмутилась Бет. — Вы что, думаете, я буду всю ночь болтаться на сквозняке, на этой затопленной лестнице, в кружевном пеньюаре?

И она выразительно захлопала ресницами в сторону Оли. Тот усмехнулся, а вслед за ним и Лез Отверженный, хотя его улыбка больше напоминала плотоядный оскал, так что Бет запахнулась поплотнее, почти полностью закрыв ложбинку между грудями.

— Я знаю, как нам поступить, — сообразил управляющий. — Постельного белья у нас в избытке, и мы можем пока разместить вас в комнате отдыха.

— Это уже ни на что не похоже! — фыркнула Бет.

— Все равно до подъема не больше двух часов, — возразила Софи. — Не вижу в этом никакой проблемы.

Актрисы обменялись свирепыми взглядами.

— Завтра все постараемся утрясти! — Крик Терезы перекрыл поднявшийся галдеж. — Давайте постараемся как-то пережить остаток ночи.

Джемма вздохнула, проводив глазами Оли, который непринужденно двинулся с чемоданом вниз по лестнице. Бет слегка поцапалась с Софи за очередность спуска: обе, без сомнения, намеревались захватить ближайшее к Оли импровизированное ложе.

Глава 7

Последние несколько недель из-за навалившихся дел прошли для Кей словно в тумане. Она продала свой маленький дом в Хартфордшире и перебралась из графства, в котором не только когда-то поселилось семейство Беннет из «Гордости и предубеждения», но и она сама немало пережила, в Уэнтуорт-хаус в Лайм-Реджисе, навстречу новой жизни. Вот только ее мечта стать художницей, живущей у моря, к сожалению, пока не могла воплотиться. У Кей не было времени даже распаковать кисти — не то чтобы порисовать. Надо было сначала попрощаться со всеми старыми знакомыми и пообещать, что они смогут приехать и остановиться у нее в гостинице, как только все будет готово.

Мистер Пайпер порекомендовал ей местного живописца и декоратора Чарли Эванса. Тот явился в Уэнтуорт-хаус вместе со своим семнадцатилетним сыном, которому, очевидно, вовсе не улыбалось безвылазно торчать в четырех стенах, и поэтому он беспрестанно куда-то исчезал и обнаруживался каждый раз возле ближайших игровых автоматов. И все-таки вдвоем они переделали холл, столовую и спальни, поскольку на вид это были самые ужасные помещения и будущие постояльцы должны были обратить на них внимание в первую очередь. Гостиная и кухня могли подождать.

На свалку отправились ковры с узором, навевающим головную боль, и пунцовые раковины. Их сменила краска кремового оттенка и целый строй белых раковин. Полы Кей решила застелить ковролином: он ей всегда нравился, но раньше она не могла его себе позволить. Затем пришел черед приятных мелочей — аксессуаров. Поблизости были прелестные магазинчики, и в них Кей любовно и старательно подобрала постельные принадлежности, полотенца, ночники и зеркала, пока все спальни не удостоились, с ее точки зрения, попасть в какой-нибудь глянцевый журнал. Теперь Кей по праву могла гордиться новым жилищем, созданным ею для себя и своих будущих гостей.

Как быстро она привыкла к жизни на побережье! Кей обожала просыпаться по утрам от гвалта чаек — их пронзительные крики будили ее лучше всякого будильника. Она старалась успеть до завтрака быстро прогуляться к Коббу, вдыхая бодрящий морской воздух и наблюдая за изменчивой водной стихией.

Она также купила карту окрестностей и изучала по ней названия. К западу от Кобба тянулся Монмаутский пляж, а за ним находилась бухта Пинхей. Но больше всего ее по-прежнему привлекал сам Лайм. Кей очень нравился вид по ту сторону залива, где маячила величественная громада Золотого Шлема, а в очень погожий день даже проступали очертания острова Портленд.

Ей отчаянно хотелось везде поездить и все кругом осмотреть. Тут сами названия носили отпечаток волшебства, как, например, Гавриилов уступ или Черная Жила на побережье, а в долине прятались загадочные деревеньки: Вуттон Фитцпейн и Уитчерч Каноникорум.

Кей любила уличные фонари приморского бульвара, по форме похожие на ракушки-аммониты, лоснящийся ил в гавани, своим видом напоминавший самый горький шоколад, и вечера, когда море и небо переливались нежнейшими оттенками жемчуга и невозможно было сразу определить, где кончается одно и начинается другое. Словом, в Лайм-Реджисе она любила все без исключения. Но ее фаворитом все же оставался Кобб. Кей любовалась им, гуляла по нему, фотографировала и боготворила во всех ракурсах, восхищаясь отлогой дугой, без конца зарисовывая в своем блокноте и дав себе зарок вскорости изобразить его в красках. Кобб казался ей живым существом, и Кей не терпелось перенести его энергию на бумагу.

Но самой притягательной для нее стороной мола была его открытость для всех. Любой мог свободно разгуливать по нему — от карапузов с бабушками и дедушками до собак всевозможных пород, семенящих за хозяевами, повиливая хвостом и свесив на сторону язык.

Тот день выдался особенно долгим. Едва закончили с покраской стен, от которых предварительно пришлось отдирать старые полки, как раздался стук в дверь. Кей сидела в гостиной, расположенной в передней части дома. Комнату еще не успели обновить, но старый диван и пара кресел придавали ей довольно уютный вид, так что Кей почти удалось почувствовать себя как дома. Она взялась было перечитывать те немногие страницы из «Доводов рассудка», где действие разворачивалось в Лайм-Реджисе, и теперь недоумевала, кому она могла здесь понадобиться. За свое недолгое пребывание в городке она еще не успела завести знакомых, а Уэнтуорт-хаус не был пока открыт для клиентов.

Кей вышла в холл и отперла дверь. На пороге стояла худощавая женщина лет сорока с измученным неулыбчивым лицом.

— Это у вас гостиница, если не ошибаюсь? — спросила она умоляюще.

— Кажется, да, — осторожно ответила Кей.

— Прекрасно. Возможно, вы-то и спасете мне жизнь.

Кей не нашлась что ответить. Прежде ей никогда не приходилось спасать ничью жизнь, но, пока она собиралась с мыслями, усталая гостья сама пригласила себя войти и начала тараторить без умолку.