Няня из газеты (ЛП) - Мур Марен

Я с нетерпением жду разговора с Вами. Опять таки.

Джульетта Майклс.”

Что, черт возьми, за коса «рыбий хвост»? Я, очевидно, должен смотреть больше видео на YouTube, потому что я думал, что я умею плести.

— Ари, ты когда-нибудь слышала о косе «рыбий хвост»? — спрашиваю я дочь. Она сидит рядом с Кеном в их гигантском розовом кресле-мешке на полу гостиной, пока мы смотрим «Холодное сердце» в миллионный раз. Я потерял связь примерно полгода назад. Но я могу процитировать строки без субтитров, а это значит, что я смотрел это слишком много раз.

— О, да. У Брианны в школе всегда самые красивые косички. Ее мама заплетает эти косички. Она спросила меня, почему у меня только простые косички, и я сказала ей, что ты все еще учишься.

Я смеюсь и качаю головой, прежде чем снова просмотреть письмо.

Ее сарказм очевиден… но очевидно, что она действительно заинтересована в работе, потому что она ответила на вопросы, которые я задал ей, чтобы проверить.

Буду ли я брать у нее интервью и тратить свое время на еще одного человека, которая не та, кого я ищу?

Я смотрю на девочек, когда они начинают петь с Эльзой и ее говорящим другом-снеговиком. Мне нужна была няня, и я должен принять решение. Я не могу брать их с собой в дорогу и каждую ночь заставлять их спать в гостиничных номерах.

После всех интервью, которые я провел, еще одно не помешает. Если это провал, я просто перейду к следующему. Хотя их резюме не так впечатляюще, как у Джульетты.

Я набираю быстрый ответ:

“Мисс Майклс,

Спасибо, что ответили на мои вопросы. Сможете ли вы прийти на собеседование завтра в 8 утра?”

К моему удивлению, ее ответ приходит менее чем через десять минут.

“Для предъявления по месту требования (вы не подписали свое последнее электронное письмо, поэтому я не знаю, как к вам обращаться… снова):

В это время я свободна и хотела бы прийти на собеседование.

Как вас зовут? Чтобы я могла правильно поздороваться, когда мы встретимся.

Спасибо за внимание.

Джульетта Майклс.”

— Папа, мы можем сделать слайм? Пожалуйста, пожалуйста? — спрашивает Ари, прежде чем я успеваю ответить.

О Боже. Пожалуйста, не надо. Слайм станет моей смертью. Никогда еще в истории мира не было игрушки, которая делала бы такой беспорядок, как это дерьмо.

Он просачивается в каждый закоулок, в каждое отверстие на каждой поверхности вашего дома. А если у вас есть такие девочки, как у меня, добавьте конфетти и грёбаных блесток, и вы никогда от этого не избавитесь.

Я почти уверен, что он был создан, чтобы превратить жизнь родителей в ад.

Две недели спустя я помочусь в ванной и увижу, как к стене прилипла, высохшая и блестящая, капля мочи, насмехаясь надо мной.

— Не сегодня, жучок, слайм грязная, а завтра у нас ранний день.

Ее нижняя губа выпячена, как я слишком часто поддаюсь надутым губам, и она складывает руки вместе: — Пожалуйста, папа. Это сделало бы меня очень счастливой.

Христос. Будь сильным, Лиам. Не поддавайся на щенячьи глаза.

— Пожалуйста, папочка, — вмешивается Кен с такой же надутой губой.

— Тридцать минут, и мы ни за что не встанем из-за кухонного стола.

Они оба подпрыгивают и кричат, Эльза забыта.

Я отвечаю на письмо Джульетты и иду за ними на кухню.

“Лиам.

555 41-я улица, в 8 утра.”

Я встаю задолго до восхода солнца на следующее утро. Мои внутренние часы были настроены на чертовски раннее время с тех пор, как девочки родились, и оставались такими даже после того, как они обе спали всю ночь. Кажется, я тот, кто больше не может спать всю ночь.

Я не могу вспомнить, когда в последний раз я спал после пяти утра. Поскольку я встаю намного раньше девочек, я спускаюсь в подвал и провожу следующий час на беговой дорожке. Я стараюсь оставаться в наилучшей физической форме, поэтому моя утренняя рутина включает в себя три мили на беговой дорожке, а также еще один круг с гирями и утяжеленными мячами.

Закончив, я принимаю душ и переодеваюсь в рубашку и брюки, затем бужу девочек и начинаю завтракать.

