Л.И.С. Любовь.Измена.Свобода - Дена Оун

ничего. Это тебе от меня кое-что нужно будет. Ведь я на развод собираюсь подать. — Поджимаю губы внимательно смотря на реакцию отца. Непоколебим. Всё то же каменное лицо. Можно было бы подумать, что ему плевать, если бы только не дрогнувший нерв у глаза. — Не подскажешь, почему Тим обещал тебя посадить? Говорит, что труда это не составит.

— Ты не посмеешь с ним развестись. — Голос отца спокойный, ровный. Словно не говорит, а внушает. — Мы с матерью столько сил вложили в тебя! Вырастили, выкормили, на ноги поставили. А ты собираешься посадить за решётку родного отца? Да от тебя все родственники отвернутся. — Приближается ко мне. — Останешься одна, никому ненужная. Подумай об этом, Алиса.

— Я напишу тебе СМСкой сколько времени у тебя есть замести следы, исправить косяки и стать законопослушным. Не я веду нечестный бизнес и не мне тебя сажать.

Встаю и с гордо поднятой головой приближаюсь к выходу.

— Какую же мы эгоистичную тварь вырастили. — Слова, как лезвием по венам. Отец встал из-за стола и приблизился ко мне. — Только и думаешь о себе родной! Как будто он тебя рядом с собой все годы с ножом у горла держал!

— Он предал меня. — Разворачиваюсь к мужчине. На глазах очередной слой слёз. Да что же такое? Обещала же себе не плакать!

— Самовлюблённая и гордая овца! Ты о семье подумай, а не о себе! Бедная и несчастная. Её любят, холят, лелеют, деньги дают, а она в позу решила встать. Принцип свой показать!

— Да ты слышишь вообще, что говоришь? Вы все с ума, что ли, сошли?

— Если меня посадят, Алиса, это будет только твоя вина! Ты будешь виновата в том, что мать одна останется. Будешь виновата в том, что мой внук или внучка не увидят деда. Всё ты, родная.

— Нет, это не моя вина.

— Ты могла предотвратить. Так что, дорогая доченька, выбор за тобой. Быть сукой или же хорошей дочерью. Нести груз на сердце, ох, как не легко.

7 — глава

Это так страшно, когда против тебя оборачиваются родные. Никогда бы не подумала, что мать будет учить быть покладистой и закрывать глаза на измены, а отец обвинять во всех смертных грехах.

И ведь я на секунду и правда поверила в его «ТЫ ВИНОВАТА». А потом села в машину, успокоилась, немного подумала… И хрен там плавал! Это с чего вдруг я стала козлом опущения?

Пока еду к дому Кости, решаю набрать маму. Почему-то именно сейчас хочется задать ей мучающий меня вопрос. Не усну спокойно. Просто хочу услышать, что она на это ответит.

— Да, доченька? — Голос нежный, ласковый. Как двулично получается… Как будто не она меня пару часов назад на порог квартиры не пускала.

— Ты же знаешь, что папа тоже тебе изменят? — В ответ слышу затяжное молчание. Хорошо, продолжим. — Шлюх снимает, помощницу трахает, кстати, невольным свидетелем этой картины, только что, чуть не стала. — Снова молчание. Даже приходится на дисплей телефона посмотреть, чтобы убедиться, что вызов всё ещё идёт и я не разговариваю сама с собой. — Так что, мам? Знала?

— Знала. — Ой, а голос то у мамы не только мягким бывает. У меня аж мурашки по телу пробежали от исходящей агрессии слов.

— Ну и как тебе живётся рядом с папой после этого? Хорошо? Хочешь, чтобы и я так жила? — Зря позвонила сейчас, пока за рулём нахожусь. Начинаю злиться и от этого движения на дороге рваные, резкие, пару раз получаю сигналы гудков от других машин. — Я думала родители всегда желают своим детям только лучшего.

— Так надо, Алиса. Немного потерпеть! Что я буду делать без твоего отца?! Откуда мне деньги на жизнь брать? Я же всю жизнь домохозяйкой была! Я одна останусь, тебя это вообще не волнует?

— А вот он и эгоизм, мамочка. — Осознание происходящего ковыряет иглой под кожей. Я чувсвую, как события уродуют моё отношение к миру и жизни. — Папа в тюрьму не хочет, поэтому давит на мою совесть. А ты переживаешь, что без денег останешься. Вот, парадокс. Каждый печётся за свой зад, не думая о другом! — Делаю паузу для того, чтобы немного отдышаться. Слова даются с дикой тяжестью. — Знаешь, как мне сейчас больно и обидно? Мои родители думают о себе, в то время как их родная дочь готова вены себе вскрыть от безысходности. Тебе действительно так плевать на меня?

— Тимур не насильник и не убийца. Ты строишь из себя жертву! Для чего, Алиса? Измена, это ещё не конец света. Поговорите, обсудите и живите дальше счастливо. Как раньше.

— А я как раньше уже не смогу и не хочу. Я не ты. Разговор окончен. Спасибо за честность.

Я никогда не пойму своих родителей. Ну априори так не должно происходить. Как можно строить счастье на несчастье своего же ребёнка? Может я приёмная? Хотя это тоже ни черта бы не оправдывало их поведение.

Моя машина с визгом шин залетает на парковочное место. Мне отца совсем не жалко. Если и попадёт в места не столь отдалённые, то это будет по его вине, что не сказать о моём брате. Отстёгиваю ремень безопасности. Он же просто жертва обстоятельств. Глушу машину и сижу, смотря в одну точку. Что мне делать то теперь? А если и Костя придерживается того же мнения, что и родители? Куда мне идти? К кому обращаться за помощью?

Резкий стук в окно, и я дёргаюсь от испуга, в полной мере ощущая выражение «душа в пятки ушла». На улице стоит старичок, протягивая сморщенную руку. Попрошайка…

Обычно я игнорирую их, потому что в большинстве случаев копейки идут на спирт, но сейчас, я воспринимаю мужика, как знак. Помоги ему и тебе помогут.

Выхожу из машины параллельно роясь в сумке. Я наличкой не пользуюсь, поэтому найти хотя бы рубль, уже будет подвигом.

— Девица-красавица, прошу простить старого дуралея. — На меня подул шлейф перегара. — У тебя не найдётся, дочка, пару монеток на хлеба кусок?

— Пропьёшь же. — С отвращением говорю, но всё продолжаю усердно рыться в сумке.

— Оскорбляешь.

— Нет, просто констатирую факт. — Нахожу в одном из кармашек смятую тысячу. Внутри всё сжимается и идёт борьба с самой собой. Мне не жалко денег. Хоть пять тысяч бы лежало — отдала. Но, не легче отвести в магазин его и самой купить продукты? Так спокойнее будет.

— Да мне правда на еду. — Голос старика начинает дрожать, а руки начинают трястись ещё больше. — Я хирург