Мой жаркий Марокканский роман (СИ) - Волкова Ольга

— Да, оставь нас, — отмахивается, на что мужчина с обидой и недовольством развернулся на пятках, и покинул мой кабинет.

— Он мне не нравится, — вырывается из уст предложение прежде, чем я успел подумать. Отец Тахиру доверяет, а потому с моей стороны это выглядело предательством.

— Привыкнешь, — хохотнул. — Так что с девушкой, — напоминает мне о Полине.

— Я не хочу тебе что-то объяснять, отец. Это мое личное, и… — но я не успеваю закончить, как Рахкул Хан оборвал меня, стукнув кулаком по подлокотнику.

— Амир Хан! Все твое личное закончилось ровно тогда, когда ты прочитал молитву Аллаха! Что ты принимаешь на себя ношу правления страной. В наших жизнях не место чувствам, и особенно любви! — задыхаясь, он тараторил свою речь.

— Я не подписывался на такое, не нужно лукавить и давить на меня. Если ты не смог противостоять своему отцу и женился на нелюбимой, то это никак не значит, что я обязан повторить твой путь. И мне глубоко все равно, что Алика невинна и чиста, но жениться я на ней не собираюсь.

— Ведешь себя как капризный мальчишка, — выплюнул отец, отвернувшись в правую сторону. Он замолчал, постепенно его дыхание приходило в норму. И к коже приливала кровь. Он становился призраком, потому что болезнь его сжирала изнутри. Но отважный мусульманин не стал просить помощи у медицины, считая, что на то воля божья. Он свою миссию исполнил.

— Нет, отец, я просто не хочу портить себе жизнь, и будущее Алики.

— А украсть девушку, по-твоему, не портить жизнь? — возмутился, переводя свой темный взгляд на меня. — Она – иностранка, черт бы тебя побрал. В консульстве такой шум подняли. Да ты хоть представляешь, что ты наделал, Амир?! Батыр в курсе этой распутной девки, и засомневался, стоит ли соединять наши семьи, — тирада продолжалась, а я всего лишь абстрагировался от его слов.

Я игнорирую слова отца в адрес Полины. Оскорбления были не самой его сильной стороной, но тем не менее, бывший король хотел зацепить меня своими высказываниями.

— Почему ты так стремишься сродниться с ним? — задав вопрос мучавший меня уже не первый год, отец тут же замолчал. Вот, значит, как – не без основания. — Ты разрешил Шамилю жениться на иностранке, младший брат оставил Марокко, и след его простыл. Сколько он не появлялся в нашем доме? Пять лет? — я не хотел этого говорить, и ранить отца, но мне пришлось ему высказать в лицо о наболевшем. — Я знаю, что ты заключил сделку с Батыром еще до того, как меня объявили королем по твоей прихоти. Знаю, что Шамиль должен был жениться на Алике, но свалил к чертям в самый последний момент. Так почему ты думаешь, что я не поступлю точно так же?

— Потому что ты взял на себя ответственность – это в крови у тебя, Амир, — сухо ответил он, искоса посматривая в окно, из которого виден персиковый сад. В чем-то он прав, я не смогу предать страну и ее правила, судьбу и благосостояние народа, ведь наша династия правления длится больше семи веков.

— Давай так, — я поднялся с кресла, и подошел к своему столу, беря в руки документы, на которых прописан брачный договор. Отец насторожился. — Я подумаю над браком с Аликой, но взамен ни ты, ни Тахир не лезете в мои дела с Полиной. Условимся на такой расклад?

Мне казалось, что минута молчания длилась целую вечность, и бывший король просчитывал каждый шаг, словно мы играем в шахматную партию.

— Тогда пусть ее простерилизуют, Амир. Нам не нужны бастарды, — отец жесток в этом отношении, потому что когда-то потерял своего первенца от любимой женщины. Ее и младенца закидали камнями, назвав выродками. Рахкул Хан в то время отсутствовал в стране, и по приказу нашей матери, ту женщину приговорили к смерти. Раскол в семье стоил внезапной болезни нашей с Шамилем матери, и вскоре она скончалась. Мы горевали, будучи еще детьми и не понимали, что происходит кругом. Нас вырастила ее сестра, заменив родную мать. Она и наша мать были близнецами. И при дворе ходили слухи, будто король намеренно подстроил все. Нам было запрещено говорить о женщине, которая родила нас.  

