Белва Плейн - Пылающий Эдем

Он отправился спать с тяжелым сердцем и долго не мог уснуть. Так вот чем занимается Николас! Скорее всего, они все этим занимаются и хранят поэтому молчание, когда он говорит. Они знали, что он не на их стороне. Значит он один! С кем он может поговорить?

Его охватило горькое сознание того, что его предали. Он мог бы довериться жене, но не осмелился. Она так несдержанна на язык. Получалось, что единственным с кем можно было поговорить, была Кэт Тэрбокс.

По пути домой из центра города ему приходится идти мимо редакции «Рупора». Он скучает по работе в газете. Там кипит жизнь, трещат телетайпы, звонят телефоны. А за столом редактора – Кэт. Когда он работал там, то часто ловил себя на том, что подолгу смотрел на нее через комнату со своего места. У нее одно из тех лиц, по которым легко читать даже скрываемые мысли и чувства.

Иногда и сейчас он провожал ее по вечерам до угла ее улицы.

– Ты какой-то мрачный, – заметила она во время такой прогулки на следующий день после его разговора с Дезире.

Почти против своей воли он пересказал ей слова Дезире.

– Я в тревоге, – закончил он. – У меня такое ощущение, что я нахожусь в центре замкнутого круга, все вокруг рушится, а я не могу докричаться до Николаса и не знаю почему.

– Почему ты не скажешь ему о том, что узнал?

– Я не могу. Я пообещал Дезире. И потом, это ничего не изменит. Меня не касается, куда человек вкладывает свои деньги.

– Это тебя касается, потому что это совсем другое дело, и ты это понимаешь. По мне, так все это плохо пахнет, – они остановились, и Кэт достала какой-то листок бумага. – Посмотри, мы собираемся электрифицировать деревни и поставить очистные сооружения. На северной стороне острова каждое утро до сих пор сбрасывают в океан нечистоты. Все молчат, хотя прекрасно знают, что делается. Питьевую воду собирают по-прежнему во время дождей. А Николас снова и снова говорит о поливном садоводчестве и консервных заводах. Безусловно, это выглядит очень деятельно! Наши дорога – ужасны. У нас стало больше машин и больше несчастных случаев. Я знаю, что невозможно сделать все сразу, но мне бы хотелось увидеть хоть какое-то движение в этом направлении.

– Я не понимаю Николаса, – повторил он с грустью. Некоторое время Кэт, казалось, что-то обдумывала.

Потом она сказала:

– Я хочу кое-что показать тебе. Прямо сейчас. У тебя найдется свободный час?

– Найдется.

– Нам понадобится твой автомобиль. Ты когда-нибудь был на территории «Ланабелла»?

– В его пешеходной части? Нет.

– Там, где стоят новые коттеджи, за пешеходным мостиком.

Они оставили машину в отдаленном конце пляжа, подальше от глаз и в полумиле от главного здания. Колеи здесь поросли травой.

– Здесь мало ездят, – отметил Патрик. Пешеходный мостик был перекинут через узкий канал. На белом песке по краю маленького острова выстроились коттеджи с остроконечными крышами. За коттеджами был сооружен пруд неопределенной формы. Среди клумб на шелковистой траве стояли зонтики и дорогие стулья. Все было тихо и спокойно. Всего одна пара лежала под солнцем.

– Не сезон, – сказал Патрик.

– Здесь всегда мало народу. Ты же знаешь, это не общественное место.

– И очень изолированное. Если точно не знаешь, где оно, то не догадаешься о нем.

– Вот именно. Пойдем, может быть, какой-то из коттеджей не заперт, или посмотрим в окно.

Все раздвижные стеклянные двери оказались запертыми, но сквозь них прекрасно было видно внутреннее убранство комнат, белые коврики на розовом полу веранды и широкие кровати с позолоченной резьбой. Похоже на бордель, подумал Патрик, но вслух ничего не сказал.

– Кошмар, правда? – спросила Кэт, когда они возвращались к машине.

– Да. Кто эти люди?

– Ты даже не догадываешься?

У него были смутные подозрения, но он промолчал.

– Воровская шайка. Он уставился на нее.

– Я не могу доказать, но я почти уверена. Больше чем уверена. Эти люди приезжают из Штатов, привозят своих девочек, делают свои дела, и частным образом производят платежи, а правительство их покрывает.

– За что они платят?

– Думаю, за наркотики, – серьезно сказала она, а поскольку он недоуменно смотрел на нее, продолжила: – Почему ты так удивлен? Весьма распространенное в Центральной Америке явление.

На это он ничего не смог ответить.

– Ты подавлен, потому что это Николас, – она тронула его за руку. – Правда, я могу и ошибаться.

– Ты ошибаешься, – сказал он. – Ты ошибаешься.

Проезжая мимо дома правительства, они заметили группу полицейских, выглядевших весьма импозантно в новой серой форме, алых фуражках и с такими же алыми полосами на брюках.

– Остановись на минутку, – скомандовала Кэт. – Что ты видишь?

Поскольку он не понял сразу, она спросила:

– Разве ты не замечал их последние несколько недель?

– Ты имеешь в виду форму? Николас иногда увлекается показной стороной дела, – отозвался Патрик.

– Не то. Посмотри внимательнее! Когда это у нас было столько полиции? Все как на подбор – выше шести футов! Крепкие ребята, и все они – новые. Ни одного знакомого лица. Не удивлюсь… – начала она и замолчала.

– Не удивишься чему?

– Так, ничего.

– Как женщины любят все усложнять! Может, ты все-таки закончишь, если уж начала?

– Если честно, я не уверена, что могу довериться тебе.

– Ну спасибо! Большое спасибо! Раз так, можешь вообще со мной не разговаривать.

– Не делай из мухи слона. Мои слова, действительно, прозвучали не совсем так, как мне хотелось. Я только имела в виду, что ты очень лояльный человек и очень близок с Николасом, несмотря на то, что ты замечаешь. Откуда я знаю, что подскажет тебе твоя совесть, когда ты будешь ворочаться ночью без сна?

Он смягчился:

– Кэт, ничего из того, что ты мне когда-либо рассказывала, не пошло дальше. Тебе следовало бы это знать.

Впервые он позволил себе, пусть не прямо, намекнуть на ее отношения с Фрэнсисом Лютером.

Она покраснела:

– Ну что ж, ладно, – и, оглянувшись вокруг и понизив голос, хотя они ехали в автомобиле, сказала, – ходят слухи, что создается особый отдел полиции. У него даже есть название – «Красные ребята».

– Может, он будет более эффективен?

– Я совсем не о том, я говорю о формированиях, которые очень похожи на вооруженные силы или на тайную полицию. Ночные аресты, таинственные исчезновения, тела на обочинах дорог. Понимаешь, о чем я говорю? Тебе следовало бы знать. Это история двадцатого века.

Волна страха охватила его:

– Ты шутишь! Кто тебе сказа… – он не договорил. – Извини. Ты, конечно, не можешь сказать.

– Конечно, не могу. Скажем так, у меня есть… источники информации.