Кэтрин Николсон - Шелк

– Но… – От нетерпения Джули была готова вскочить со стула. – Надо же узнать, где работал этот консультант, выследить его. Может, ты сумеешь найти своего отца!

– Увы, нет. Врач умер в прошлом году. Иначе мать ничего бы мне не сказала, даже сейчас. Она очень щепетильна.

«И я благодарна ей, – подумала Жанна. – Из-за меня она лишилась почти всего: работы, любимого человека, свободы. Неудивительно, что я вызывала у нее такую неприязнь. Но она осталась верна своему решению».

Жанна поставила на столик остывшую кружку и потянулась, расправляя затекшие мускулы. В ушах до сих пор звучал голос матери, сказавшей на прощание:

– Знаешь, теперь ты нравишься мне гораздо больше. Я понимаю, что была не слишком хорошей матерью. Я мучилась оттого, что не могу любить тебя так, как положено любить ребенка. Но сейчас я спокойна… у тебя же все в порядке, верно? Я вижу, что у тебя все хорошо.

Это был не вопрос, а констатация факта. Впервые за долгие годы Жанна и сама это чувствовала. Да, жизнь складывается не идеально, и удивляться тут нечему. Но, как и ее мать, она сумеет нести свой крест.

Жанна зажмурилась. На душе у нее было так легко, словно она только что завязала свое прошлое в узелок и выбросила за борт. Вот он подпрыгивает на волнах – совсем крошечный по сравнению с высоким небом и бескрайним морем.

– Это многое объясняет, – пробормотала она, протягивая руки к огню. – Я часто вижу один сон, он возвращается ко мне снова и снова. Будто я сижу где-то в тепле и безопасности, и мне несказанно хорошо, а потом вокруг меня смыкаются стены. Я начинаю задыхаться и чувствую ужасную боль в спине, как будто меня разрывают надвое. Я пытаюсь кричать, но не могу издать ни звука. Боль терзает меня до тех пор, пока сердце не перестает биться. Я знаю, что вот-вот умру, и тут сон кончается. А потом я просыпаюсь, и мне так одиноко… еще хуже, чем во сне. Как будто я забыла нечто важное и за это должна страдать до конца своей жизни. Или как если бы мое появление на свет было преступлением. – Жанна нахмурилась. – В сущности, так оно и есть. Наверное, я уже в детстве подсознательно понимала, что виновата в смерти моей настоящей матери. А может, и моего близнеца.

Она вспомнила рассказ Диона о крысятах, которые никогда не забывают друг друга. Очевидно, и с ней произошло то же самое. Жанну всегда преследовало ощущение какой-то неполноты, разделенности. Всю жизнь ее мучило смутное воспоминание об утраченной близости с другим существом, делившим с ней теплое материнское лоно. Говорят, близнецы прекрасно чувствуют друг друга, даже слышат биение сердец. Газеты писали, что одна пара родилась, держась за руки.

– А теперь?

– Теперь… – Жанна задумалась. Она по-прежнему чувствовала себя одинокой, но ей хотя бы стало понятно почему. Значит, кошмарные сны исчезнут. – Теперь я – другой человек. Даже день моего рождения изменился. Когда мама забрала меня из больницы, я была такой крошечной, что она всегда давала мне на полгода меньше. Это помогло ей запутать следы. – Жанна с улыбкой повернулась к Джули. – Так что на самом деле я на шесть месяцев старше и очень хорошо это ощущаю, уж ты мне поверь.

Джули молча загибала пальцы.

– Шесть месяцев… значит, ты родилась в июне или в июле. Но когда именно?

– Она не сказала. Мало ли что. Тот врач умер, но его жена жива, а может, и мой близнец – тоже. Если правда откроется, многие пострадают.

– А в какой больнице это произошло, ты знаешь?

– О да. Ведь мама там работала. Этого не скроешь. Странно, именно в ней я и лежала до того, как встретилась с тобой. Мама сама отправила меня туда. Смелый поступок.

– Постой. – Джули побледнела. – Не смейся, Жанна, но… какая у тебя группа крови? Ты знаешь?

– Еще бы, – с чувством ответила та. – Я столько раз сдавала анализы! АБ. Очень редкая группа. Но не волнуйся, совместимость у меня универсальная. Если во время родов понадобится сделать переливание, мне подойдет любая кровь.

– Знаю.

– Вот как? – удивилась Жанна. Джули обычно не интересовалась такими вещами.

– У меня тоже АБ. Я выяснила это, когда проходила обследование в Нью-Йорке. И еще одно. Тебе известно, где я родилась?

– В Нью-Йорке, разве нет? Когда твой отец работал в посольстве?

Джули покачала головой:

– За две недели до родов он отправил мою мать в Англию, чтобы «сын» имел британское подданство. Моя мама умерла в больнице в тот же день, когда я появилась на свет.

Они долго смотрели друг на друга. Огонь в камине погас, но Жанна не чувствовала холода.

– Ты имеешь в виду… – начала она. Джули кивнула. Сейчас ее глаза казались особенно большими и блестящими.

– Очевидно, да. Я родилась в большой клинике, которая находится недалеко отсюда, в палате для особо важных персон.

Они боялись поверить. Глаза. Волосы. Кожа. Мимика, манеры, жесты – необъяснимое сходство ощущалось во всем.

– Мы разные, – осторожно заметила Жанна. Из полумрака раздался голос Джули:

– Но очень похожи. Особенно сейчас.

«И как я раньше не заметила, что наши голоса почти идентичны по тону и тембру?» – подумала Жанна.

– Ты права.

– Мы всегда…

– Думаем одно и то же.

– Нам нравятся…

– Одни и те же люди и вещи.

Дин, Дион, Грей… Эти непроизнесенные имена витали в воздухе.

– О, дорогая! – воскликнула Джули с ужасом и изумлением. – Это же все меняет.

– Только к лучшему. – Сегодняшний день преподнес столько сюрпризов, что Жанна уже ничему не удивлялась. «У меня есть сестра, – подумала она, сияя от гордости. – Прекрасная сестра».

– Вот видишь, ты получила повышение. Из крестной матери превратилась в тетушку.

– При чем тут это! Я и так очень люблю тебя и ребенка. Сильнее некуда.

– Тогда что же тебя беспокоит?

– Неужели ты не понимаешь? – Джули озабоченно нахмурилась. – Если мы правы, значит, ты не Жанна Браун, а Жанна ле Франсэз Дин.

– Стало быть, так. – Мечты исполнились. Полгода назад она отдала бы за это все что угодно. Но теперь подобная перспектива потеряла былую привлекательность. – А какая разница?

Глянув на Джули, она поежилась. Казалось, в их уютную гостиную ворвался холодный ноябрьский ветер.

Джули, видимо, почувствовала то же самое. Она как будто враз постарела.

– Грей, – глухо отозвалась она. – Теперь тебе придется все сказать Грею.

– Нет! – вырвалось у Жанны. Но она знала, что Джули права. Все изменилось. Она родилась заново, не важно, нравится ей это или нет. Ребенок принадлежит семье ле Франсэз и по отцу, и по матери. Значит, выбора у нее нет.

– О, Джули! – На глазах у Жанны выступили слезы. – Я хотела, чтобы мы были вместе. Ты, я и № 3.