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я сказал, чтобы вы не лезли, — резко оборвав отца, я крепко сжал лист в кулаке. — И никто не посмеет даже прикоснуться к Полине. Иначе, сам знаешь, на что я способен, — во мне поднимается волной гнев, и вперемешку с вскипающей яростью, – смесь получается взрывоопасной. Меня слегка потряхивает, но Рахкул Хан принял мой выпад с вызовом.

— Я лишь хочу, чтобы ты не почувствовал той боли, которую испытал я. Вот и все, — взгляд тяжелый и хмурый, а, поднявшись, бывший король устало покланялся мне и последовал к выходу. Подорвавшись на месте, я взял отца под локоть, и он принял от меня помощь, благодарно кивая. Видя, что он покачивается из стороны в сторону, испугался, ведь отец мог упасть без сознания. А с Тахиром у меня еще будет разговор. Я не прощаю предательства и заговоров за спиной...

Глава 10

Полина Стасина

Ну, что и требовалось доказать, незнакомец, конечно, слово свое сдержал: отдал мои личные вещи. Вот только не упомянул, что заблокирует все мои аккаунты и доступ к интернету. Я была зла до потери пульса. Хотела перевернуть его комнату вверх дном. Потому что это была единственная надежда на мой побег. Попросить помощи у друзей и предупредить полицию, что меня удерживают против воли. И как несправедливо судьба подкинула мне испытание в виде его животного и опасного обаяния. До сих пор чувствовала его возбужденную плоть между своих ног. А клитор предательски ныл, прося разрядки. Никогда прежде я не была так озабочена своим либидо, чтобы вот так, лежа в ванне, полной пены и воды до краев, ублажать себя. Я возбуждалась от своих корявых прикосновений, потому как никогда еще не занималась подобным. Не было в этом нужды. Разозлившись, шлепнула свободной ладонью о пену, и та разлетелась в разные стороны. Застонав от интенсивности, я закрыла глаза, представив своему взору лицо мужчины, который теперь владеет моей свободой.

Он не называл своего имени, словно боялся, будто я разочаруюсь, или, напротив, удивлюсь. А мне было все равно, кто он. Главное, я хотела вернуться домой. Моя поездка затянулась. Уже несколько дней не видела белого света, и мужчина не приходил ко мне. Служанки прятали глаза, когда приходило время завтрака, обеда и ужина. Мне нельзя было покидать его комнату. А на мои крики о помощи, вообще никто не обращал внимания. Кажется, его прислуга уже привыкла. Сейчас я зла как никогда прежде. Вот только пусть попробует явиться на порог спальни, я за себя не ручаюсь. Изредка я слышала имя "Амир Хан", почему то в доме говориле о короле Марокко. Странно все это.

И вроде опустило, когда неполноценный оргазм, наконец, пронзил мое тело, и я кончила от собственных рук. У меня был лишь один печальный опыт с мужчиной в половом вопросе. Я больше схлопотала травму, чем удовольствие. Никаких ласк, ни прелюдий. Так по-быстрому, и на сухую. Все кончилось тем, что у молодого человека пропала эрекция, когда он увидел в моих глазах немой вопрос. Я даже не знаю, лишил ли он меня девственности. Эти мысли посещали часто, но я старалась быстро закрывать свой черный ящик, а урок все же усвоен. Да только незнакомец вновь встрепыхнул мои чувства, от которых я теперь отделаться не могу уже несколько дней подряд.

— Полина? — раздается грубый, едва уловимый голос в комнате. Я мигом села в ванне, и притихла. Сердце пустилось вскачь от бури эмоций. Узнав голос незнакомца, во мне проснулся такой ураган противоречий. Черт возьми, да я сейчас улыбалась во весь рот, хотя секундой ранее готова была убить его. — Полина, я вошел, оденься, если ты голая… и… мокрая, — отдает свой бесконечный приказ, добавляя нотки перчинок. Издеваясь надо мной, мужчина наверняка знал, что я в его ванной комнате. Потому что служанки все приготовили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что тебе от меня надо? — прокричала в ответ, ища свое полотенце, чтобы им прикрыться.

— Поговорить хочу.

— А я – нет, — даже гордо кивнула, будто он мог видеть.