Моя в наказание - Мария Анатольевна Акулова

отправишь? — Сафие видит, что я опустила руки. Забывает обо всем и несется ко мне.

Упирается локтями в диван и падает на него животом. Заглядывает в мобильный.

Я смотрю на нее мельком, а потом снова в переписку с ее отцом.

Сердце ускорилось.

Он уехал ранним утром. В последние дни так каждый день. Много работы.

Я не смогла попросить, чтобы приезжал пораньше, признаться, что мы с Сафие ужасно скучаем. Хотя и знаю, что он хотел бы что-то такое услышать. А вот клянчить не стал бы.

Теперь же я использую нашу дочь, чтобы завязать диалог.

— Да, балам[12]. Отправляю.

Сафие следит за тем, как грузится видео, а потом снова отталкивается от дивана. Ее музыка зовет.

А меня — загоревшийся зеленым активный статус пользователя.

Айдар открывает сообщение сразу же после доставки. Смотрит все три минуты. А я печатаю пока:

«Репетирует перед послезавтра. Ты сможешь быть?»

Видео вызывает у отца Сафие дикий восторг. Под него летят разом все возможные реакции. Сердце. Огонь. Еще одно — горящее. Подозреваю, он их вообще использует впервые. Просто, чтобы показать, насколько правильно я поступила.

Хочу я того или нет, но это отзывается трепетом в груди. Меня дико тянет к нормальности.

«Она охуенная у нас»

«Обожаю»

Из Айдара фонтаном выстреливает восторг. Несдержанный и может чуточку грубый, но я улыбаюсь.

Знаю, что обожаешь. Чувствую это.

Хочу извиниться за свои слова про недоверие как к отцу, но что-то тормозит.

Отмечаю оба его сообщения сердечками. А он пока печатает:

«Во сколько послезавтра? Я забыл»

Признание не злит. Я прекрасно понимаю, что Айдар Салманов — очень занятой человек. И к свалившейся снегом на голову беспомощной жене в комплекте с требующей заботы и внимания малолетней дочери он был не готов.

Тем не менее, справился на двенадцать по двенадцатибалльной.

«В одиннадцать»

И добавляю:

«Это не обязательно. Если сможешь. Если нет — я запишу»

Даю ему возможность слиться, не чувствуя при этом вины, но ему мои подачки не нужны:

«Подстроюсь»

«И спасибо, Айлин»

Улыбаюсь вяло, вместо ответа — шлю еще одно сердечко.

С выдохом опускаю мобильный на колени. Сафие продолжает выплясывать, а я вдруг чувствую себя эмоционально выпотрошенной. Смотрю на нее, и осознаю, что сердце кровью обливается из-за нас с Айдаром.

Я вытолкнула себя из абсолютной апатии. Вернулась к ребенку. За его счет почувствовала вкус жизни. А что в ответ дала? Пью его. Выматываю. Эгоистка…

Музыка вдруг начинает противно резать слух. Старый ворчливый еж ворочается в груди. Пытаюсь справиться с сопротивлением. Вернуться в диалог и написать что-то теплое. Личное.

Для него. От меня.

Но не успеваю. Телефон оживает звонком. На экране слишком официальное, как для разнообразия вызываемых им чувств, «Айдар».

Спускаю ноги с дивана.

На требовательное дочкино:

— Анне! — Мажу по ней взглядом, улыбаюсь и объясняю:

— Баба твой звонит. Отвечу и вернусь.

— Хорошо.

В сторону спальни зачем-то крадусь на цыпочках. Зачем-то щелкаю замком. Зачем-то отхожу подальше.

Как будто говорить с ним — стыдно. Как будто любить его — стыдно.

Сердце в горле. Я жму на зеленый телефон.

— Алло, — мой голос слегка срывается. Я прокашливаюсь.

— Привет, — у Айдара с этим никаких проблем. Он звучит ровно и спокойно. Чуть тише, чем я ожидала.

