Компот из сладкой лжи - Маша Ловыгина

— И стол, и стул! — заметил Рур. — Давай, Наденька, бутылку. Заинька, что ты нам вкусненького принесла?

— Борцоки[7] и бёрики[8]! — звонко огласила Зая. — Вам понравится!

— Еще бы! Я из твоих рук, Заинька, все что угодно съем! Чудо, а не девушка! — сказал Рур. — Впрочем, о чем это я? Самые чудесные девушки сейчас все здесь, в этой комнате! Так, нам нужны еще стулья! Я сейчас все устрою.

— Тебе нравится? — спросила Надя, обнимая мать за плечи.

— Нравится, Надя. — Ольга Аркадьевна посмотрела ей в глаза. — Как ты себя чувствуешь?

— Я чувствую себя отлично, — ответила Надя и погладила плоский еще животик.

— Я не об этом… — понизила голос Ольга Аркадьевна. — Ты же понимаешь, что Павел не виноват. То есть, виноват, но это же такая мелочь! Он всегда старался предупредить каждое твое желание!

— Мам, ты же знаешь, кто думает за нас, тот не думает о нас… Признайся честно, тебе жаль того домика?

Ольга Аркадьевна вздохнула и развела руками:

— Я провела там прекрасное время. Отдохнула, загорела, надышалась морским воздухом… — Приятную улыбку сменили нахмуренные брови. — Наслаждалась покоем, пока моя дочь едва не погибла здесь! Нет, все, никаких домиков больше! Есть дача, квартира, замечательные соседи! Проживем! И Павел избавится от кредитов… Ты приняла верное решение. Если что, мы можем и дачу продать. У Рура прекрасный участок для отдыха, так что…

— Павел отказывается брать деньги, мам, — насупилась Надя. — Я перевела их на его счет. Но он упирается.

Ольга Аркадьевна потерла подбородок и отвела взгляд:

— И кто бы сомневался? Я люблю Павла, дочка. И Коля его любил. Мы мечтали о том, чтобы вы были вместе. А теперь получается, что если ты решишь быть с…

— Мам, не продолжай. Это мое дело, и только мне решать, как быть и с кем быть.

— Конечно! Но ты ему ничего не сказала об этом… — Ольга Аркадьевна приложила ладонь к Надиному животу: — Ладно. Как бы там ни было, а теленочек-то все равно наш будет!

— Тс-с! — прижала Надя палец к губам. — Помнишь плакат "Не болтай!"?

Раздался смешок Заи:

— Ну, пару-тройку месяцев мы, конечно, помолчим, а потом что?

— А потом… — Наденька умолкла и прислушалась к своим ощущениям.

Она знала, что пока все ее мысли и желания крутились только вокруг двух вещей, но именно они давали ей сейчас силы и вдохновение. Ничего, все постепенно сложится… Торопиться не надо.

— Ты думаешь о нем, о том, втором? — многозначительно приподняла бровь Ольга Аркадьевна. — О Максиме Тураеве? Он что, уже сделал тебе предложение?

Наденька закатила глаза:

— Отстань!

— Холостяк женится в надежде, что одна женщина защитит его от остальных, — глубокомысленно изрек адвокат. Поставив стулья, он склонился в полупоклоне: — Прошу!

— Что вы хотите этим сказать, Томас? — Ольга Аркадьевна села первой и с интересом принюхалась к покрытому фольгой блюду, которое Зая уже выставила на стол.

— А то, что именно поэтому я и не женился. Зачем лишать себя внимания прекрасной половины человечества?

— Нет, Томас, вы что-то другое имели в виду! — прищурила глаза Ольга Аркадьевна.

— Помилуй, Оленька, только это! Ну, разве что еще то, что воспитывать чужого ребенка — это большая ответственность и…

— Тс-с! — хором остановили его женщины.

