Мой бывший муж - Оливия Лейк

Зачем?! Почему так жесток со мной! К чему все это, если жениться хочет?! И почему же мне так больно осознавать это? Разочаровываться в людях всегда неприятно, но окончательно терять веру в него… Как в частичку себя самой.

В сумочке завибрировал телефон. Макс.

– Привет, – ответила, цепляясь за него, как за человека. – Что делаю… – я горько хмыкнула. Страдаю. – Максим, хочешь приехать?

Прийти с ним я не могла, даже если бы очень захотелось досадить Полонскому. Тут вопрос не в нем, а в нашей дочери. Но сейчас я не желала быть одной. Пусть рядом будет кто-то. Друг. Мужчина. Возможно даже, любовник…

Пока гости прибывали, а официанты разносили закуски, я смотрела как возле съедобных инсталляций кружили те немногие дети, которых удалось собрать.

– Привет, – обожгло щеку, и чья-то рука скользнула по талии.

– Привет, – улыбнулась Максу. – Я здесь с дочерью, поэтому не нужно… – убрала его ладонь.

– Понял. Сегодня буду просто другом, – он окинул взглядом зал и на меня посмотрел внимательно: – Катя, а что ты здесь делаешь?

– Не знаю, – откровенно призналась. – Хотела кому-то что-то доказать, а в итоге…

Я отвернулась, пряча набежавшие слезы. Мерзавец Полонский! Макс не дал закрыться, мягко поймал подбородок и приподнял.

– Тебе уж точно никому ничего доказывать не нужно, – и повисшую на ресницах слезинку вытер. – Я тебе не успел сказать: ты невероятно красивая сегодня. Королева нимф.

Я смущенно улыбнулась, ощутив прилив уверенности в себе, глазами зал обвела – вечер еще может быть спасен! Я буду веселой и счастливой! Я обольстительно улыбнулась Максу и перевела игривый взгляд в сторону. Вадим приехал.

– Какого черта здесь происходит? – прорычал, к нам приблизившись. – Кать, он что здесь делает?

– Здорова, Дым, – Макс был любезен.

– Нихрена не здорово, – огрызнулся Вадим, впечатав в него опасно потемневший взгляд. – Я тебя предупреждал, – сквозь зубы процедил, излучая дикую агрессию. Макс тоже напрягся, отвечая не менее враждебно.

– Хватит! – оборвала я, тихо, но жестко. – Это тебе, что от нас нужно? Иди к невесте. Она уже все рассказала.

Вадим сразу осадил напор и недоуменно на меня посмотрел.

– Какая невеста? Кать, ты о чем?

– У Вики своей спроси! – сказала и оставила самцов без меня размером хозяйства мериться. Чувствую, веселый юбилей будет. Обхохочешься.

Глава 39

Вадим

Что, блядь, произошло? Меня два дня не было в стране, что я мог сделать за это время?! Что?! И причем тут Вика?! Что она сказала? Откуда она вообще здесь взялась! Отец не приглашал Зиминых! Не мог просто!

Я ушел искать родителей, чтобы разобраться в обвинениях. Даже на Барсова похер, хоть он и Мальвину мою обнимал. Козел.

– Мама, – я настойчиво вырвал ее из группы активно дискутирующих гостей. – Что тут происходит? Что с Катей?

– Прилетел, – жестко смерила меня взглядом. – Ты мне объясни! – и напустилась на меня: – Ты говорил Катю любишь, семью вернуть пытаешься, а потом Вика заявляет, что вы женитесь!

– Мам, да о чем ты?! О чем вы все?! Я ничего не понимаю!

– Вика заявилась сюда, предъявила браслет, который ты Кате на день рождения прислал, и сказала, что это обручальные кольца на нем! Что вы женитесь. Еще и при Вероничке! Я велела выставить ее из отеля!

– Что? – шепотом переспросил. Какой лютый пиздец. Сука. Какая же она сука. Хочешь с людьми мягче, думаешь, плюсик в карму будет, чтобы уменьшить градус ненависти в нашем гребаном грешном мире, но, видно, некоторым нужно не просто быть оставленными, но еще и посланными на хуй с жестким пендалем под задницу. – Где она?

– Вадим… – мама смягчилась, за руку меня попыталась взять.

– Ладно, сам найду.

Я прошел мимо накрытых столов, за которыми уже пили гости, не слышал тупых шуток хлыща из Камеди, за бешеные бабки взявшего на себя роль ведущего. Сначала нужно с дочерью поговорить, потом с Катей, затем с разберусь с овцой Зиминой. Все, дипломатия закончилась.

Ника нашлась в фото-зоне с двумя девочками и аниматором в костюме Харли-Квинн. Хм, это точно для детей? Отец, точнее, агентство, которое занималось организацией, должно было продумать все: досуг для дорогих гостей, их отпрысков, для Ники специально приглашенных, чтобы со взрослыми (много, очень много пафосных взрослых) не скучала, и даже для собак, с которыми явились некоторые дамочки.

– Привет, дочь, – я вошел в круг и ее по голове погладил. Ника обернулась и, не ответив, ушла на декоративные качели, украшенные цветами.

– Никусь, – я присел перед ней, заглядывая в грустные глаза, – доченька, ты обиделась на меня?

Тварь, какая же Вика тварь. Цензурных определений для нее больше не было.

– Ты же говорил, что маму любишь, а сам…

– Я очень люблю маму. Очень. И тебя тоже, – и щечку погладил, робко улыбаясь. – Мне никто не нужен, кроме вас.

– Но Вика сказала, что вы женитесь.

– Она пошутила, – мягко ответил я.

Стерва. Мстительная, мелочная и злобная. Ненависть к Зиминой с каждой секундой увеличивалась. Еще можно понять злость на меня, или ревность к Кате: не одобрить их, но хотя бы ясно откуда ноги растут. Но ребенок! Сука! Ребенок причем!

– Плохая шутка, – пробурчала Вероничка. Я сел на качели, и она перебралась ко мне на колени. – Пап, а браслет? Я помню похожий ты маме на день рождения прислал.

Я тихо выдохнул, обдумывая каждое слово: нужно не солгать и постараться донести правду так, чтобы дочь не начала меня ненавидеть. Последствия моих поступков, похоже, еще долго будут мне в спину камнями лететь. Это мой гнев, злость, ярость сделали. Мой эгоизм, вспыльчивость, неумение признавать ошибки. Теперь они снежной лавиной меня и моих родных и любимых накрывают. Ладно меня, но их за что?!

– Мама была очень обижена на меня, – осторожно начал я. – И не приняла подарок, а я дров наломал…

– Наломал дров – это накосячил? – уточнила Вероника.

– Именно, – и за курносый носик легко ущипнул. – Тебе бы в интернете поменьше сидеть, а с книгой побольше.

– Обязательно, – кивнула она. – И?

Ага, съехать не получилось. Не то чтобы хотел, но надеялся.

– После расставания с мамой, я столько глупостей сделал: жизнь на самотек пустил… браслет отдал… Доченька, – я посмотрел ей в глаза, морально готовясь к исходу, который может мне совсем не понравиться, но рано или поздно Ника заинтересуется и узнает. Я должен рассказать сам, – я сделал очень больно маме. Я предал нашу любовь. Я очень об этом жалею. Очень. Если мама не сможет простить меня… – я сбился.

Как же это сложно.