Джейми Макгвайр - Прекрасная катастрофа

— Прямо в яблочко! — засмеялся Шепли. Америка посмотрела на него так, что его смех перешел на нервное хихиканье — То есть… какой же придурок.

Мы засмеялись над тем, с каким раскаянием он быстро следовал за ней, шагающей к буфету.

— Он выглядит таким побитым, — сказал Бразил с отвращением.

— Америка немного нервничает, — объяснил ему Трэвис. — Она знакомится с его родителями на этой неделе.

Он кивнул, подняв брови.

— Так они…

— Именно, — сказала я, кивая. — Это навсегда.

— Ого, — отреагировал Бразил.

Шок не сходил с его лица, пока он ел. Я заметила, как он был смущен. Мы все были молоды, и Бразил не мог понять, как Шепли мог иметь такие серьезные намерения.

— Когда это случится с тобой, Бразил… ты поймешь, — сказал Трэвис, улыбаясь мне.

В комнате стоял гул: все были оживлены из-за происходящего на улице и быстро приближающихся каникул. По мере того, как занимались места, несмолкающая болтовня стала громким эхом, и звук усиливался, потому что каждый пытался перекричать шум.

К тому времени, как Шепли и Америка вернулись с подносами, они уже помирились. Она радостно села на свободное место рядом со мной, треща о приближающемся знакомстве с родителями. Они уезжают к ним уже сегодня вечером — идеальное оправдание для одного из позорных провалов Америки.

Я смотрела, как она берет хлеб, волнуясь о том, что с собой брать и сколько багажа она может взять, чтобы не показаться слишком пафосной, но мне казалось, что у нее все было под контролем.

— Я говорил тебе, крошка. Они полюбят тебя. Так же, как я люблю тебя, очень люблю, — сказал Шепли, убирая ее волосы за уши. Америка вздохнула, и уголки ее губ приподнялись, как всегда, когда Шепли успокаивает ее.

Телефон Трэвиса завибрировал и проскользил несколько сантиметров по столу. Он не обратил на это внимание, рассказывая Бразилу о нашей первой игре в покер с его братьями. Я взглянула на дисплей, и, прочитав имя, похлопала Трэвиса по плечу.

— Милый?

Не извинившись, он отвернулся от Бразила и уделил мне все свое внимание.

— Да, Голубка?

— Возможно, ты захочешь ответить.

Он посмотрел на телефон и вздохнул:

— Или нет.

— Это может быть важно.

Он сжал губы и поднес трубку к уху.

— В чем дело, Адам?

Слушая ответ, он осматривал комнату и кивал время от времени.

— Это мой последний бой, Адам. Я пока не уверен. Я не пойду без нее, а Шеп уезжает из города. Я знаю… Я тебя понял. Хмм… это не плохая идея, вообще-то.

Я сдвинула брови, увидев, как загорелись его глаза от идеи, которой озарил его Адам. Когда Трэвис повесил трубку, я уставилась на него в ожидании.

— Этого будет достаточно, чтобы оплатить восемь месяцев аренды. Адам позвал Джона Саважа. Он пытается стать профессионалом.

— Я не видел, как он дерется, а ты? — спросил Шепли, наклоняясь вперед.

Трэвис кивнул.

— Однажды в Спрингфилде. Он хорош.

— Недостаточно хорош, — сказала я.

Трэвис наклонился и поцеловал мой лоб в благодарность.

— Я могу остаться дома, Трэв.

— Нет, — сказал он, качая головой.

— Я не хочу, чтобы тебя побили, как в прошлый раз, потому что ты переживал за меня.

— Нет, Голубка.

— Я буду ждать тебя, — улыбнулась я, пытаясь больше радоваться самой идее, нежели своим ощущениям.

— Я хочу попросить Трента прийти. Он единственный, кому я доверяю, так что я смогу сконцентрироваться на бое.

— Большое спасибо, засранец, — пробурчал Шепли.

— Ну, у тебя был шанс, — сказал Трэвис, не совсем шутя.

Шепли сильно огорчился. Он все еще чувствовал себя виноватым за тот вечер в Хеллертоне. Он каждый день извинялся передо мной за это на протяжении нескольких недель, в итоге он стал справляться со своей виной самостоятельно. Америка и я пытались убедить его, что он ни в чем не виноват, но Трэвис всегда спрашивал с него.

— Шепли, ты не был виноват. Ты оттащил его от меня, помнишь? — сказала я, протягивая руку за Америкой, чтобы похлопать его.

Я повернулась к Трэвису:

— Когда бой?

— На следующей неделе, точнее не знаю, — пожал он плечами. — Я хочу, чтобы ты была там. Ты мне нужна.

Я улыбнулась и положила голову ему на плечо:

— Тогда, я буду.

Трэвис проводил меня до кабинета, несколько раз ловя меня, когда я поскальзывалась на льду.

— Ты должна быть более осторожной — дразнил он меня.

— А я специально. Ты такой лопух.

— Если ты хочешь, чтобы я тебя обнял, — просто попроси, — сказал он, прижимая меня к груди.

Мы не замечали проходящих мимо студентов и пролетающие над головами снежки, пока Трэвис целовал меня. Я оторвалась от земли, и он продолжал меня целовать, неся, как пушинку, по кампусу. Когда он все-таки поставил меня напротив двери в класс, то покачал головой:

— Когда мы будем составлять расписание на следующий семестр, будет лучше, если у нас будет больше общих занятий.

— Я это учту, — сказала я, чмокнув его перед тем, как войти в аудиторию.

Я посмотрела вверх, Трэвис улыбнулся мне и пошел на занятие в соседнем здании. Студенты вокруг меня привыкли к нашему бесстыжему выражению чувств, как и в его группе все привыкли к тому, что он опаздывает на несколько минут.

Я удивилась тому, как быстро шло время. Я сдала последний зачет и направилась в Морган Холл. Кара сидела, как обычно, на кровати, читала книгу, пока я рылась в шкафах в поисках нужных мне вещей.

— Ты уезжаешь из города? — спросила она.

— Нет, мне просто нужна пара вещей. Я еду в Дом Науки, забрать Трэва, и останусь у него на всю неделю.

— Понятно, — сказала она, не отрываясь от книги.

— Хороших каникул, Кара.

— Угу.

В кампусе почти никого не было, осталось только несколько студентов. Когда я повернула за угол, то увидела стоящего на улице Трэвиса, докуривающего сигарету. Его бритую голову грела вязаная кепка, одна рука была в кармане изношенного, темно-коричневого кожаного пиджака. Дым медленно выплывал из его ноздрей, пока он смотрел вниз на землю, полностью погруженный в свои мысли. Когда я была всего в нескольких шагах от него, я заметила, как сильно он встревожен.

— О чем задумался, малыш? — спросила я.

Он не взглянул на меня.

— Трэвис?

Когда он меня все-таки услышал, его ресницы дрогнули, и обеспокоенное выражение лица сменилось натянутой улыбкой.

— Привет, Голубушка.

— Все в порядке?

— Теперь — да, — сказал он, прижимая меня к себе.

— Ладно. Что случилось? — спросила я, приподняв бровь, нахмурившись и выказывая свой скептицизм.

— Да много всего, — вздохнул он. Когда я подождала, он продолжил: