Испорченный мед - Обри Тейлор

Паника пронзила меня ледяной иглой.

— Ты, Эстелла Майл.

Я напряглась, услышав имя, которое я стараюсь оставить в прошлом. Все знали, что сделала Эстелла. Что сделала я. Моя темная сторона. Вот почему теперь я представлялась просто Эллой. Маленькое изменение, которое редко вызывало вопросы. Но сейчас врач команды «Харборские Шершни» стоял прямо передо мной, узнав меня. И мне некуда было спрятаться.

— Просто Элла, — повторила я.

— Шор, — сказал он с таким тоном, будто я должна была понять, к чему он клонит.

Он выдержал паузу, а потом добавил:

— Сайлас Шор.

Все мгновенно встало на свои места.

— Видишь ли, фамилия Майл, не единственная, которое крутится в кругах НАСС (прим. аббревиатура для — Национальной Ассоциации Студенческого Спорта).

— Черт... — вырвалось у меня прежде, чем я успела себя остановить.

Сайлас рассмеялся, снял кепку и нервно провел рукой по волосам, произнося:

— Как те Шор.

Семья Шор была богата, как old money богачи (прим. это термин, который обычно описывает богатство, передаваемое из поколения в поколение, а также связанную с ним культуру, стиль жизни и манеры). Их влияние распространялось на десятки фондов и студенческих бейсбольных команд по всей стране. Они финансировали новый стадион в кампусе и владели несколькими другими по всей Америке. И вот я стояла перед одним из них, с рвотой на кроссовках.

— Ну, это что-то новенькое, — усмехнулся он.

— Прости, просто... никогда не думала, что встречу кого-то из семьи Шор вживую.

— Можешь перестать говорить это с таким благоговением, — он снова рассмеялся. — Если тебе станет легче, отец и дед разочарованы тем, что я врач. — Он пожал плечами.

Я подняла брови. Трудно было поверить, что они могли быть хоть в чем-то разочарованы. Он не казался достаточно взрослым, чтобы быть врачом, но все вели себя по-разному, и кто я такая, чтобы судить? Я пошла в спортивную медицину, чтобы поддерживать брата в его карьере в НФЛ. Карьере, которая закончилась на обочине шоссе под проливным дождем. Я сжала зубы, загоняя назад звук разбитого стекла.

— Ты была невероятно крутым игроком в фаст-питч (прим. это разновидность софтбола, в которую играют как женщины, так и мужчины, хотя команды чаще всего разделены по полу), — неожиданно сказал он, — это было потрясающе, — Сайлас покачал головой, застав меня врасплох. — Жаль твое колено. Мы изучали твои рентгеновские снимки на практике. Жуткое зрелище.

— Ты говоришь так же, как и все врачи, которые говорили, что операция бесполезна, — горько усмехнулась я.

Они все смотрели на снимки, качали головами и произносили один и тот же вердикт: я никогда больше не смогу играть. Мне было девятнадцать.

Я никогда не смогу это забыть. Как бы ни хотела.

— Я была идиоткой, — добавила я. — Знала, что порвала связки, но все равно продолжила игру.

— Зато вы выиграли. Оно того стоило? — в его голосе звучало искреннее любопытство.

Я вспомнила тот день. Первый год в команде. Университетский фаст-питч был совсем не тем, к чему я привыкла. Мы были в одном шаге от выхода в национальный чемпионат. Я влетела в третью базу, слишком резко развернувшись, и врезалась в ограждение. В груди горел огонь, колено пульсировало, но я заставила себя встать и продолжить игру. Через два иннинга нога окончательно отказала. После этого я больше не играла. Больницы. Врачи. Реабилитация. Ничего не помогло. Мышцы просто отказались работать. Бесполезная конечность и плохие воспоминания.

— Стоило, — прошептала я с грустной улыбкой. — Они выиграли национальный чемпионат.

Сайлас внимательно посмотрел на меня.

— Это огромное достижение. Но ты все равно прячешься. Почему?

Я посмотрела прямо ему в глаза.

— Из-за того взгляда, который ты на меня сейчас бросаешь.

Он быстро отвел взгляд, понимая, что его жалость слишком очевидна. Я ненавидела, когда на меня смотрели так.

— Итак, ты изменила направление, — Сайлас кивнул, словно размышляя. — Пошла в спортивную медицину, чтобы пойти по стопам брата в НФЛ?

Упоминание об Итане задело, и я сделала глубокий вдох, сдерживая нахлынувшие эмоции. Паническая атака затаилась где-то рядом, готовая снова накрыть меня с головой.

— Чтобы помогать таким девушкам, как я, — твердо ответила я. — Тем, кого система забыла, потому что она создана для мужчин-спортсменов. Итан порвал колено в старшей школе, — я сглотнула, с трудом прогоняя вязкий ком из горла. — Думаю, в тех статьях, которые ты читал, об этом не писали.

Я опустила взгляд на кроссовки, избегая возможной жалости в глазах Сайласа.

— Команда поддерживала его во всем и нашла лучшего хирурга. В межсезонье он вернулся в почти идеальном состоянии, чтобы начать учебу в Калифорнийском университете.

— Такая же травма? — спросил Сайлас, и я подтвердила. — Сожалею, что это с тобой произошло.

Я не ожидала услышать сожаления. Обычно все разговоры были только об Итане «Итан то, Итан это», пока я медленно душила себя обезболивающими и алкоголем.

— Не стоит, — покачала я головой, отгоняя жалость к себе. — Фаст-питч поглотил мою жизнь. Без него я смогла увидеть, как растет мой брат, проводить больше времени с родителями.

Это была правда. Я наконец получила возможность просто быть ребенком, а не проводить дни напролет в тренировочных клетках и на поле. Больно было только осознавать, как сильно изменилась моя жизнь. Как только я поняла, что для семьи стала невидимой, что больше не оправдываю их ожидания, обезболивающие превратились во что-то большее.

Наркотики приняли меня с распростертыми объятиями, заставили меня почувствовать себя нужной и живой.

Я видела по его лицу, что он знал, что случилось с моей семьей, но он не сказал ни слова. Возможно читал новости обо мне или услышал их откуда-то из менее надежного источника, возможно, всю правду. Это не имело значения. Он позволил им умереть в тишине, повисшей, между нами.

— Я осталась с братом в Калифорнийском университете и начала учиться на бакалавра, — я пожала плечами. — Это не так круто, как быть рекордсменом по хоум-ранам (прим. удар, после которого бэттер пробегает через все базы и возвращается в дом) и иметь докторскую степень.

Сайлас был хорош, действительно хорош. Его карьера взлетела, но он так и не пошел до конца. Хотя аналитики пророчили ему звание новичка года, он даже не пришел на драфт (прим. процедура выбора профессиональными командами игроков, не имеющих активного контракта ни с одной командой в лиге).

— Мог бы догадаться, что ты следила за этим, — кивнул он. — Ты, наверное, знаешь большинство ребят.

Я кивнула в ответ.

— Ну, раз