Элизабет Адлер - Наследницы

— Он так никогда и не узнает, какого свалял дурака, — сказал Билли и, пропустив стадо, включил зажигание.

На следующий день в «Таймс» было объявлено о помолвке Лауры и Билли. Лаура прочитала газету в кафе и, довольная, подумала: «Наконец все сделано официально». Она посмотрела на кольцо с большим бриллиантом, которое подарил ей Билли. В банке хранились ювелирные украшения его матери, в том числе и ее обручальное кольцо, но он хотел подарить Лауре что-то такое, что будет принадлежать ей одной: специальное кольцо, которое будет всегда связывать их, поэтому он пошел на Бонд-стрит и выбрал кольцо сам.

Лаура снова пробежала глазами колонку в газете, и ее взгляд остановился на одном из объявлений, в котором говорилось, что свадьба между леди Дианой Гилмор и мистером Хаддоном Фоксом не состоится.

— Господи, — сказала она, — бедный Хаддон.

Ей действительно было жаль Хаддона. Лаура была так счастлива, что ей хотелось, чтобы все вокруг были тоже счастливы. Но она забыла о Хаддоне, как только приехала в Сакстон-Моубри, чтобы осмотреть конюшни и спланировать тренировочную площадку, которую Билли собирался построить для нее. Не вспомнила она и о своей клятве отомстить Хаддону: это было теперь не главным для нее.

Через несколько недель в Маунтджой-Парке состоялась помолвка. Ее организовала Лаура с помощью тети Софи. Лауре не хотелось, чтобы она была формальной; она решила устроить грандиозное веселье сначала в Маунтджой-Парке, затем в Сакстон-Моубри. Садовники Маунтджоя носили в дом охапки цветов, апельсиновые деревья в горшках, выращенные в теплице; повсюду были развешаны гирлянды огней. На лужайке установили огромный шатер со специальным деревянным полом для танцев; для развлечения гостей были приглашены жонглеры, фокусники, гадалки, музыканты.

Маунтджой-Парк был залит светом: над озером, на деревьях и вдоль террасы висели тысячи крошечных фонариков. Лаура никогда в жизни не видела ничего более красивого и волшебного.

— Такое яркое освещение было в день моей помолвки с Пенелопой, — сказал Маунтджой, — но это было так давно, что я уже забыл, как чудесно все выглядит.

Приехала погостить Джинни Суинберн. Она выглядела как звезда шоу в своем новом платье, которое сшила ей модная портниха. Оно было из фиалково-голубого бархата, с длинными узкими рукавами, юбкой в обтяжку, расширявшейся книзу. К нему очень подходило бриллиантовое ожерелье, которое Адриана Фиоралди подарила матери Лауры на свадьбу. Цвет платья гармонировал с цветом ее голубых глаз и розовыми щечками, а седые волосы, собранные в высокую прическу, делали ее, по мнению Лауры, похожей на королеву.

Но самой модной все же была мадам Сюзетта в своем грандиозном платье из атласа цвета янтаря, расшитого бронзовыми птичками, и со шлейфом, который волочился за ней по всему полу. За обедом тетя Софи усадила ее между членом французского дипломатического корпуса и итальянским послом, в котором она нашла родственную душу.

Анжу, возможно, и была самой красивой на том веселье девушкой, но отнюдь не самой счастливой. На ней было шифоновое зеленое платье под цвет ее глаз, открывавшее полспины, и изумрудное ожерелье, которое подарил лорд Маунтджой. Мужчины выстроились к ней в очередь, чтобы записаться на танцы, особенно на танец перед ужином, пока Анжу сама не решила эту проблему, сказав, что будет танцевать с молодым шотландцем, которого она впервые видела в глаза, но которого находила очень интересным. Он был высоким, крепким, говорил с заметным акцентом и обещал после ужина научить ее играть в рулетку.

Ханичайл была в шелковом голубом платье с летящей юбкой и низким вырезом, который тетя Софи находила шокирующим, хотя и не таким, как голая спина Анжу. На шее у нее была нитка крупного жемчуга, а в волосах гардения, и она танцевала с разными молодыми людьми, представляя себе, что танцует с Алексом.

На Лауре было платье из кремового шелка с вышитыми розочками, да и сама она, вся светившаяся от счастья, выглядела как настоящая английская роза. Ее глаза сверкали так же ярко, как и ее новое обручальное кольцо, и все заметили, что Билли не мог отвести от нее глаз.

Они были, как доверительно сказал лорд Маунтджой Софи, совершенной парой.

Глава 31

Был вечер четверга, и Ханичайл пребывала одна в Маунтджой-Хаусе. Она осталась дома из-за простуды и испытывала к себе чувство жалости. Анжу ушла танцевать в «Клариджез» с группой молодых людей; Лаура уехала на уик-энд в загородный дом, хотя на самом деле она проводила все свое время с Билли. Или по крайней мере большее, чем позволяла тетя Софи. А лорд Маунтджой уехал в Шотландию проверить свое охотничье угодье перед охотой на куропаток, которая должна была состояться в августе.

Теплый ветерок трепал занавески на окне, принося с собой звуки лондонских улиц и ароматы цветов. Ханичайл закрыла глаза, ей вспомнились вечерние звуки на ранчо: горячий пронизывающий ветер, шелестящий в пожухлой траве, свисток паровоза вдали, мычание томимого жаждой умирающего скота.

Все это казалось сейчас таким далеким, совсем из другой жизни другого человека. Но это поселилось в ее сердце навсегда. Перед мысленным взором Ханичайл возникла Элиза, стоявшая у плиты и готовившая оладьи на завтрак; Фишер, спрятавшийся под столом, куда Ханичайл могла незаметно бросить ему косточку, и Том, глотавший горячий кофе, чтобы поскорее пойти в конюшни и приступить к работе. Ханичайл с тоской думала, как сильно она соскучилась по ним, когда Джонсон, постучав в дверь, подал ей на серебряном подносе телеграмму.

Она изумленно посмотрела на него.

— Кто может прислать ее мне из Техаса? — удивилась она, вскрывая ее. Она быстро прочитала ее один раз, затем второй.

— Надеюсь, что это не плохие новости, мисс? — спросил Джонсон, стоявший в ожидании ответа.

— Плохие? Нет. Совсем не плохие.

— Не желаете послать ответ, мисс?

Ханичайл снова прочитала телеграмму, все еще не веря написанному.

— Нет. Не сейчас. Я должна подумать.

Джонсон ушел, а Ханичайл опустилась в кресло, перечитывая телеграмму снова и снова: «Большое местонахождение нефти ранчо Маунтджой сейчас ты снова можешь вернуться домой любовью Том Элиза».

«Как они могли найти там нефть? — удивлялась Ханичайл. — Ведь они прекратили бурильные работы несколько лет назад, ничего там не обнаружив».

Зазвонил телефон. Это был Андерсен, адвокат из Сан-Антонио.

— У меня ушел целый день, чтобы дозвониться, — сказал он, — но я полагаю, что ты уже получила телеграмму от Тома.

— Получила, — ответила Ханичайл, ошарашенная тем, что снова слышит голос старого адвоката. Она не видела его с того самого дня, когда он приехал в больницу, чтобы извиниться за то, что отдал ее под опеку Джека Делейни.