Последняя из Танов - Лорен Хо

тоже верила, что мне нужна только любовь. И посмотри только, до чего нас с твоим отцом это довело. – Ее взор затуманился. – Между нами была любовь, когда-то давно. Ты ведь знаешь, что мы с ним познакомились в университете?

– Да, – ответила я. Я смутно помнила что-то о политической акции, на которую они отправились ради развлечения. К своему стыду, я больше ничего не знала, во многом по той причине, что в детстве мне казалось неприличным спрашивать у родителей об истории их знакомства и любви, когда они только и хотели причинить друг другу боль.

– Нас познакомили общие друзья, и мы сразу стали парой в университете, хоть этот союз с самого начала казался странным. Моя семья была довольно обеспеченной, уважаемой, с нужными связями, и я выросла в достатке, если не сказать – в роскоши; а он был переселенцем из Кедаха, парнем на стипендии и почти без личных денег, сиротой, которого вырастили тетя с дядей. Но он был умен, и мне нравилось, как волосы падают ему на глаза; мы встречались и с другими людьми, но всегда возвращались друг к другу; я не могла себе представить жизнь без него, а он думал, что я его единственная. И что с того, что моя семья его ненавидела? И что с того, что мой отец грозился убрать меня из завещания? Мы с твоим отцом были влюблены. И сначала нам этого хватало. Мы были так счастливы в молодости, что я не могла себе представить ничего другого. Я никогда не думала, что через двадцать лет наступит день, когда он несколько раз мне изменит, любовь всей моей жизни.

– Что? – Я была в негодовании. Я этого не знала. Я просто считала, что у них все не заладилось с самого начала – и потом, когда у него нашли рак, мама просто приняла его и решила заботиться до самой его смерти… – Почему ты нам ничего не говорила?

– Это уже не имеет значения, и случившееся между мной и твоим отцом – наше дело, так уж у нашего поколения заведено, я считала, что обязана нести эту ношу… – серьезно проговорила мама и вздохнула. – А наши друзья, которые «успокоились», потому что сделали разумный выбор, одобренный семьей, так и живут в браке, до сих пор вместе. Так разве можно меня обвинить в том, что я хочу более разумного и безопасного выбора для своих детей? Особенно в случае твоей сестры, которая, выйдя замуж за малайзийца-мусульманина, должна будет принять ислам и смириться с тем, что по законам Малайзии ее муж может взять вторую, третью, четвертую жену, если только пожелает, и она не будет иметь права голоса?

С этой стороны я на их брак не смотрела. Я просто предположила, что мама, ну, расистка.

– Я понимаю твои аргументы, мама. Но, может, тебе именно это стоит рассказать Мелиссе, чтобы она смогла тебя убедить, что Камарул никогда так с ней не поступит. И, может, сначала встретиться с ним, прежде чем осуждать.

Она кивнула и на какое-то время замолчала.

– Мне нужно об этом подумать, – наконец отозвалась она.

Я ее обняла. Это уже намного лучше, совершенно точно.

– Он отличный парень, мам. Не позволяй предрассудкам встать на пути примирения нашей семьи.

Она подняла руку.

– Потихоньку, Андреа, потихоньку. Но что касается твоего Суреша – ты права. То, что случилось между мной и твоим отцом, совсем не обязательно случится со всеми браками по любви. Я не стану больше вмешивать свои обиды в твои решения. После сердечного приступа у меня было много времени подумать о том, что в жизни действительно важно, и я поменяла мнение по некоторым вопросам. Я любила твоего отца, и мы когда-то были вместе счастливы. Может, как раз такая любовь стоит всей боли, которую рискуешь с ней испытать? Возможно… Ох, и я была когда-то молода, и я бы всегда выбрала любовь, – голос ее стал задумчивым; она вспоминала отца. – Так что вот что я тебе скажу, дорогая, – если ты счастлива с Сурешем, я вам не стану мешать.

– Спасибо, мама, – сказала я, неуклюже обнимая ее. В нашей семье как-то не принято было бурно выражать эмоции. Но если мама может измениться…

– Ладно, что я вообще знаю – может, у вас окажется лучшая история на земле и у вас все будет как в «Титанике»… Должна сказать, что некоторые предметы, которые я обнаружила у тебя в ящике комода…

Я тут же разжала руки.

– Спасибо, что веришь в меня, мам, – процедила я.

– Только пообещай мне кое-что.

– Что, начать искать работу?

– Ну, это очень важно, но я хотела сказать другое – стремись за тем, о чем мечтаешь. Я тебя поддержу. Иди.

И в кои-то веки я прислушалась к ее совету всем сердцем. И побежала.

Пятница, 2 декабря

Сестра позвонила с отличной новостью: она беременна, срок уже целых десять недель! И они с Камарулом отправились к нашей маме, рассказали ей, и все участники событий до сих пор живы! Вообще говоря, мама на седьмом небе от счастья, хоть и хочет, чтобы они поженились как можно скорее, – а это значит, что у нас на горизонте маячит большая, мультикультурная, межрасовая свадьба, яркая и, может, даже драматичная, а что важнее всего – она состоится до свадьбы Хелен и Магнуса. Короче говоря, это идеальное начало следующего года.

Не могу сказать, что на этот счет думают тетушки, дорогой дневник, но это проблемы моей матери, а не мои – ухахахахааа!

Единственный минус во всей ситуации в том, что моим спутником опять придется быть Линде.

Суббота, 10 декабря

12:00. Полдень. Еще одно прекрасное субботнее утро, которое с самого момента пробуждения принадлежит только мне. Не компании. Не мужчине. И не крысиным бегам.

Рай.

Не могу передать, как хорошо быть хозяйкой самой себе, жить на своих условиях; маму целиком поглотила новость о беременности моей сестры, так что я абсолютно, полностью свободна и могу заниматься своими делами и хобби (какие они у меня, интересно), и никакая работа не дает стабильность мне и моей заднице, которой через неделю стукнет тридцать четыре, а она все еще мягка, как старая подушка, несмотря на избыток свободного времени.

О боже.

Все норм, все норм, надо научиться расслабляться, #живемодинраз, иначе что я за миллениал, если не могу даже взять длительный отпуск? И кстати, я смогла продать почти все свои сумки, что мне принесло маленькое состояние, а еще я сдаю свою свободную спальню на