Цена согласия (СИ) - Доронина Слава

Или Гончаров делает это мне назло? Нет бы проявить чуткость и внимание, чтобы расположить к себе, а он ведет себя как похотливый мерзавец. Удивительно, что не полез ко мне в трусы, а оставил в покое. Или тоже недостаточно выпил и у нас еще все впереди?

Костя выходит из душа в одном полотенце, обмотав им бедра. Волосы влажные, на груди минимум растительности, зато на лице видна щетина, и ему определенно так идет больше. Гончаров проходит через всю комнату к шкафу и достает оттуда рубашку и брюки, насвистывая какую-то знакомую мелодию. Сбрасывает с себя полотенце на пол и как ни в чем ни бывало, словно меня нет в этой комнате, продолжает свои сборы. Друг его, который находится чуть ниже пояса, уже не так вызывающе себя ведет, хотя размеры все равно внушительные и повергают в легкий шок. Будь я трезва — уже отвернулась бы, но сейчас не могу отвести глаз от этой картины. Проклятое пьянство. Точно до добра не доведет.

— В ванной был еще один халат, — замечаю ледяным тоном.

— Мне не холодно, спасибо, — отзывается Гончаров.

Слегка поворачивается в мою сторону и приподнимает уголки губ, заметив, что я больше не притронулась к бутылке.

— Вечером вернусь не один, а со столичным другом. Стриптиз, надеюсь, танцевать умеешь?

Почему-то становится дурно от его слов.

— С другом? — сипло переспрашиваю я.

— Может, вдвоем у нас получится найти к тебе подход и ты станешь сговорчивее? — произносит Гончаров как будто себе под нос, но нарочито громко, чтобы и я тоже услышала. — Я ведь давал тебе время и возможность сделать выбор? К сожалению, ты ими не воспользовалась.

Козел! Он решил меня по кругу пустить? Позвать незнакомого мне человека и вместе с ним…

— Я не буду тебя ублажать. И твоих друзей тоже! Напьюсь вусмерть, чтобы ничего не помнить и не отдавать отчета своим действиям. Только в таком состоянии сможете овладеть мной. А лучше другую женщину себе приведите, которая на всё будет согласна. Оставь меня в покое, слышишь?

— Вполне отчетливо.

Гончаров медленно приближается ко мне, застегивая рубашку, и смотрит таким взглядом, что пересыхает во рту. От страха, смятения, от непонятной дрожи, которая охватывает все тело.

— А если на другую у меня не встанет? Что тогда делать?

В глазах напротив всепоглощающая темнота. Я еще никогда не видела таких огромных и завораживающих зрачков.

— Потрогать ее так же, как и меня вчера, — огрызаюсь в ответ.

— Времени у меня мало других трогать. — Гончаров обхватывает ладонью мой затылок и притягивает меня к себе. — Ну и что ты так переживаешь? Где раз, там и второй. С первого я все равно тебя не распробую и захочу повторить. А вот это лишнее. — Он убирает бутылку, когда замечает, что я снова к ней тянусь, и треплет меня по щеке, словно я его домашняя зверушка. — Хватит пить, милая. А то болтаешь без умолку. Подобное я не жалую.

— Убери. От. Меня. Руки. — цежу сквозь стиснутые зубы.

Гончаров хищно скалится, но делает так, как я прошу.

— Кстати, это твой, — кивает на телефон, с которого я недавно пыталась звонить сестре, а потом и Денису. — Тот, что остался в сумке, с сегодняшнего дня будет, скорее всего, на прослушке. Напоминаю, что глупости делать не нужно, у тебя на горизонте маячат серьезные проблемы, милая. И запомни: только в моих силах их разрулить и помочь тебе избежать тюрьмы. Насчет друга я тоже не пошутил. Часика через три... — Он поднимает запястье и смотрит на циферблат своих дорогих часов, — наверное, даже через два, мы вернемся в номер. По такому случаю могу и шампанского захватить, хочешь?

Открываю рот, чтобы съязвить, но Гончаров отрицательно качает головой, каким-то образом снова прочитав мои мысли. Но сейчас мне плевать на его молчаливые предупреждения.

— Да пошел ты! Я не буду спать ни с тобой, ни с твоим другом. Извращенец! — Гордо вздергиваю подбородок и едва сдерживаюсь, чтобы не выхватить бутылку из рук Гончарова.

