Миранда Ли - Можно ли иметь все?

Джейсон был рад, что Рэтчитт не добился своего. Он не заслуживает ее. Такие люди, как он, недостойны хороших женщин — тем более его Эммы.

Да, так он теперь смотрел на нее. На свою Эмму.

— Вы чудесно выглядите.

Ему хотелось надеяться, что его взгляд не слишком откровенно нетерпелив. Но, Бог свидетель, он ее хочет. Хотя и совсем не так, как когда-то хотел Адель.

Аделью он стремился обладать. С Эммой ему хотелось давать, а не брать. В конце концов, Адель была одной из тех эмансипированных женщин, которые во всеуслышание заявляют, что их оргазмы зависят исключительно от них самих. Между прочим, так у нее порой и случалось. Теперь Джейсон понимал, что между ним и Аделью не было любви. Был секс. Правда, секс отменный. Но все же только секс, единственной целью которого было взаимное физическое удовлетворение.

А Эмма вызывала у него желание отдавать. И когда они займутся любовью, он доставит ей небывалое наслаждение, такое, чтобы Рэтчитт раз и навсегда испарился из ее памяти. Его же собственное удовольствие будет для него на втором плане. А ведь раньше оно было его единственной целью. Может быть, он все-таки переменился?

— Вы тоже прекрасно выглядите, — ответила ему Эмма. — Вы очень… красивый.

По крайней мере она не сказала — богатый.

— Спасибо. Идем? Машина стоит на улице. Она никогда не ночует под крышей, — добавил Джейсон с усмешкой.

Одного недостает в его новом доме — гаража. Правда, площадка на заднем дворе имеется, но на нее нет въезда.

«Нельзя иметь в этой жизни все, сынок».

Джейсон оглянулся на Эмму и тепло улыбнулся.

«Возможно, ты и права, мама. Но я к этому приближаюсь».

Глава четвертая

— Где же ваше кольцо?

Джейсон собирался отправить в рот креветку, когда Эмма задала ему этот неожиданный вопрос. Он медленно отложил вилку и вгляделся в блестящие зеленые глаза.

Про себя он решил, что этот вопрос — добрый знак: она заметила, что он неизменно носит перстень. А такие вещи — или их отсутствие — человек замечает лишь в том случае, если проявляет внимание к собеседнику.

Сделанный вывод польстил ему. Он также был рад, что разговор постепенно приобретал более личный характер. Во время поездки к Бэтменс-Бей Эмма в основном молчала и держалась напряженно. У Джейсона возникло крайне неприятное ощущение, что она сожалеет о своем согласии поехать. Чувствуя такое настроение своей спутницы, он не мучил ее серьезными вопросами, а старался поддерживать легкий, непринужденный разговор. Он попытался развеселить Эмму рассказом об истории своих взаимоотношений с Нэнси, и Эмма смеялась в нужные моменты, но было заметно, что ее мысли где-то далеко. Возможно, с Рэтчиттом.

Впрочем, сейчас Джейсон уже не стал бы этого Утверждать. Ее глаза сосредоточенно смотрели на него, и только на него. Его тянуло приосаниться — такое горделивое, очень мужское чувство вызывал в нем этот пристальный взгляд.

— Я его снял, — ответил он, — и оставил дома.

— Почему? — недоуменно спросила Эмма. — Оно же очень красивое.

— Мне его подарила Адель.

— О-о…

Эмма опустила взгляд и уставилась на тарелку, где лежала почти нетронутая отбивная.

— Эти часы — тоже ее подарок, — добавил Джейсон как можно небрежнее. — Завтра утром я куплю другие.

Эмма смущенно взглянула на него.

— Вы так спокойно об этом говорите…

— А я совершенно спокоен. Они для меня уже ничего не значат. Я не хочу, чтобы у меня что-нибудь оставалось от нее, — сказал он резко, невольно выдав свои чувства.

Эмма печально улыбнулась.

— Вы ее все еще любите.

— Возможно. Но это не навсегда. Эмма, время лечит любые раны.

— Джейсон, вы упрощаете и должны сами это знать — как врач. Время не всегда лечит. Бывает, что раны гноятся, превращаются в язвы. А бывает, начинается гангрена. От таких ран умирают.

Наступила мертвая тишина. Джейсона поразило, как глубоко ранил ее этот негодяй. Боже, она еще любит его! И как же сам он, Джейсон, был глуп, думая, что Эмма придет к нему, что они смогут быть счастливы вместе! Где его трезвый взгляд на вещи? Неужели самолюбие взяло в нем верх?

— Что вы сделаете с ними? — внезапно спросила Эмма. — Я имею в виду кольцо и часы.

— Отошлю одному из своих братьев. Думаю, Джерри. Ему они понравятся.

— Одному из братьев, — медленно повторила она и покачала головой. — Я и забыла, что у вас есть родные. Я-то сама свыклась с одиночеством и забыла, что у людей бывают родители, братья, сестры…

— Ну, у меня родителей нет. Мама умерла, а отец бог весть где. Он бросил маму в тот год, когда я родился. Сестер у меня тоже нет. А вот старших братьев пятеро. Их было шесть, но Джек разбился на мотоцикле. И остались Джеймс, Джош, Джейк, Джуд и Джерри; я их назвал по старшинству. Я самый младший. Как видите, наша мама любила имена на букву «джей».

Эмма улыбнулась.

— И где сейчас ваши братья? Чем они занимаются?

— Разбросаны по разным странам и континентам. После смерти мамы мы редко общались. Наверное, у мальчиков всегда так. Джерри ближе всех мне по возрасту, и я люблю его больше всех. Его не назовешь интеллектуалом, он работает в Сиднее на ткацкой фабрике и не слишком много зарабатывает. Он не женат, живет в пансионе. Я иногда помогаю ему деньгами. Посылаю одежду, еще что-нибудь по мелочи.

Честно говоря, он давно ничего не посылал Джерри. После разрыва с Аделью — ни разу. Ему было не до брата. Джейсон тут же пообещал себе, что с понедельника положение изменится.

— Мне бы хотелось иметь старшего брата, — вздохнула Эмма. — Но я единственный ребенок, Мои родители только познакомились, и скоро появилась я. Тетя Айви — сестра моего отца.

— Айви как-то говорила, что ваши родители попали в катастрофу на вертолете.

— Да. Это называлось — увеселительная прогулка. Нелепо звучит, правда?

— Звучит трагически.

— Мы были на курорте здесь, в Голд-Кост. Мне было десять лет. Я должна была лететь с ними, но накануне съела какую-то дрянь, и родители оставили меня дома, потому что боялись, что меня будет тошнить. И я сама видела, как вертолет упал. При взлете он зацепился за верхушку дерева и ударился носом о землю.

— Господи, как это жутко!

— Да, конечно. Но, скажу вам честно, я была не так подавлена, как могли бы быть на моем месте другие дети. Думаю, родители по-настоящему меня не любили. Я была плодом нежелательной беременности. Совершенно для них неожиданной. Мама часто говорила папе, причем при мне, что они слишком старые для того, чтобы иметь детей, что я им не нужна и что ей следовало сделать аборт.