Аманда Эшли - Свет во тьме

— Как я здесь очутилась? — Задрожав от волнения, она приготовилась карабкаться наружу.

— Расслабься, Сара, — потребовал Габриель, привлекая ее к себе.

Она мгновенно приникла к нему, успокоенная его близостью, теплом и силой рук, державших ее.

— Ты в порядке? — спросил он голосом нежным и полным заботы о ней.

Она кивнула, не отрывая глаз от его лица.

— Ты уверена?

Сара нахмурилась:

— Почему со мной должно быть что-то не так?

Не отвечая, Габриель встал из гроба и держа ее на руках, понес наверх. В кухне он усадил Сару на один из старинных стульев из тех, что она приобрела, когда ею овладел покупательский ажиотаж.

Он достал из холодильника апельсиновый сок и налил в большой бокал.

Присев на соседний стул, Габриель внимательно изучал ее лицо, пока она пила.

— Ты что-нибудь припоминаешь из прошлой ночи?

— Прошлой ночи? — Сара тряхнула головой. — Я не помню, что…

Габриель осторожно убрал руку с ее плеча и, отойдя к окну, уставился в сгущавшиеся сумерки. Он слышал отдаленные раскаты грома и запах дождя. Приближалась гроза. Если бы он только захотел, то мог бы услышать разговор людей в соседнем доме, мог бы узнать, что происходит на соседней улице, в другом конце города…

— Габриель?

— Ты едва не умерла прошлой ночью, — спокойно сказал он. — Я не мог отпустить тебя. Не мог. Понимаешь?

— Нет. — Она смотрела ему в спину, гадая, почему он так встревожен, почему боится смотреть на нее.

— Прости меня, — произнес он голосом, полным раскаяния. — Я не мог позволить тебе вновь умереть на моих руках. — Руки его сжались в кулаки. — Я дал тебе мою кровь, Сара. Поэтому ты можешь слышать меня на расстоянии, поэтому так странно чувствуешь себя, так нуждаешься во мне и боишься расстаться. — Очень медленно он развернулся лицом к ней. — Ты теперь часть меня, ты неразрывно связана со мной кровью.

«Ты хочешь быть моей рабой или равной мне».

Эти слова, сказанные им несколько недель назад, вдруг всплыли в ее памяти. Она вспомнила, как впервые дала ему свою кровь. «Теперь я твоя раба?» — спросила она и, когда он убедил ее, что это не так, ясно дала понять, что не желает этого и ни за что не станет его рабой. Теперь это свершилось, а она все еще не верит, что утратила личную свободу.

— Связаны? — спросила она. — Но что это означает? И как долго может продлиться?

— Пока ты жива, — откликнулся Габриель. — Куда бы ты ни отправилась, что бы ни делала, я всегда узнаю, где ты, и найду тебя.

— А я смогу найти тебя?

— Да, конечно, — пообещал он, хотя и знал, что всегда может воздвигнуть между ней и собой мысленную преграду. Это зависит лишь от его пожелания, но он никогда не сделал бы этого.

— И ты можешь заставить меня делать то, чего я не хочу?

Он подумал о вампирах, мужчинах и женщинах, подчинявших себе смертных и заставлявших их действовать по своей воле. Им ничего не стоило использовать их, внушить, чтобы они привели жертву для своего господина или госпожи.

— Могу, — ответил Габриель, — но никогда не сделаю этого.

— И я всегда буду так ужасно страдать при малейшей разлуке?

— Я не знаю. Мне еще не приходилось посвящать ни одного из смертных.

— Посвящение. Так называется эта связь?

Габриель кивнул, наблюдая смену эмоций на ее лице: сомнение, страх, тревога, сожаление.

Прав ли он был, поступая так? Неужели она теперь возненавидит его? Для нее желаннее умереть, чем подчиниться его воле? Но как он мог дать ей умереть, если в его руках было ее спасение?

У Сары вырвался долгий, прерывистый вздох.

— Но почему же ты не сделал меня подобной себе? Почему я не стала такой, как ты?

— Я хотел, но не мог принять решение за тебя, дорогая. Не мог провести тебя через это против твоей воли.

— Я хочу, чтобы ты сделал это.

— Но у нас еще есть время. Ты молода и здорова. Возможно, через несколько лет ты решишь стать такой, как я. Если нет, я умру вместе с тобой, когда придет твой час.

— Я уже сделала свой выбор, — ответила Сара, робко улыбаясь. — Пожалуй, я сделала его еще в тот день, когда впервые заглянула в твои глаза.

Он встал перед ней на колени, в темно-серых глазах полыхало желание, длинные волосы были черными, как ночь. Весь его облик напоминал средневекового рыцаря, боготворящего свою прекрасную даму.

— Я исполню все, что ты пожелаешь, дорогая, — сказал Габриель. Голос его был мягким и проникновенным. — Ты лишь должна сказать мне о своем желании.

Лишь должна сказать мне о своем желании. В этот момент она твердо знала, что желает только быть рядом с ним, быть такой, как он. Она не сможет жить, зная, что они не будут едины, зная, что ей не удастся спокойно созерцать быстротечный ход времени, потому что она постоянно будет помнить о том, что они стоят по разные стороны одной пропасти, имя которой — смерть.

Мысль стать такой, как он, уже не внушала ей прежнего отвращения. Самым страшным казалось лишь одно — разлучиться с ним вновь.

— Я хочу быть твоей, отныне и навеки, — прошептала она. — Хочу любить тебя ночью и мирно отдыхать в твоих объятиях днем.

Он смотрел на нее глазами, полными любви. Нежная улыбка играла на его губах.

— Я могу устроить это, — проговорил он и, быстро коснувшись ее губ своими, поднял Сару на руки и понес наверх в спальню.

И там, укрывшись в объятиях Габриеля, привязанная к нему силой любви, которая должна была длиться нескончаемо, Сара-Джейн отважилась сделать первый шаг в долгое загадочное путешествие размером с вечность.