Как только я достаю их тосты из тостера, на кухню входит Рид.

— Дядя Рид! Дядя Ри! — кричат девочки, как только видят его.

Рид — их любимый человек, даже больше, чем моя сестра, которую они обожают. Я бы сказал, что это потому, что он покупает им кукольные домики, которые в два раза больше, чем они сами, или потому, что он позволяет им накрасить себя и надеть парик Эльзы, но на самом деле это потому, что он всегда рядом. Всякий раз, когда они болели, когда мне нужно было дышать — вообще что угодно. Дети жаждут постоянства, и Рид был постоянным с самого первого дня. Я обязан Риду своей жизнью и даже больше. После того, как их мать ушла, он знал, как важно для меня дать им вдвое больше любви, вдвое больше привязанности и вдвое больше внимания. Я знал, что девочкам в жизни нужны люди, на которых они могут положиться и которые придут, несмотря ни на что. Я никогда не хотел, чтобы они чувствовали, что что-то упускают из-за того, что их мать ушла, и Рид помог мне воплотить это в жизнь.

— Мои красавицы. — Он целует их обоих в головы, прежде чем схватить яблоко с прилавка.

— Папа, пожалуйста, только зеленый виноград! — Ари напоминает мне.

Как будто я не готовил ей один и тот же завтрак каждый день в течение последних трех лет. Она моя властная… и та, кто любит, чтобы ее расписание оставалось прежним. Вроде как ее папа.

— Будет сделано, жучок, — усмехаюсь я.

Я разрезал пшеничные тосты на формы с помощью формы для печенья, прежде чем намазать их фруктовым джемом и добавить несколько «только зеленых виноградин» и несколько ломтиков банана.

Я отец девочек, засудите меня.

И то, что я разрешаю в доме только органическую, не содержащую ГМО и глютена пищу, не означает, что девочки должны жертвовать своей едой в форме сердца.

— Итак, готов к сегодняшнему интервью? — небрежно спрашивает меня Рид.

Пожав плечами, я убрал хлеб и банку, прежде чем снова повернуться к нему, с опаской глядя на него: — Просто еще одно интервью. Надеюсь, все получится, и я смогу перестать напрягаться… — Я смотрю на девочек и шепчу себе под нос, скрытый за моей рукой, «отъебись».

— Я уверен, что это будет здорово. Вчера вечером, когда ты позвонил, я погуглил ее. — Он пожимает плечами.

— Серьезно? Ты такой же агрессивный, как моя чертова мать.

Его смех эхом разносится по кухне, как будто это самая смешная вещь, которую он когда-либо слышал. Придурок.

— Нет, твоя мать уже протянула бы руку и подставила вас двоих.

Блин. Он прав. Моя мать известна тем, что сводит меня с любой женщиной, которую считает респектабельной.

Прежде чем я успеваю ответить, раздается звонок в дверь, и уголки его губ растягиваются в ухмылке. — Время для шоу.

— Пожалуйста, ради бога, держи девочек подальше от слайма. И никаких фломастеров. Особенно те, что постоянно разнообразны.

Он пытается возразить, но я останавливаю его: — Нет, чувак. Я все еще использую этот чертов волшебный ластик, чтобы стереть его со стены. Я вернусь, как только закончу.

Он вызвался присматривать за девочками во время интервью, и я не уверен, что дом еще устоит, но у меня нет времени искать кого-то еще, так что вот мы здесь.

— Никакого слайма. — Я говорю, указывая на него пальцем: — Я серьезно.

Я быстро целую девочек в головы, затем смотрю на часы и иду к входной двери.

Семь пятьдесят девять. Рано, с минутой в запасе. По крайней мере, мы собираемся начать с правой ноги.

Я распахиваю дверь и совершенно застигнут врасплох, когда с другой стороны стоит та же девушка, что и прошлой ночью.

“Девушка из закусочной.”

Кажется, она так же удивлена, как и я, потому что ее челюсть отвисла, а глаза расширились. Униформа официантки исчезла, и вместо нее на ней черное облегающее платье, подчеркивающее ее талию, и я уверен, что если она отвернется, ее задницу.

Чёрт возьми. Мы даже толком не представились, а я уже думаю о ее заднице. Мои глаза возвращаются к ее лицу, и я понимаю, что меня поймали. Ее ухоженные брови высоко подняты. Сегодня она уложила волосы волнистыми локонами, которые ниспадают ей на плечи. Они гораздо длиннее, чем я думал, и это только делает ее красивее, если это вообще возможно.