Так охота заехать ею промеж его глаз. Он этого заслуживает. И даже больше.

— Ладно, будем считать, что это твое: «Да, я согласна». Если что, я тоже. — Гончаров подмигивает мне и направляется на выход.

Вот теперь действительно становится страшно. И передо мной вновь возникает выбор: остаться в номере или сбежать. А куда бежать? Мой адрес Гончаров знает. Не удивлюсь, если все обо мне знает. Подставлять девчонок хочется в последнюю очередь, потому что за мной действительно есть грехи. С законодательной точки зрения, к проводкам и документации не подкопаешься, но откуда мне знать, как вывернет следователь мою работу с подачи Гончарова? Тогда дело может принять совсем иной оборот. А еще этот придурок обещал привести друга. Куда ни шло ублажать эту скотину одного, но их вдвоем… Ни за что! Надеюсь, Константин Сергеевич пошутил и просто сгустил краски, запугивая меня в отместку за мой дерзкий язык.

Нервы, натянутые до предела, все же дают сбой, и я иду к двери. Пытаюсь ее открыть, но она не поддается. Разве в номерах возможно полностью блокировать замки? Однако сбежать я бы все равно не решилась. Почему-то уверена, что люди, которые стоят за Куваевым, могут организовать мне куда больше проблем, чем сам Гончаров.

Проходит два часа, а потом я слышу звук открывающейся двери и мужские голоса. Господи, неужели этот придурок не пошутил и пустит меня сейчас по кругу?

Окинув комнату быстрым взглядом и все еще не веря, что это происходит со мной по-настоящему, я хватаю в руки настольную лампу с тумбочки и, прижавшись к стене, принимаю оборонительную стойку.

8 глава

— Машенька, милая, я вернулся, — разносится мужественный бас Гончарова по номеру. — Где ты, солнышко?

Вернулся он, кто бы сомневался. Сердце нервно сжимается при мысли, что не один пришел, а с каким-то мужиком, как и обещал. И никакое я не солнышко. Еще буквально вчера меня обзывали дурой. К чему сейчас этот фарс?

Первым в комнате появляется Гончаров. Взгляд у него такой, будто он опять прибухнул, а в руках — две бутылки шампанского и меховые наручники розового цвета. Мог бы и не забирать у меня виски: я не прочь получить новую дозу пофигизма и безразличия. Которого почти не осталось.

Симпатичный молодой человек останавливается в дверном проеме, и мы с ним пересекаемся взглядами. Незнакомец, заметив мою оборонительную стойку и лампу в дрожащих руках, переводит озадаченно вытянутое лицо на Гончарова.

— Я предупреждал, Мирон, что у моей девочки психологическая травма после предыдущего места работы, — как ни в чем не бывало пожимает плечом Гончаров, с усмешкой наблюдая за моими попытками защитить свою честь. — Босс ее грязно домогался, и теперь Машенька настороженно относится ко всем незнакомым людям. Отчасти этого козла я даже понимаю: вон какая чистая и непорочная красавица у него перед носом кружила. Как тут было удержаться. — Костя бросает наручники на кровать и ставит бутылки на пол, игриво мне подмигивая. — Но теперь эта тварь надолго сядет. И надеюсь, больше не выйдет, да? — адресует он последний вопрос своему гостю.

Тот утвердительно кивает в ответ.

Не знаю, как я еще не спикировала на пол, но мысли уже с трудом ворочаются в голове. Не понимаю, что происходит.

Гость Гончарова тоже замечает, что мне нехорошо.

— Костя, кажется, твоей супруге плохо, она в обморок не упадет? Погоди, а вы случаем… не в положении?

Кому-кому? Супруге? В положении?

Гончаров уверенной походкой проходит через всю комнату и забирает лампу из моих рук. Вид у него уже не такой одухотворенный. И улыбка похожа на волчий оскал.

— Не вздумай, милая, это же еще одна уголовная статья. Если мне навредишь, кто тебя потом от проблем отмажет? Мирон — женатый человек, буйные девушки его не привлекают, — доносится до меня зловещий шепот, такой тихий, чтобы кроме нас двоих никто этих слов не услышал.

— Нет, мы не в положении, Мирон. У Маши умерла бабушка, сестра козни с квартирой строит. После череды не самых приятных событий у нее эмоциональный стресс.