Будь моим происшествием (СИ) - Брежнева Маша

В таких случаях говорят: переживаю за их отношения больше, чем за свои. И это было невероятно близко к истине. Хотя у меня тоже хватало поводов для переживаний. Серьезных таких поводов.

Я краем уха слушала разговор Андрея по телефону, но его собеседнику не завидовала.

— Что значит места для стульев не хватает? — Круглов не переходил на крик, но вколачивал слова, словно гвозди в стенку. — Я же говорил, выносите к хренам этот шкаф. Что, все равно не хватает? Тогда выносите телевизор и цветы в горшках. В смысле нет флагов без бахромы? Слушайте, мы же сегодня все проговорили. Я приеду завтра утром, и если не будет того, что нужно, я вам гарантирую большие проблемы.

Затем Андрей отключил телефон, а я поняла, что не хотела бы оказаться на месте того, с кем он общался. Вообще не уверена, что мне понравилось бы пересекаться с Кругловым на работе. Он не перегибал палку, но был довольно жёстким. И это входило в резкий контраст с тем, что я видела обычно. Парень, который на свиданиях предлагал покататься на колесе обозрения, дарил букеты и плюшевых медведей, своих подчиненных нехило так разносил.

Странно, что он в обычной жизни такой милый и добрый. Хотя… вспомнить бы тот случай, как он подрезал водителя «Лады», или взять сегодняшний вечер с обидами Андрея на мой внезапный приезд к нему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Круглов все же более, чем просто неоднозначный. Докопаться до глубин его характера в наши не слишком частые у меня не получалось. Рассказывать о себе он по-прежнему не хотел. Наша недоистория как будто собиралась из кусочков, была какой-то неполноценной. И я совершенно не понимала, чего не хватает.

— Проблемы на работе? — спросила я у Андрея, когда мы в очередной раз остановились.

— Да какие это проблемы, каждый день одно и то же. Людям объясняешь, как надо, а они все равно хотят сделать по-своему.

— Так вот почему тебя раздражает, когда кто-то принимает решения сам. В данном случае я, например.

— Вит, меня это не раздражает, — он бросил на меня мимолетный взгляд и тронулся с места. — Но ты постарайся без сюрпризов, ладно?

— Как скажешь, — согласилась я, смотря в окно, а не на Андрея. — Может, мне реально домой?

— Наверное, ты права, сегодня так лучше будет. Мы оба не в том настроении.

Он действительно подвез меня. Странно, почему мы так легко отказывались от времени, которое могли бы провести вместе? Это можно было бы хоть как-то объяснить, будь мы уже лет десять женаты. Но мы даже не целовались ни разу нормально! И снова наша встреча получилось странной, неоконченной как будто.

А вдруг у людей, которые познакомились во время ДТП, ничего другого и быть не может?

Я попросила Круглова высадить меня возле продуктового магазина, так как вспомнила, что в холодильнике у меня полнейшее разорение, как после нашествия Орды. Как я только довела до такого? Андрей на прощание чмокнул меня. А дальше я отправилась закупаться, надеясь, что полки с продуктами отвлекут меня от бессмысленных размышлений.

Но как обычно, просто так у меня ничего не получилось. Даже к ужину еды купить.

Посреди магазина я заметила его. И пусть мы виделись всего один раз в жизни, я просто не могла его ни с кем перепутать. Воскресенский подзавис в овощном отделе, видимо, оценивая картофель и помидоры на предмет адекватности, как в своё время меня в кабинете травмпункта. Меньше всего хотелось пересекаться с доктором сейчас, в таком эмоциональном состоянии. Да мне вообще не очень-то хотелось с ним пересекаться. Я ведь случайно могла прибить его прямо загипсованной рукой.

Но при этом мне было интересно понаблюдать за Кириллом, и я пристроилась в чайном отделе, как разведчик. Как вообще расценить мое поведение? Поглядывая за тем, как Воскресенский собирает продуктовую корзину, я увлеклась этим видом и не заметила, как подошла слишком близко к дополнительной полке с чаем. А потом случайно смахнула несколько упаковок на пол своей сумкой, которую держала на сгибе локтя правой руки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Видимо, мой лимит на то, чтобы не косячить, уже был исчерпан.

