Наташа Колесникова - Запретный плод

— Игорь, костюм, — напомнила Сушина.

Он согласно кивнул, подошел к Марине, наклонился, шепотом сказал на ухо девушке:

— Марин, у нас все так классно получилось… Может быть, отметим это, а? Заодно извинюсь за вчерашнее.

— А за сегодняшнее не хочешь, Игорь? — с лукавой усмешкой спросила Марина.

— Ладно, и за сегодняшнее, хотя… Ты же одета была, а я… просто не мог себя сдерживать.

— Я подумаю, — ответила Марина.

И, соблазнительно покачивая бедрами, отошла в сторону, а Муравьев пошел переодеваться в костюм, ему предстояло играть роль крутого бизнесмена, которому нужно общаться с криминальными элементами.

В свою очередь, Селиванов с улыбкой взял Сушину под руку, отвел в сторону.

— Тань, хорошо сыграли ребята, верно?

— Тебе виднее, Вадим, ты же у нас гений, — холодно сказала Сушина.

Селиванов пропустил эти слова мимо ушей. Эх, где они, советские времена, когда режиссер был царь и бог на съемочной площадке?! Да за одно неверное решение помреж мигом была бы уволена! А теперь что же получается? Он художник, не может, не умеет искать спонсоров, продюсеров, просить деньги. А Татьяна умеет. И деньги достала, и актеров нашла, и его… подобрала. Как уволишь? Да она такое нашепчет всем хозяевам нынешнего кинобизнеса, руководителям телеканалов — лет десять потом никуда не позовут!

Но как-то же надо решать проблему? Сегодня пронесло со Стерниным, а если она и дальше будет вмешиваться в его работу? Два медведя в одной берлоге не живут.

— Танюша, я очень благодарен тебе за то, что позвала, — осторожно сказал Селиванов. — Но ты же умная женщина и понимаешь, что, если мы вместе будем командовать на съемках, ни черта не получится.

Сушина поняла намек.

— Ох, Вадим, — вздохнула она, — я действительно умная баба, но вчера черт попутал. Хотела как лучше, а получилось…

— Как всегда?

— Хуже. Извини, больше такое не повторится. Ты — талант, но долго не снимал, а тут законы странные. Иногда бывает — чем хуже, тем лучше. Пыталась помочь, но, похоже, перестаралась.

— С тобой работать одно удовольствие, Таня.

— Вчера звонил испуганный, а сегодня — петушок!

— Встречался с утра с этим банкиром хреновым. Я всегда старался держаться подальше от них, каждому свое… поле. Но вот пришлось. И знаешь, он оказался нормальным мужиком. Понимает… издержки профессии.

— Ну значит, «инцидент исперчен», как сказал классик. А вот и Игорек в костюме, настоящий бизнесмен.

Сушина отошла в угол, где находился «кабинет солидного бизнесмена». Переставила настольную лампу, передвинула компьютер, поправила жалюзи на несуществующем окне, кресло придвинула ближе к столу. Отошла, прищурившись, оглядела «кабинет», довольно кивнула.

— Игорь, за стол! — приказала.

Ну да, сама попросила, чтобы он приударил за этой выскочкой, но какая женщина спокойно будет смотреть, как ее мужик буквально дуреет, глядя на другую. И не только глядя… Ненависть к банкирской дочке только усилилась, но Сушина умела сдерживать себя. И не такое видали, как говорится. Главное — не сиюминутные расстройства, а четкий план, как отомстить подонку. И он у нее был.

Муравьев обожал свою профессию, он еще в школе постоянно изображал кого-то, и довольно удачно, но сегодня, впервые в жизни, ему не хотелось сниматься. Идиотская ситуация — он в трусах, а никому не известная студентка, его партнерша по съемкам, — в джинсах. Понимающий народ засмеет, когда узнает, и ведь узнает! Сегодня же во всех престижных кабаках и клубах будут говорить об этом. А потом… никак не мог сосредоточиться на своей роли, все мысли были о девчонке, которая так возбудила его во время постельной сцены.

Он сидел за столом и с усмешкой наблюдал, как в «кабинет» входят двое бритоголовых амбалов.

— Антон, ты нарушил наше соглашение, — сказал один из них.

— Да пошел ты на хрен! — сказал Муравьев, запоздало понимая, что не играет, а говорит то, что было на душе. Но получилось весьма убедительно.

— Камера, наезд, крупным планом лицо Антона Борисова, — приказал Селиванов. — Так, хорошо, продолжаем.

— Слушай, козел, — сказал второй бритоголовый, — ты с кем базаришь, а? Ты чё такое гонишь?

— Что слышал, придурок, — сказал Муравьев. — Я больше не буду платить вам, договор нужно пересмотреть. Доллар падает, дела идут неважно.

— Стоп! — крикнул Селиванов. — Игорь, крупным планом ты выглядишь вполне убедительно, после бурной ночи… хорошо. Но сейчас должен сыграть более экспрессивно, понимаешь? Ты защищаешь не только свой бизнес, но и свою любовь! Больше энергии, больше экспрессии в словах!

Муравьев мрачно усмехнулся. Заметил, что в павильон вошла Марина, и слова режиссера о том, что он действительно выглядит как после безумной ночи любви, неприятно резанули по сердцу. Ну выглядит, да, но зачем же об этом говорить в присутствии девушки, которую он хочет пригласить в ресторан? В смысле — поужинать вместе.

— Камера! Общий план! — приказал Селиванов. — Гена, продолжай давить! Ты уверен в себе, в своем хозяине, представляешь его интересы. Облажаешься — хозяин этого не простит.

— Ну ты, козел! — сказал первый бритоголовый. — Хочешь проблем на свою жопу, да? Прямо сейчас их получишь. — Немного подумал и добавил: — Это тебе не бабу в джинсах трахать!

— Ты что сказал, ублюдок? — пробормотал Муравьев, вставая из-за стола.

«Баба в джинсах» — это намек на предыдущую сцену с Мариной, и это уже не игра. Муравьев всегда предпочитал играть без дублеров, ибо знал и умел многое. Он вышел из-за стола, резким ударом ноги заставил первого бритоголового согнуться в три погибели, кулаками опрокинул его на пол.

— Так не договаривались… — прохрипел артист, корчась на синем паласе.

Второй бритоголовый отскочил в сторону.

— Вадим Андреевич, чё за дела творятся? Он чё такое вытворяет, а?!

— Стоп! — приказал Селиванов. — Отличная сцена. Про бабу в джинсах уберем, а все остальное хорошо. Игорь, успокойся, ты сыграл выше всяких похвал. Доведем эпизод до логического конца. Степан, ты должен с честью отступить, угрожая Борисову неприятностями. Действуй по сценарию, черт возьми, твои стоны меня не интересуют!

— Вадим Андреевич, это же съемка, — возмутился бритоголовый Степан. — А Игорь на полном серьезе… Гена блюет кровью, я не хочу…

Аплодисменты в павильоне прозвучали гулко и явственно.

Сушина обернулась, увидела, что хлопает Марина Стернина. Очень ей понравилась игра Муравьева. Вот, зараза!

— Игорь, ты сыграл превосходно, — сказал Селиванов. — Но впредь будь осторожен, или мы прибегнем к помощи дублеров.