Наталья Воронцова - Маринкина любовь

Сцепив зубы, Маринка терпела все, что было вокруг, и старалась думать о том времени, когда у них с Димкой будет их собственный дом, в котором всегда будут царить любовь и уют. Николая и таких, как он, она на порог не пустит! Только эти мысли и спасали ее тогда, не давали увязнуть в сером и безнадежном, как болото, быте.

Глава 2

ВЗРОСЛЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Душное, жаркое лето промчалось быстро. Первое сентября Маринка с Димкой встретились так, как будто не виделись сто лет. Глубоким внутренним чувством Маринка как-то сразу поняла, что и он тосковал по ней, хотя отчаянно старался не показывать вида, специально держался немного надменно и отстранение Но теперь девушка уже знала, что у него всегда бывает так после долгих разлук: ему нужно время, чтобы заново приблизиться, раскрыться… Такие уж они, эти мужчины. Быстро отвыкают от близких.

Димка теперь был почти на голову выше подруги, черты его лица стали немного резче — он повзрослел. Маринка просто любовалась своим героем. Он привез ей тогда целый мешочек американских конфет в ярких обертках и жевательной резинки. Она тогда толком и не распробовала гостинцы: что-то раздала девчонкам в классе, а остальное принесла Кристинке и детишкам во дворе. Это был первый и самый сладкий за всю жизнь подарок любимого. Значит, думал о ней, значит, хотел сделать приятное! Маринка просто летала от таких мыслей.

Его отец и Татьяна с маленьким Димкиным братом приехали в город погостить на несколько дней, а потом должны были снова уехать в Америку. Местные жители относились к ним теперь почти как к инопланетянам: нечасто вот так запросто встретишь на улице людей, которые побывали в Америке! Новый Димкин фотоаппарат с цветной пленкой, его иностранные ручки и брелки мгновенно стали предметом зависти всей школы.

— Небось надарил тебе всего, — говорили Маринке одноклассницы, — а ты нам просто не показываешь. Знала, кого выбрать!

Маринка только плечами пожимала да руками, смеясь, разводила. Она с некоторых пор стала замечать, что на Димку заглядываются не только одноклассницы, но и девочки из старших классов. Это было ей приятно, но где-то глубоко внутри немного тревожило, хотя она и верила в их с Димкой отношения безгранично. Даже непримиримая Вика сменила вдруг гнев на милость.

— А пожалуй, ты права была, что его подцепила, — рассуждала она, — какая ты оказалась умная! Я бы никогда не подумала, что у него так все сложится… Олух такой был!

Они словно не могли оторваться друг от друга. Едва успевали расстаться после школы, как Маринка бежала из дома к телефонному автомату набрать заветный номер и услышать родной голос. А он… Почти каждый вечер Димкин камушек летел к ней в окно, и Маринка, едва накинув на плечи плащ, летела ему навстречу. Ради этого она готова была терпеть и ночные скандалы с матерью, и ругань Николая. Но что бы кто ни говорил, уж она-то точно знала, что ничего порочного между ней и Димкой нет — только прогулки под луной, опавшие, шуршащие под ногами листья в осенних аллеях да их близость друг к другу — первая, безотчетная, безграничная. Может быть, это самое главное, что когда-либо случалось в ее жизни…

В один из таких вечеров они, обнявшись, сидели на скамеечке около единственного в городе фонтана, и Маринка, пребывая в самом романтичном расположении духа, фантазировала вслух и торжественно объявила:

— Димка! Я хочу родить тебе много детей! Двоих! Нет — троих, четверых! Чтобы у нас с тобой был большой, уютный дом и по нему всегда бегали дети. А я ждала бы тебя с работы, пекла бы пироги и была всегда такая счастливая — вот как сейчас!.. Сегодня удивительный день — все желания сбываются! Ты меня любишь? — спросила она, помолчав немного.

— Конечно, Маринка! Разве я сидел бы тут с тобой, если бы было иначе?

— Тогда почему ты молчишь про будущее? Никогда мне не говоришь, что у нас дальше?.. Ты вслушайся только… — И она нараспев произнесла: — Марина, Дмитрий! Это же настоящая музыка. Как Елена и Ахиллес! Даже имена у нас неслучайные, как два сцепленных звена! Помнишь царевича Димитрия и Марину Мнишек? Такая красивая, трагическая любовь! Только у нас она обязательно будет счастливая!

— Ну, может быть, и будет, не знаю я. — Димка потупился. Его явно утомлял этот разговор. — Только ты же сама понимаешь, что мне надо сначала доучиться и закончить школу, потом поступить в университет в Москве, потом его тоже блестяще закончить. Потом аспирантура, хорошая работа… А вот потом у нас все будет! Может быть…

— Но я же не выдержу так долго! Я хочу сейчас быть с тобой каждый день, каждую минуту!

— Но папа мне говорит, что я должен именно так себя вести, если хочу сделать хорошую карьеру, как у него. Он обещал мне помочь устроиться в Москве. К моменту поступления в университет у меня там уже и квартира своя будет…

— Нет, нет, нет! Это все неправильно! — взвилась Маринка. Уже знакомый неприятный испуг сжал ей сердце. — Если ты меня любишь, то поклянись прямо сейчас…

— Поклясться? Маринка, да в чем?

— Клянись, если любишь! — Ее глаза горели как два черных уголька, длинные темные волосы разметались по плечам. Она была очень похожа на полубезумную ворожею-цыганку.

— Ну ладно, хорошо, клянусь! Ты какая-то странная в этот вечер…

— Повторяй за мной и смотри мне прямо в глаза. — Маринка взяла его ладони в свои. Они были очень горячие. — Я, Дмитрий Соловьев, клянусь сегодня, тридцатого сентября, Верой, Надеждой, Любовью и матерью их Софией, что возьму в жены тебя, Марину Смирнову, как только мне исполнится девятнадцать лет. И никакие люди, города, проблемы нас больше не разлучат. Мы будем жить долго и счастливо…

— Долго и счастливо, — медленно, как под гипнозом, повторял Димка.

— Уф, теперь все! — Маринка шумно выдохнула. — После этой клятвы я уже ничего не боюсь. Но гляди, если обманешь меня, плохо будет нам обоим! Обратного хода у таких слов нет.

Побледневший Димка странно замер и словно потерял дар речи. Впрочем, он всегда был слишком впечатлительным к женским странностям. В конце концов он испуганно поежился, как будто очнувшись.

— Пойдем, Маринка, поздно уже. Меня дома ругать будут, — тихо сказал он и встал со скамейки, зябко кутаясь в куртку.

— Теперь никто нас не разлучит, — убежденно повторила Маринка. — Лишь мать сыра земля.

Дома девушку встретила злая, усталая мать. Она снова поругалась с Николаем из-за денег.

— Где тебя снова носило так поздно? Кристинкой было некому заниматься!

— У Вики была, уроки делала, — привычно соврала Маринка.

— Знаю я твои уроки! — взорвалась мать. — С Димкой своим небось опять валандалась… Ох, доиграешься, девка!