Четыре души (ЛП) - Лили Сен-Жермен

Джейсом сидим внутри на диване, крепко сжимая покрытые испариной руки, пока мой отец и приемная мать Джейса разрабатывают план побега от братьев и всех тех ужасных вещей, за которые они выступали.

— Они не выбрались, — твердо заявляет Джейс. Я быстро выдыхаю, почти как вздох, но с большей силой, более эмоционально.

— Я знаю, — отвечаю я, мои глаза внезапно снова заволокло пеленой слез.

— Мне жаль, — говорит он. — Ты, наверное, надеялась, что они ушли так же, как и ты.

Я пожимаю плечами.

— Наверное, какая-то часть меня всегда надеялась. Но внутри я знала. У них ничего не вышло. — Последнее предложение — шепот, который даже я не могу расслышать.

— Ты был там, когда он умер? — спрашиваю я.

Лицо Джейса наполняется печалью. Он отпускает мою шею и берет мою руку, сжимая ее.

— Да.

Я сглатываю, закрывая глаза, когда пережитые ужасы пляшут на моих потемневших веках.

— Он страдал?

Еще одно сжатие. Он делает слишком долгую паузу.

— Нет.

— Ты не очень хороший лжец, — сокрушенно говорю я, открывая глаза, чтобы посмотреть на него.

Он заметно осунулся в своем кресле, глаза в пол, плечи сгорблены.

— Нет, — говорит он печально, — Я ужасный лжец.

***

Стук. Сначала отдаленный и негромкий, но быстро нарастающий, пока не становится похоже, что кто-то колотит в дверь квартиры Джейса.

Наши глаза встречаются; выражение лица Джейса отражает панику, которую я чувствую в своей груди.

— Ты кому-нибудь сказала, что ты здесь?

Я качаю головой, а потом вспоминаю парня из больницы.

— Думаешь, кто-то видел, как ты стрелял в Джимми?

Лицо Джейса бледнеет, а затем возвращается к холодному, сердитому виду, к которому я так привыкла.

— Сомневаюсь. Хотя, я должен был быть в клубе, так что это не исключено.

Я прикусываю губу и смотрю в сторону двери, когда стук прекращается так же внезапно, как и начался.

— Жди здесь, — говорит Джейс, доставая из-за пояса пистолет и взводя его. Я поднимаю брови, как бы говоря, что не буду ждать здесь, но он в досаде машет на меня рукой.

— Я серьезно! — шипит он. — Если мне понадобится твоя помощь, я попрошу об этом.

Я закатываю глаза.

— Ну, у тебя хотя бы есть пистолет, чтобы я могла в случае чего защитить себя?

Он смотрит на меня, кажется, неуверенно.

— Откуда мне знать, что ты не выстрелишь в меня?

Я чуть не падаю со стула.

— Это… я…. Если бы я хотела застрелить тебя, ты бы уже был мертв.

Он вздыхает.

— Да, хорошая мысль. Под средней диванной подушкой есть пушка. Возьми ее, а потом оставайся здесь, поняла?

Я почти говорю «да, пап», но это как-то не очень круто, учитывая нашу нынешнюю ситуацию, когда я трахаюсь с его отцом и все такое. Вместо этого я просто киваю, следуя за ним в дом. Он идет к входной двери, а я сворачиваю в гостиную и опускаюсь на колени перед диваном. Я хватаюсь за край средней диванной подушки, слегка приподнимая ее, а вторую руку просовываю внутрь. После нескольких движений мои пальцы нащупывают что-то холодное и металлическое. Я осторожно нащупываю рукоятку и сжимаю ладонь вокруг нее, стараясь, чтобы она не была направлена в мою сторону. Когда я вытаскиваю его, то вижу, что это револьвер, поставленный на предохранитель. Я снимаю предохранитель и открываю патронник, с облегчением увидев, что каждый патронник заполнен блестящими пулями цвета латуни. Одним движением руки патронник снова закрывается, сцепляясь сам с собой, так что он буквально готов к выстрелу, когда бы я ни нажала на курок.

Хотя, надеюсь, до этого не дойдет. Потому что если у входной двери стоят Братья Цыгане, которым мы нужны, то на шести пулях далеко не уедешь.

Я ползу обратно на балкон, как мне было велено, держа ухо востро на случай появления Джейса. Это трудно — мой слух все еще ужасен, звон в ушах все еще пронзительный и постоянный. Я наполовину закрываю раздвижную дверь, так что на балконе я остаюсь одна, без ничего, кроме пистолета в руке и стола за спиной. Я с тревогой смотрю на край балкона. Он доходит мне до пупка, но я готова поспорить, что, если бы кто-то выстрелил мне в верхнюю половину тела, меня бы отбросило прямо на асфальт внизу. Эта мысль не дает мне покоя. Я решаю присесть.

Я внимательно прислушиваюсь, не доносится ли что-нибудь от входной двери… настолько внимательно, что не замечаю, что кто-то спускается на меня буквально сверху.

Парень, одетый полностью в черное и с черной лыжной маской на лице, мелькает перед моими глазами, приземляясь рядом со мной на балконе. Какого черта? Он хватает пистолет в моих руках, и я в панике кричу, прицеливаясь.

— Не стреляй! — шипит он голосом, который я узнаю где угодно. Я опускаю пистолет, когда он снимает лыжную маску, его волосы взъерошены, а глаза горят волнением и беспокойством.

— Я чуть не убила тебя на хрен! — шепотом кричу я на Эллиота, размахивая руками, словно отчитываю мальчугана. Присмотревшись, я вижу, что он привязан к толстой черной лыжной веревке, свисающей вниз из квартиры наверху.