Повисает пауза. Ток крови ускоряется. Как бы я ни отрицала, его любовь меня питает. Я хочу ее получать.

— Ты на работе? — Спросив, чувствую себя глупо. Краснею. Хорошо, что это видит только зеркало.

Конечно, он на работе. Где же еще? Только ты ни черта не знаешь, как он работает. Где его офис. И вообще в офисе он сидит или на бесконечных встречах.

— Да. В переговорке был. Вышел.

Эти слова почему-то усиливают мое волнения. Хотя разве же это не просто нормально? Ради дочки выйти. Ради… Меня?

— Поужинаешь со мной, Ай? — Просьба Айдара провоцирует бурю. Протест я глотаю. Легкомысленное согласие сдерживаю. Не контролируя себя, зачем-то глажу комод.

— Ирина сегодня выходная.

Малодушно увиливаю. Понятно, что при желании проблему можно решить. А можно возвести в ранг непреодолимых преград, что я и делаю.

Айдар молчит. Я чувствую свою вину. Сглаживаю:

— Можем послезавтра. Втроем. После утренника.

Слышу тихую усмешку. Кусаю губы.

Я очень искренне отдаюсь ему в постели, но в общении веду себя еще более скованно, чем в самом-самом начале, когда он был моим благодетелем, а я — наивной двадцатилетней девочкой.

— Втроем можем… — Он отзеркаливает мои же слова, задумчивым тоном обнажая грустный контекст. Прокашливается. — Я хотел вдвоем, Айлин. У меня еще несколько встреч. Вечером друг просил пересечься. Подумай пару часов, пожалуйста. Выйдем. Проветримся. С Ириной я договорюсь. Друга перенесу. Попробуем…

Чувствую себя птицей в клетке. Крылья перебиты еще со времен, когда я пыталась разогнуть прутья. А теперь дверца вроде бы открыта, а я сжимаю когтями перекладину. Боюсь.

— Друг обидится… — Увиливаю еще раз. Тихо.

Айдар снова усмехается.

— Как обидится, так и простит. Поймет, в конце концов.

Он так добивается моего согласия, что меня даже немного тошнит от волнения. Я хочу. Но не могу себе позволить. Пока.

— Пригласи его к нам. К себе. — Поправляюсь. — У него есть семья?

— Нет. Семьи нет. Зачем ему к нам?

— Сафие будет рада, если ты приедешь раньше. А я… Стол накрою. К которому часу?

Мое встречное предложение явно удивляет Айдара. Он взвешивает. Я чувствую себя глупо. С чего решила, что он хочет видеть друга дома? Я же даже не знаю, кто это. Насколько близкий…

— К восьми.

Выдыхаю. Улыбаюсь. Пальцы тут же начинает покалывать. Под ногами — знакомая тропка. Накрыть стол. Принять гостей. Это я умею.

— Что-то конкретное приготовить? — Игнорирую тот факт, что вроде бы завязала с подстраиванием под людей, и тут же провалилась.

— На твое усмотрение.

Киваю, хотя Айдар этого и не видит. В разговоре снова заминка. Я мысленно составляю список для экспресс-доставки. Айдар… Страшно узнать, о чем думает. Как оценивает мое рвение. А вдруг совсем не уместно?

— А замуж пойдешь за меня?

— Айдар… — Ставшее привычным предложение все равно волнует. Бежит по коже мурашками. Я мотаю головой. Губы улыбаются. И у него улыбаются.

— Ночью «да» скажешь? Хорошо. Договорились.

Упрямо фыркаю. Он — смеется. Дожмет ведь, Аллах. Раньше времени дожмет. Страшно. Но и неизбежно тоже.

— Хочу тебя, — тон Айдара меняется. Звучит требовательно. Немного хрипло. Проникает под кожу. Выстреливает желанием. — Давай еще одну сделаем. Охуенные ж дети у нас получаются… — Просит. Уговаривает…

— Иди работай. — «Приказываю» на крымскотатарском и скидываю. А сама приваливаюсь спиной