Не отпускай (СИ) - Ксюша Иванова

— Я, и так, красивый! Зачем мне борода?

— И правда, зачем при такой-то скромности?

Не скажу, что хотела побыстрее уйти домой, наоборот, интересно, весело с ним было! Хотелось и дальше припираться. Тем более, что дома, кроме привычного одиночества, меня никто не ждал. А он — живой, настоящий — вот, рядышком! А может, после театра настроение такое было? Не знаю… Только, когда остановились возле моего дома, я, не думая совсем о последствиях, сказала:

— Пылёв, поцелуй меня!

Ох, как он посмотрел! Удивленно! Нет! Ошарашенно!

— Что? Это глюки?

— Нет, правда, поцелуй. Как ты там говорил, я — одинока, ты — почти одинок, давай соединим наши одиночества в одно целое?…

— Трахнемся, что ли?

— Говорю, поцелуй! А он — опять за свое!

Вышла из машины. Дура! Какая же ты дура! Зачем? Зачем так позориться? Ему секс нужен и больше ничего… Кинулась к двери в подъезд, и уже когда взялась за ручку, сзади была обхвачена крепкими сильными руками.

— Стой! Я согласен!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Уже поздно!

— Все равно теперь не отпущу!

Развернул лицом к себе. Я была трезва, как стеклышко, но казалось мне в тот момент, будто я слегка под хмельком — голова кружилась, ноги ослабли, мысли путались. Единственная связная мысль в голове — и та бредовая! Какие у него ресницы длинные и черные! На них смотрела пока Серегино лицо быстро приближалось. В миллиметре от моих губ, когда я уже собралась было глаза закрыть и наслаждаться, он замер.

— Точно не будешь кусаться?

— Трус!

Он хмыкнул, а я, положив руку ему на затылок, притянула к себе и поцеловала. Хм, пахнет приятно — не заметила, чтобы жевал что-нибудь — вишенкой! Языком лизнула нижнюю губу — он не шевелился. Не нравится? Конечно, за столько лет разучилась, наверное. Может, хватит, Марина, нацеловалась? Но только я подумала об этом, теперь уже его рука легла мне на затылок. Его губы прижались к моим и его язык, нетерпеливо и быстро скользнул в мой рот. Ах, вот… как же… приятно. С Иркой своей натренировался! Точно! Ирка — спасение мое! Пыталась вызвать перед глазами закрытыми ее образ, но видела только его красивое лицо…

8

Дразнит меня. Издевается. Намехается. Почему терплю? Почему ловлю себя на мысли, что хочу и дальше спорить с ней? И, вот ведь, поразила, так поразила этим своим: "Пылёв, поцелуй меня"! Жаль, что она сама себя в этот момент видеть не могла — такое лицо у нее было милое, невинное… Я просто из реальности выпал ненадолго. А когда очнулся, она уже у подъезда за дверную ручку схватилась.

Нет, ну это — несерьёзно совсем! Я ж не усну теперь — целоваться, так целоваться!

Только, судя по ее несмелым движениям, Маринка давненько не практиковалась! И, глупость, конечно, но что-то приятное для меня именно в ее неискушенности было. Ведь и не пытается соблазнить, поиграть со мной. Прямо и четко говорит, что хочет. Только когда она язычком своим по губе моей провела, накрыло меня нехило! Думал, еще потерпеть — посмотреть, что она дальше делать будет, но тут она отстраняться стала! Как так? Мы же и не целовались еще!

Стоп, Марина! Я еще не распробывал тебя. Я еще хочу! Понял тебя, дошло, — ласки хочешь, нежности! Так я могу! Стал ее язычок своим поглаживать, руку в волосы запустил.

Теперь просто необходимо стало, поплотнее ее тело к себе прижать, чтобы поняла, почувствовала, как я ее хочу. Давненько не было такого, чтобы от поцелуя одного так возбудился!

Ротик ее отпустил, посмотрел в лицо (перестраховался — мало ли, что она там ещё придумает?): губы припухли, помаду я всю, похоже, съел, ресницы на щечках лежат… Хотелось, почему-то лицо ее целовать — такая она красивая была. Легонько коснулся губами щеки, скользнул по подбородку, вниз на шейку, мочку ушка, вместе с маленькой серьгой-гвоздиком в рот втянул и пососал… Какая она… Руки сами подол платья вверх тянуть стали — просто невыносимо хотелось кожу ее потрогать….

— Ира…

— Что? Какая Ира? — может, сзади кого увидела? Оглянулся — пусто.

Момент был упущен. Платье она на место вернула. Волосы поправила.

— Ира — это жена твоя, если вдруг забыл. Все. Спасибо за поцелуй. Всего хорошего.

Открыла дверь и зашла в подъезд, пока я соображал, что сказать в ответ. Блядь, Маринка-зараза, я что мальчик тебе… для поцелуев? Мне, вообще-то, что теперь с членом своим делать? Динамщица!

* * *

Как гром зимою, словно летом снег,

Зачем, к чему, пугаетесь вы сами,

Вдруг начинает снится человек -

Чур, чур, меня с такими чудесами… (1)

Эти строчки утром набатом стучали в моей голове. И, конечно, неспроста. Всю ночь этот… нехороший человек провел со мной. Нет, он ночевал у себя, или… не знаю, где. Но и мне не давал покоя. И целовал… нет, совсем не так, как вечером у подъезда. И не только целовал… Но я не раз слышала в доме моей сестры о похождениях друга семьи. Он был еще тот потаскун. На моей памяти только официальных жён было целых две. А сколько подружек?

Стать одной из них? Боже, упаси! Хотя одна мысль все-таки не давала покоя: если с ним настолько приятно целоваться, то во всем остальном он, наверное, еще тот специалист! А мужика у меня не было очень давно. Может, как Леночка говорит, для здоровья и стоило бы попробовать. Но, не знаю, как другие, я так не привыкла: секс ради секса — не для меня. Под сорок уже, а все любовь подавай! И сама понимаю, что дура, да только что тут поделаешь!

Ладно, Марина, получила удовольствие — и забыла! Вот, кто-кто, а Серега — точно не твой вариант!

С трудом, но все-таки получилось переключить свои мысли в нужном направлении — завтра начинается мой отпуск. Правда, первая его неделя пройдёт весьма специфично для меня: Аверины улетают в отпуск, на этот раз в Египет. Каждый год на годовщину свадьбы они это делают — неделя отдыха без детей, только он и она — счастливчики!

А дети, понятное дело, остаются на меня. Правда, я совсем не против — я перед Алькой в неоплатом долгу — за Лизу, за маму, за меня саму, в конце концов. И это — такая мелочь, побыть с любимыми племянниками неделю. С утра собираю сумки — и к ним. Вечером провожаем родителей и, насколько я поняла из телефонного разговора с детьми, у Анечки и Антона