Кэтрин Спэнсер - Ванильный вкус поцелуя

— Но вы не подумали о последствиях для вашего мальчика. Признаюсь, я совсем не понимаю этой логики. Разве не всегда ребенку лучше жить с обоими родителями?

Стараясь сохранять невозмутимость, Стефани ответила:

— Не знаю, откуда тебе так хорошо известна семейная жизнь, но знаю одно: нам с Чарльзом это решение далось нелегко, и я не обязана оправдываться ни перед тобой, ни перед кем-либо другим. Саймон — счастливый, очень общительный ребенок, который знает, что его любят, и это, в конце концов, самое главное. — Она осторожно поставила свою чашку, взяла сумочку и поднялась. — И, поскольку мы никогда не придем к согласию, нет смысла продолжать этот разговор. Так что, если не возражаешь, я бы хотела отправиться домой.

— Конечно, — согласился Матео. — Вижу, что ты устала.

На виллу они ехали в полном молчании. Когда машина остановилась, Матео вышел и открыл ей дверцу.

— Спасибо, — поблагодарила женщина. — Ужин был превосходным, и я хорошо провела время… в основном.

— Думаю, нам надо это повторить до твоего отъезда.

Стефани колебалась между искушением и осторожностью. В конце концов, последнее перевесило.

— Давай не будем испытывать судьбу, Матео. — Она повернулась к большим воротам виллы. — Как ты, должно быть, заметил, я не слишком хорошо переношу критику, а ты не очень-то хочешь держать свое мнение при себе. — Она не подозревала, как близко он подошел, пока не почувствовала на шее его дыхание.

— А если я пообещаю не лезть в твое прошлое, ты передумаешь? — спросил он, положив руки ей на плечи.

Стефани вздрогнула от его прикосновения. Матео крепче сжал ее и повернул лицом к себе.

— Скажи «да», Стефани, — прошептал он. Она подняла лицо с намерением высокомерно взглянуть на него, но губы наткнулись на его рот. Она растерялась, впилась ногтями в его плечи и лишь молила об избавлении от одолевшего ее чувственного голода.

— Скажи «да», — снова потребовал он, опуская руки ей на талию.

— Да, — прошептала Стефани. Она сделала бы что угодно, только бы продлить это чудесное мгновение.

— Да!

Казалось, будто прорвало плотину, поток хлынул, сметая боль и обиду. Все долгие ночи, когда она лежала в постели одна, размышляя, познает ли еще когда-нибудь удовольствие, которое испытала с ним, — все это рассеялось в пламени его поцелуя.

Стефани обняла Матео за шею, запустила пальцы ему в волосы и вдохнула запах его тела. Боже, как ей этого не хватало!

Матео взял ее лицо в ладони и прошептал:

— Неужели прошло десять лет, carissima, любимая? Почему-то кажется, что ты только вчера стала моей. Не могли бы мы продолжить с того места, где остановились, и посмотреть, куда это нас приведет?

Стефани дотронулась до его лица дрожащими пальцами. Она знала, куда приведет их вновь вспыхнувшая страсть. Ее сердце окончательно разобьется, а он… Из всего, что Матео сказал сегодня, она поняла одно — он никогда не простит ее за то, что она скрыла от него сына.

— Лучше не искушать судьбу, а оставить все, как есть.

Стефани подумала, что он станет спорить, но Матео отпустил ее.

— Согласен, только на сегодня, — твердо заявил он. — Но предупреждаю, завтра наступит новый день, а я не из тех, кто легко признает поражение.

Стефани смотрела на спящего сына и не могла сдержать слез. Если им с Матео суждена вечная любовь, почему это не произошло тогда, когда ей было девятнадцать? Теперь между ними так много лжи и недосказанного. Она вспомнила, как боялась прогневить отца и поспешно вышла замуж, вместо того чтобы поставить в известность Матео и посмотреть на его действия.

Внутренний голос безжалостно твердил, что она сама положила начало лжи и теперь ей придется жить с нею.

Глава четвертая

На следующее утро бабушка отвела Стефани в сторону и сообщила:

— Вчера в твое отсутствие заходила наша соседка, вдова, и пригласила всех сегодня на ланч. Я дала согласие. Она просила передать тебе, чтобы Саймон тоже пришел.

Стефани очень хотелось отказаться. Она ничего не имела против соседки, но не хотела снова встречаться с Матео. Он, как наркотик, вызывал привыкание и был от этого еще более опасен.

Заметив ее колебания, бабушка улыбнулась:

— Коринна очень приятная женщина. Твой дедушка от нее просто без ума. Думаю, она тебе понравится.

— Не сомневаюсь. — Стефани представила себе удовольствие от выхода в общество, когда ее отец и брат будут вынуждены показать свои хорошие манеры.

— Тогда чего тут думать? Разве быть вместе со всеми нами так неприятно, любовь моя?

— Нет, конечно, нет! — с раскаянием, ответила Стефани, зная, какие надежды возлагает ее бабушка на примирение семьи.

— Так ты пойдешь с нами?

— Да. Мне очень хочется. — И она ни в коем случае не позволит Матео испортить ей праздник.

— Замечательно! Коринна ожидает нас в полдень. Она сказала, что мы будем завтракать в саду и можем одеться по своему усмотрению.

Стефани отправилась с Саймоном в бассейн, а потом взглянула на свой гардероб. Жители острова, особенно женщины в возрасте, предпочитали строгую одежду, поэтому она выбрала синее полосатое платье с короткими рукавами, прикрывавшее колени, и синие сандалии.

Когда они с Саймоном спустились, все остальные члены семьи уже собрались на террасе.

— Давай сразу договоримся, Саймон, — строго произнес ее отец. — Надеюсь, ты знаешь, как себя вести. Не забывай есть с закрытым ртом, не держи локти на столе и не говори, пока к тебе не обратятся.

— Достаточно, Брюс, — приказал дедушка. — За последние несколько дней мы много видели Саймона за столом и знаем, что Стефани прекрасно его всему обучила.

На этой приятной ноте они сошли со ступеней и направились к соседней вилле.

— Хорошо бы эти посиделки не затянулись на весь день, — мрачно заметил Виктор.

— Для тебя это может оказаться приятным сюрпризом, Виктор, — возразила бабушка. — Там очень общительные люди.

— Женщины обычно заняты только собой, — ответил он. — А почему еще, на твой взгляд, я так и не женился?

— Я знаю несколько причин, — резко вставила Стефани, — но думаю объяснять их тебе — пустая трата времени.

У Виктора было много романов, но слыханное ли дело, чтобы кто-нибудь из членов семьи осмелился предположить, что именно Виктор виноват в их безрезультатном завершении. Во всем было принято винить женщин.

— Ну, да, ты же сама развалила свой собственный брак, так что тебе видней, — насмешливо проговорил он.

— По крайней мере, я не боюсь признать свою ошибку.

— Некоторые из нас вообще обошлись без ошибок, Стефани, — изрек отец.