Довод для измены - Ария Тес

дико плохо. Вот и в это на удивление солнечное утро, ничего не меняется.

Лежу. Стону. Держусь за голову и морщусь из-за мерзкого луча, который будто специально проник через маленькую щелочку между штор и бьет мне точно в глаз.

Чтоб вас всех!

Вот бы сейчас встать, закрыть поплотнее тяжелые гардины, но мне о такой прыти только мечтать и остается. А за дверью — пожар.

Я слышу, как играет музыка, как смеется Ника, и, если честно, в этот момент ее ненавижу просто! Она всегда, как огурец, даже если вечеринка скатится до уровня «полный треш-угар». Ей все хоть бы хны! А у меня в голове слоны танцуют сальсу.

Боже…как же плохо.

Как будто я выпила ликеро-водочный завод! Хотя по факту всего то пара коктейлей и было. Помогите…

Нащупываю свой старенький телефон, потом нахожу номер подруги и кидаю ей звонок. Знаю, звучит нагло и совсем как-то не очень, но я не могу пошевелиться! Вот серьезно. Не могу! Мне реально нужна помощь, и когда Ника заходит в комнату, наученная горьким опытом с подругой-недо-алкашкой, указываю ей на щелку и шепчу.

— Свет…глаза.

Ника начинает смеяться.

— Ты просто прелесть, в курсе?

— Громко.

Буквально слышу, как подруга закатывает глаза, но идет к окну — слава богу! Реально! Спасибо тебе огромное, Всевышний, за то, что у меня такая классная и понимающая…

— АААА! Сука!

Сука — это Ника, если что. И солнце. Но больше все-таки Ника.

Резким движением она не закрывает гардины, а наоборот расправляет их с мерзким звоном колечек о карниз.

Я ее ненавижу просто!

— Давай вставай, пьянь!

Стону и плачу, зарываясь в подушки поглубже, но куда там поспать и пострадать?! Задницу тут же ошпаривает звонкий шлепок, и я взвизгиваю.

— Вставай, говорю!

— Да ты охренела?! Мне плохо!

— Спать будешь — будет хуже. Вставай! В душ и на кухню! Я завтрак приготовила.

— Фу.

Бу-э. От упоминания еды меня дергает, а к горлу подкатывает остаток вчерашнего веселья. Фу-фу-фу. Не думай об этом-не думай об этом-не думай об этом.

— Не встанешь, я тебе опишу, что именно я приготовила и как.

— Да хорошо! — психую и резко встаю, но сразу хватаюсь за голову и сразу получаю таблетку.

Улыбаюсь. Нет, все-таки я ее люблю — все предусмотрела. Спасибо. Благодарю взглядом, она улыбается и подает мне стакан воды.

— Полотенце знаешь где. Давай, я жду на кухне.

Вот так, собственно, и начинается мое утро. Когда я выползаю из своего склепа, как Дракула, все еще шугаюсь света. Хорошо, что обезболивающее уже начинает действовать, а холодный душ минимизирует последствия от похмелье в черный слив.

Теперь я даже покушать хочу. Ника знает и это — говорю же, все стандартно и одинаково. Я вообще, судя по всему, человек привычки. Сажусь за барную стойку, она ставит передо мной зеленый смузи и кивает.

— Давай. Надо соблюдать баланс здоровья!

— Вчера ты об этом не думала, когда заказывала пятую порцию картошки фри подряд.

— Сволочь! — притворно-оскорбленной открывает рот, — Я же ее непонятно когда снова съем!

— В Москве есть небоскребы, но нет картошки фри? Ты серьезно?

— Такой нет! Чтобы найти подходящую, мне потребуется время!

Слегка закатываю глаза, но беру смузи. Вкусно. Ника у меня по готовке — просто мастер на все руки! Она за здоровый образ жизни, обожает пробовать новые рецепты и знает все новомодные принципы питания. Например, правило «тарелки», когда нужно мысленно разделить ее на зоны и наполнить по пропорциям. 50% — овощи; 25% — углеводы; 25% — белки. Мда. В моей семье одни только макароны с сыром и жирным мясом едят. Инна не любит запариваться. Наверно, можно было бы списать это на усталость от работы, но моя мачеха — тот самый работник почты из анекдотов, который обедает дольше, чем длится ее рабочий день. По сути, ей просто в падлу; сериалы по телеку важнее.

Ну вот. Вспоминала, называется, все настроение окончательно вылетело в трубу. Я подпихиваю руку под голову, ковыряя трубочкой зеленую субстанцию, которая аппетитно пахнет кисленьким лимоном, базиликом и яблоком, а Ника сразу все понимает.

— О мачехе думаешь?

— Да что-то вспомнилось…

— Звонила?

— Нет.

Потому что она знает, что мне деваться некуда. Я все равно вернусь домой. Этого я не говорю, но оно висит надо мной грозовым облачком. Ника это тоже знает.

Я с грустью вздыхаю и осматриваюсь — становится еще хуже. Полки почти пустые, коробки стоят в небольшой гостиной. Родители купили Нике эту квартиру примерно зимой в одиннадцатом классе, когда не ясно еще было, что отца ее повысят до Москвы, а она поступит туда в университет. Подвернулось хорошее предложение — схватились всеми руками. Это умно. Да, квартирка небольшая, но чистая, с хорошим ремонтом и в прекрасном месте: не центр, но и не окраина. Удобное, короче. А теперь что же? Все орет в рупор о том, что наша веселая жизнь подошла к концу. Мы часто здесь зависали, когда доучивались последний год. Вместе готовились к экзаменам. Даже мечтали, что будем жить вдвоем, если все пойдет «не по плану», но вот все идет, как надо, и меня это дико расстраивает.

Опять же из-за эгоистичных моментов — я не должна грустить, что она идет к своей мечте, но грущу, потому что буду безумно скучать. Это и хочу озвучить…

— Я…

— Знаю, малыш. Я тоже.

Улыбаюсь, потому что нам не нужно произносить ничего вслух, чтобы что-то понять. Это тот уровень отношений, когда есть абсолютное доверие: она знает все, что у меня на душе.

А вот чего мы обе не знаем…

— Что думаешь делать?

Без понятия. Я действительно не знаю. Вчера все казалось «просто» — послать всех в жопу и переть локомотивом, но с утра, когда весь юношеский максимализм, подогретый горячительными напитками, покинул чат, мне становится по-настоящему страшно. Инна не звонила почему? Потому что она действительно понимает: я никуда не денусь. Мне негде жить, не на что существовать. Папин подарок в размере пятнадцати тысяч быстро закончится. Что тогда? Что делать дальше?

На стол ложатся ключи с красивым брелком, и я прихожу в себя. Глубоко ушла, если не сразу понимаю, откуда они вообще тут взялись, но теперь мне ясно, и я против.

Мотаю головой, отодвигаю связку и шепчу.

— Ник, я не могу…

— Так. Успокоилась.

—