Людмила Бояджиева - "Рим, конечно Рим" или "Итальянское танго"

— Но ведь «принца» у тебя уже не было… Почему же ты ринулся в логово Рино спасать какую-то мало известную тебе девчонку? — изумилась Кристина.

— Во-первых, известную. Ты была волшебницей, вернувшей мне камень. Во-вторых, ты была жертвой заговора, ведь и я, и Стефано следили за тобой, подозревая в мошенничестве. А, в-третьих, я смертельно ненавидел Бронзового! — Глаза Санты сверкнули опасным цыганским огнем. Но он тут же расслабился и весело улыбнулся. Я обещал встретиться с Бронзовым, как только лично удостоверюсь, что пленницу отпустили. Примчался тут же и видел, как ты усаживалась в свой «фиат» под конвоем дружка Рино. Вот и все. Финита ла комедиа!

— Как все? А ты? Как тебе удалось вырваться от них?

— Мы вместе с Рино позвонили в банк, где нас заверили, что Рита Гватичелли оставила «голубого принца» у них в сейфе. Конечно, эту информацию нам предоставили по поручительству Паолы… А поскольку, как ты понимаешь, именно Рино был тем человеком Лиджо, который охотился за камнем и должен был похитить его у меня ещё в аэропорту, мы расстались «друзьями». Я нужен был им, как оказалось, позже, для трюка с убийством Риты. Лиджо придерживал меня на случай «дублера» убийцы, чтобы подставить полиции. Тебе пришлось сыграть мою роль, потому что Санта к тому времени успел наломать дров и скрыться…

— Курбе во время следствия ничего не сказал мне про смерть Рино. Ведь и я не заикалась о знакомстве с ним, и вообще, о бриллианте. Поэтому ничего не знала ни о тебе, ни о самоубийстве Элмера. Доведенная до отчаяния, я собиралась рассказать все прямо на суде.

— Здорово дон Лиджо одурачил нас всех! Понятно, почему инспектор Курбе тщетно охотился за ним два десятилетия. Я все время думаю об этом, не могу не думать… Противно быть пешкой, детка. Но ты не представляешь себе, каким удивительным человеком был настоящий Антонелли — Стефано Антонелли! Я безгранично доверял ему… Когда ты попала в тюрьму, лже-Стефано уговорил меня скрыться, поскольку, якобы, узнал, что ты рассказала Курбе про отданный мне бриллиант. «Теперь и загадочная смерть Строцци, и покушение на Вествудов постараются повесить на тебя. Поверь, мальчик, я далеко не всесилен и хорошо знаю весь этот механизм. Мафия постарается подставить тебя и сделает это чисто», — убеждал н меня. Я решил отсидеться в знакомых мне с детства местах, и отправился на юг. Кто-то, действительно, шел по моим следам. Однажды я чудом увернулся от мчавшегося прямо на меня автомобиля, а в чудесном буковом лесу, где я, горланя что-то оперное, валялся на солнечной лужайке, возле моего виска просвистела пуля. Я выковырял её из коры дерева и изумленно рассматривал минут десять.

И вот однажды я оказался в одном деревенском доме (естественно, с мешком на голове и кляпом во рту) и сам Рино удостоил меня чести беседы. Ему доставляло удовольствие похвастаться своей силой, прежде, чем отправить меня на тот свет. Но проговорился он лишь частично, намекнув, что похороненный давным-давно дон Лиджо жив, руководя из глубокого подполья затейливыми операциями. Сказал и то, что обвел его вокруг пальца, заполучив «голубого принца». Служа, якобы, Лиджо, Рино работал на себя, перехватив у патрона драгоценную добычу!

Он смеялся надо мной, сказав, что пристрелил беременную Риту и взял камень… Я бросился на него… Рита была мне сестрой… Думаю, что провидение распорядилось справедливо развернув пистолет Бронзового к его подлому сердцу… Я лишь нажал курок, вернее, стиснул его пальцы, сжимавшие рукоятку… — Санта поморщился от жутких воспоминаний. — Я и не знал, что Рино блефует. Камень пропал после самоубийства Вествуда, и Бронзато предполагал, что им завладел я… Лиджо все здорово продумал, столкнув нас лбами и захватив добычу.

— А потом тебя отвезли в сарай, чтобы изжарить вместе со мной?

— Но прежде пытали, заставляя орать во все горло… Ведь я, и правда, мог остаться хрипатым, как простуженный боцман. Они хотели знать, где я прячу бриллиант. Так прошла неделя и вдруг от меня отстали. Гориллы Бронзового, упаковав меня в мешок, отвезли в памятный нам сарай. Стефано, то есть дон Лиджо, по-видимому, дал знать, что камень у него и тем самым приговорил нас к смерти…

Не могу, детка, не могу успокоиться! Хоть и знаю, что не выйти из тюрьмы дьяволу, а Леонардо, то есть Бербера, вряд ли когда-нибудь вернется в Италию… И все таки руки чешутся отомстить!

— Не стоит делать мщение смыслом жизни. Ты прекрасный человек, Санта, в тебе живет дух чуда и праздника. Ты — бельканто, лирический герой, не стоит перехватывать амплуа басов. Боевые марши не по твоей части, l'amina allegra, как говорили в старину про лицедеев — «пламенная душа»!.. Будь счастлив и не изменяй своему прозвищу, Святой. Такими именами не бросаются.

— Девочка! Я только сейчас понял, что мы расстаемся. И я даже не узнаю, что ты будешь делать, ну, хотя бы завтра вечером в холодной, дождливой Москве! Где ты будешь жить, чем станешь заниматься? — Санта с неподдельным испугом схватил её за руки, словно боясь отпустить.

— В Москве еще, наверно, лежит снег и кружат метели… Завтра вечером я буду пить чай с мамой и бабушкой, а на столе будет стоять банка моего любимого малинового варенья из нашего сада. И буду рассказывать всякие небылицы… ну, например, как провела вечер в шикарном клубе Рима и мне пел романсы лучший тенор Италии…

— А потом, Кристи?

— Потом бабушка спросит, не женат ли, случаем, тенор, и почему я вернулась домой одна… И ещё меня станут отговаривать, когда узнают о моих планах на будущее…

— Каких планах, Кристи?! — Санта нетерпеливо встряхнул её, почувствовав в тоне что-то недоговоренное.

— Не все ли равно? Главное, я намерена продолжать учебу в институте. А остальное ещё не придумала.

— Неправда! Ты что-то уже наметила, верно? Ну, ладно, не буду лезть в душу, — слегка обиделся Санта, наткнувшись на стену молчания. — Только дай слово, что обязательно приедешь ко мне. Сюда, в Италию, или в Зальцбург. Слышишь Мне будет ужасно не хватать тебя…

Вид у него был растерянный и печальный: ребенок, теряющий любимую игрушку.

— Так всегда кажется, когда расстаются люди, пережившие вместе нечто значительное. Но проходит время, и воспоминания выцветают, блекнут, как фотографии в старом альбоме. — Кристина примирительно улыбнулась, коснувшись пальцем ямочки на подбородке Санты. — И через пару лет ты не сможешь вспомнить, какого цвета были у меня волосы… А я стану говорить: «ах, у него были такие славные ямочки на щеках!»

— Не надо грустить, детка… Все будет по-другому, мы станем часто видеться и без конца пересказывать наш общий детектив, украшая его новыми захватывающими подробностями… А сегодня мы, вообще, не будем расставаться…