Анна Берсенева - Единственная женщина

Самой большой удачей оказалось то, что хозяйку не смутило отсутствие у Лизы прописки. Тамара Сергеевна внимательно изучила ее паспорт и вздохнула:

— Что ж, с пропиской, конечно, было бы лучше, но вы производите такое хорошее впечатление. И потом, ведь вы не лицо кавказской национальности, едва ли вас станут проверять милиционеры…

О цене тоже договорились быстро.

— Можете хоть завтра переезжать, — сказала хозяйка. — Ключ я вам дам, как только заплатите за первый месяц, и живите себе на здоровье. Только белье постельное возьмите свое — у нас, знаете, не избыток…

Инга заплатила ей на следующий день. Лицо у нее было довольное.

— Ты себе не представляешь, Лиза, — сказала она, протягивая зеленые купюры. — Впервые в жизни я не волнуюсь за Тошу, потому что он с тобой! Посмотри, ребенка не узнать, он стал такой веселенький, не плачет, когда я ухожу. Неужели мне наконец повезло?

Лизе действительно легко было с малышом: он оказался покладистым, спокойным и умненьким — даже странно, почему его до сих пор не научили читать. Слушать, как читала Лиза, он готов был часами, и самой большой его мечтой было — научиться читать самому.

Но общение с Ингой угнетало. Безалаберность, легкомыслие этой женщины утомляли Лизу, хотя она давно уже поняла, что нет никакого смысла осуждать людей за то, что они такие, какие есть, а не такие, какими их хотелось бы видеть. Ей часто вспоминались слова Виктора: не надо ждать от людей иного, чем они могут дать…

Но часами выслушивать Ингины откровения, изливаемые под крепкий кофе с ликером и сигаретами, казалось Лизе невыносимым.

— Ну, подумай сама, что у меня за жизнь, — начинала Инга, вернувшись откуда-нибудь и едва присев в кресло в гостиной. — Зачем я вышла замуж за Широбокова, ума не приложу. Ты ведь домой не торопишься? Так, хотелось стабильности, ведь ты вспомни, какое тогда время было — ужас! У папы карьера пошатнулась, все растерялись — как тут было не схватиться за соломинку. И потом, мне казалось: бизнесмен, солидный, ему нужна солидная семья, чтобы жена была приличная и интеллигентная, не какая-нибудь… А ты бы видела его коллег, этих… Слов нет! Я все-таки не понимаю: вот наш Юра — это моего брата Юрой зовут, я тебе говорила? — он ведь тоже в бизнесе, он очень большая фигура, в него даже стреляли, ты представляешь, а ведь стреляют только в самых важных, да? Так вот он — совсем другой. Он такой интеллигентный, веселый, живет как-то понятно, как все нормальные люди живут. А мой Широбоков — что ему надо, что он за человек — не понимаю…

Лизе становилось тоскливо: она не знала, что за человек бизнесмен Широбоков, и ее это совершенно не интересовало. Уже за то можно было посочувствовать, что в жены ему досталась Инга…

— А Слава, конечно, хороший любовник, но разве можно с ним жить? — продолжала Инга. — У него всякие завихрения, я понимаю, он человек искусства, но ведь мне надо думать о ребенке, о его будущем.

Слова Инги сливались в одну бесконечную фразу, и Лиза ждала одного: когда эта фраза завершится. Какой-то Слава, мысли о ребенке — кто бы говорил!..

Но платила Инга исправно, и Лизе не хотелось с ней ссориться. Где найдет она такую работу — необременительную и за приличные деньги? Только иногда, вечерами, в тусклом свете одинокой лампочки, одолевали ее невыносимые мысли: это и есть моя жизнь, и об этом я мечтала — коммуналка с вонючим коридором, взбалмошная барыня как единственная опора, а впереди?..

Только теперь, с головой окунувшись в самостоятельную жизнь, Лиза поняла, что имел в виду Виктор, когда говорил в день их расставания: учтите, Лизонька, убогая жизнь не для вас.

Нет, ей не хотелось побольше денег — как выяснилось, для себя ей нужно было немного; ее не манили сверкающие витрины на Тверской и дорогие автомобили. Не раз и не два она с благодарностью вспоминала Виктора, впервые показавшего ей роскошь этих ресторанов и машин как нечто само собою разумеющееся — как будто для того, чтобы никогда больше не стали они для нее целью жизни… Но однообразие, но беспросветность — вот что было невыносимо!

Однажды пришло письмо из Италии: Розали, ее кёльнская подружка, напоминала обещание приехать в Милан. Лиза едва не заплакала, прочитав торопливые и веселые строки. Господи, неужели все это было: Кёльн, Бетховенский парк, Рози… И ведь правда казалось тогда, что Милан — где-то неподалеку, и ничего не стоило собраться и махнуть туда — просто так, посмотреть музеи и навестить подружку.

Конечно, можно накопить денег, у Коли занять — и поехать туда сейчас. Но Лиза ясно ощущала: из той жизни, которою она живет теперь, не ездят никуда, и дело вовсе не в деньгах…

Первое время она почти не встречалась с соседями. Даже странно, ведь их, Тамара Сергеевна говорила, было не меньше трех? Но за обшарпанными дверями комнат в бесконечном коридоре было тихо, на кухне тоже никто не появлялся. Лизе даже страшновато становилось по ночам: одна в огромной пустой квартире, да и весь этот мрачный старый дом кажется пустым…

Ольга Воронцова появилась через неделю. Однажды утром Лиза услышала, как кто-то включил воду в ванной; потом простучали каблуки в коридоре, зашелестела бумага на кухне. Она торопливо оделась и вышла из комнаты.

На кухне у стола с заплесневевшей посудой стояла молодая женщина — кажется, чуть постарше Лизы — и разворачивала что-то, завернутое в засаленную газету. Она была довольно красива, но Лиза тут же отметила про себя, что таких женщин она не видала с новополоцких времен: слишком уж вульгарно была накрашена соседка, слишком небрежно одета — темные потные круги виднелись под мышками, темнели корни отросших, крашенных в бело-желтый цвет волос…

— Жарища какая, — сказала соседка, оборачиваясь на звук Лизиных шагов. — Жарища, пылища, а только еще май начался! Ты, наверно, жиличка, в Иркиной комнате живешь? Тебя как звать? — И, не дожидаясь ответа, женщина продолжала: — А я Ольга, соседка.

— Да, мне Тамара Сергеевна говорила, — сказала Лиза. — Только я не знала, куда ты девалась. Меня Лизой зовут.

— Да были дела кое-какие, — неопределенно повела плечами Ольга. — Отдохнула недельку… Сейчас к начальству пойду объясняться — откроют рот. Я ведь дворничихой тут, — объяснила она. — А ты ничего… — Ольга окинула Лизу оценивающим взглядом. — Юбочка какая… Где купила?

— Так, портной один сшил знакомый, — ответила Лиза.

Не объяснять же Ольге, что юбку шили в Доме моделей самого Никиты Берсенева…

— Ладно, потом поговорим, — сказала Ольга. — Тороплюсь сейчас. Я вечером дома буду сегодня. Слушай, — неожиданно спросила она, — а пива у тебя нет?