Я судорожно собирала опрокинутые коробки, надеясь смыться отсюда быстрее, чем Воскресенский обратит внимание на какую-то мышиную возню в соседнем отделе. Но даже лихорадочно управляясь одной рукой, я продолжала смотреть на белобрысый затылок доктора, который направлялся к стеллажам…

С кофе! О нет, это совсем близко. Пришла пора драпать, заигралась что-то Витуля. И вот какого… Ивана Грозного мне понадобилось сталкерить Кирилла, этого дока со странным юмором и бесконечно опасным для меня взглядом?

Я успела скрыться в другом отделе прежде, чем Воскресенский оказался там, где я стояла всего минуту назад.

Аккуратно смахнула со лба выступившие капельки пота и шумно выдохнула. И только тут заметила, что у меня на туфлях развязались шнурки. Я не развязывала их с того момента, как сломала руку, обуваясь только при помощи ложки. Выругавшись, я просто смяла вредный шнурок и затолкала его внутрь обуви.

Мозги в тот миг превратились в какую-то странную кашу. Самоконтроль, который у меня и без того незавидный, опустился за грань ниже плинтуса. Очень интересно действовала на меня близость доктора Воскресенского. Продукты я начала выбирать лишь тогда, когда Кирилл уже вышел из магазина.

Да уж. Не взлетели, но поплавали знатно…

Только не в том море.

Глава 11

Лучшее место на этой планете — кухня дома у мамы и папы.

И не по той причине, что мама всегда встречает меня вкусняшками, а папа сам варит в турке ошеломительный по вкусу кофе. Я безумно люблю своё семейство за все, чему они меня научили и все то, что они дали мне как мои первые наставники в этой жизни. Я гордо заявляю, что я — дочь своих родителей. Потому что во многом я похожа на них.

Они познакомились на работе. Папуля, тогда ещё лейтенант Сергей Москвитин, однажды как-то очень полюбил заглядывать в отдел кадров районного УВД. И не потому, что ему очень хотелось выйти в отпуск или взять недельку без содержания. Просто кадровиком трудилась моя мама, Ольга тогда-ещё-не-Москвитина. Молоденькая Оля Белозерова едва устроилась работать в органы, как сразу обалдела от свалившегося на неё мужского внимания. Но битву за ее сердце выиграл папа, и свадьба состоялась очень быстро — через три месяца после знакомства.

Вот были же времена! А сейчас парни неделями поцеловать нормально не могут, голова только работой забита.

Мои родители были ещё совсем молоды, когда родилась я. Но в мое воспитание они вложили все свои силы, поэтому получился (по моему самому скромному мнению) неплохой человек, только вот косячный. Но это уже вопрос явно по другому адресу. Ма и па, как я называла их с самого детства, никогда не хотели, чтобы я тоже работала в органах. На их счастье, я и сама этого для себя представить не могла. Разве что мы с детьми других работников МВД, папиных друзей, когда-то очень давно (лет в пять-семь) могли играть в «милицию».

Сегодня, на следующий день после неудачного сюрприза Андрею и случайной «встречи» с Воскресенским я решила провести вечер с родителями. Давно я у них не была, а мне до ужаса надо было поговорить с ними и почувствовать это семейное неповторимое тепло.

— Мам, пап, я приехала, — громко сказала я из прихожей, разуваясь и снимая плащ.

— Привет, милая, а папа на дежурстве, — вышла ко мне мама. Я чмокнула ее в щеку и вручила букетик из веточек хризантем — она очень любила эти простые, но нежные и долго стоящие в вазе цветы. Кажется, мама даже растрогалась от этого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Значит, ему потом привет передай, а мы с тобой поболтаем о своём, о женском, да? — сказала я.

Мама улыбнулась и сказала, что очень скучает по мне. Они с папой хоть и привыкли, что я живу отдельно, но не скучать не могли.

— Как ты справляешься по дому сама? — спросила мама, когда я подцепила вилкой котлету прямо со сковороды. Потому что доставать тарелку и перекладывать было бы сложнее, имея в распоряжении только одну здоровую руку. — Я же предлагала тебе переехать к нам, пока ты будешь с гипсом ходить.