— Такие люди, как Тураев, — шепотом продолжил старый адвокат, — очень трепетно относятся к своему реноме. Нет, я, разумеется, не говорю в полной уверенности именно касательно господина Тураева, но, как вы понимаете, подобное тоже может иметь место быть. Я видел тот брачный контракт, и видел его самого. Так что, я уважаю решение Наденьки дать себе время на подумать, что бы он ей не предлагал.

— Я не спорю, Томас! В этом вопросе решает только женщина. Но она взялась за такое дело! — Ольга Аркадьевна оглядела кабинет. — Уму непостижимо! Что бы сказал Коля?

— А Коля бы сказал: давай, Надька, жизнь слишком коротка, чтобы изображать что-то непонятное из себя. Надо действовать. А мы поможем по-стариковски.

— А почему только по-стариковски? — Зая расставила пластиковые тарелки. — Я тоже хочу! И буду!

— Вот видишь, Оленька, сколько у Нади помощников? Все сложится.

В дверь постучали, и через мгновение в проеме появилась рыжая голова Кораблева:

— Гостей принимаете?

— Денис! — на щеках Заи заиграли два ярких пятна. — Какой-ты молодец, что вырвался! — в ее руках уже исходила ароматами пузатая кастрюлька.

— На часик отпустили, — Кораблев повел носом. — А запахи-то, запахи! Можно мне кусочек?

— Ну-ка вали отсюда руки мыть! — приказала Зая. — Бегом давай!

— Когда тебя так посылают, начинаешь чувствовать себя послом! — облизнулся Кораблев. — Бегу!

Закусив губу, Церен улыбалась и смотрела на дверь, пока Наденька не провела ладонью перед ее лицом:

— Мы тебя теряем?

— Ой, нет, ты что! — смутилась девушка. — Я просто…

— Дед еще не заметил ваших гляделок?

— Я уже взрослая! — топнула ногой Зая. — Деду Кораблев нравится! Он очень ответственный! Только пугливый, как заяц! — она подошла к окну и потрогала пальцем батарею. — Вот и высохло все!

— Ну раз высохло, тогда наливаем! — в руках Рура хлопнула пробка, и легкий дымок устремился к потолку.

— Наденька, тебе минералку! — засуетилась Ольга Аркадьевна. — Кораблеву вашему тоже, он на работе. А Зае еще рано!

— Пф-ф! — не удержалась Церен.

— Уважаю, Оленька! — хихикнул Рур. — Все нам с тобой достанется! В кои-то веки у меня есть повод хорошенько напиться!

— Дайте хоть пробку понюхать, изверги! — рассмеялась Чарушина.

— Дедушка уже идет, ура! — крикнула Зая, но уже через минуту издала новый возглас: — Ой, Надя, иди скорее сюда! — поманила она Чарушину.

Наденька посмотрела в окно. По диагонали с разных сторон к особнячку приближались двое мужчин. В руках одного был букет белых, а второго — желтых роз. Замедлив шаг, оба остановились и синхронно подняли головы.

— Надя, они с букетами! Оба… — толкнула ее плечом Заяна. — Посмотри, как Павел Александрович похудел… Не могу, прям плакать хочется…

Чарушина переводила взгляд с одного на другого и молчала.

— Ты не пригласишь его сюда? — не унималась Зая. — Я так переживаю! И ты знаешь, почему! Павел Александрович, он… Он же… Ты жестокая, Надя!

— Зайка, отстань! Своему Кораблеву дифирамбы пой. Он это заслужил.

— А Павел Александрович, разве, нет? Он же… Ну, Надя… — продолжала стонать Зая. — Это как забить последний гвоздь в это самое… — она шмыгнула носом.

— А по мне так этот Тураев очень даже ничего! — влетел в кабинет Кораблев. Сев за стол, он пододвинул к себе тарелку и схватил вилку. — Но Залесский говорит, гнать их надо. Вместе с букетами!

Все молча смотрели на Надю.

— Ну что, прибиваю, Надежда Николаевна? — В дверях появился Баир. В