Эмили. Отчаянная - De Ojos Verdes

чистой воды шантаж!

Улыбаются друг другу тепло и открыто. И после кивка зятя девушка озвучивает свое желание:

— Во-первых, верните мне деньги, которые забрали у Сергея. И не надо оглашать эту историю. А, во-вторых, как бы сложно это ни было, не рассказывай Лали о нас с Марселем. Я на пару месяцев уезжаю. Когда вернусь, сама поговорю с ней.

Упоминание имени мошенника заставило вмиг окаменеть лицо Ваграма.

— Ты хорошо подумала обо всём, Эми?

— Как никогда.

Еще один обмен понимающими взглядами. Это будет очередная маленькая тайна.

— Уговорила. Уступаю тебе, Облачко. Если обещаешь, что всё наладится.

От его этого «Облачко» щемит в груди. Вспоминается «тучка» Марселя. Дикая неуемная потребность в нем…и невозможность это осуществить.

— Уже наладилось, — она обнимает Ваграма за плечи, прощаясь, — всё же, ты зачетный мужик, Ротинянц. И мой любимый зять.

Ответом ей служит заливистый смех. Ей вдогонку шутливо грозят пальчиком, на что Эмили лишь шире улыбается.

Ещё парочка не совсем приятных, но неизбежных разговоров, и тяжелый груз окончательно исчезнет. И освободит место живым эмоциям, которые блокировались годы напролет.   К н и г о е д . н е т

Разрешить себе жить.

Вот самое правильное решение для каждого человека.

Тихо постучав в дверь, девушка вошла в кабинет и замерла. Боже, как же они похожи…

— Здравствуйте, Аргам Никогосович. Можно?

Мужчина отрывается от бумаг, лицо его озаряется искренней теплотой.

— Привет, дочка. Нынче у молодежи так быстро получается выздороветь. Еще утром Амина причитала, что ты внезапно заболела…

Лукавый подкол достигает своей цели. Эмили краснеет. Не ведать же ему истинный расклад дел…

— Садись. Что случилось?

— Я хотела с Вами поговорить. Честно, немного побаиваюсь бурной реакции Амины, поэтому сразу сюда и пришла. Я уезжаю. Соответственно, увольняюсь. Уверена, мне быстро подберут замену. У нашей управляющей выдающиеся таланты…

— Вот как, значит? А куда уезжаешь? — учтиво интересуется.

— В Москву. К друзьям. Надолго.

— К друзьям? — хитро щурится. — Или…к другу?

Потом раздается низкий хохот.

Эмили…покрывается ледяной корочкой. Она от «друга», а не к «другу» едет…

— Не смущайся, дочка. Я же всё понимаю. Нам, старикам, только в радость, когда дети устраивают свою жизнь. Находят надежных спутников…

— Как Ваш сын?

Дура! Зачем?! Зачем ты это делаешь?!

— Да, — соглашается. Откидывается на спинку весь довольный, словно объевшийся сметаны кот. — Как раз час назад здесь была Нелли. Мы с ней пошушукались и назначили день свадьбы. Я настоял. Марсель что-то совсем забыл об этом.

— Назначили день свадьбы? Пошушукались? — зачем-то тупо повторяет за ним.

— Да, а что делать? Такое ощущение, что мой сын сам этого не совершит уже… Я ускорил процесс. Через месяц остепеним его.

Ледяная корочка сменяется обжигающим всё естество жаром. Вроде…ничего нового и не услышала. Но ведь больно. Черт. Очень больно.

Стиснув руки за спиной до побелевших костяшек пальцев, Эмили выдает слабую улыбку.

— Поздравляю…

— Спасибо! Ты заявление еще не написала?

— Нет, хотела сначала поговорить.

— Ну, тогда пиши и неси.

Дальше всё проходит не иначе, как в прострации. Увольнение, прощание с ребятами, возмущение Амины, крепкие объятия…

Пришли к тому, с чего начинали…

Марсель женится.

* * *

Собирая самую малость необходимых вещей, Эмили задумчиво кусала губы. Было бы легче сбежать, оставив всё, как есть. Легче, но не правильнее. Нужно по-человечески расстаться с любимым человеком. Поставить точку и…пожелать ему счастья…с другой женщиной.

Не плакать.

Ты теперь сильная.

Девушка смотрит в потолок и часто-часто моргает, отгоняя непрошенную влагу.

Ничего, и с этим справится. Самое страшное позади. Ведь позади, да?

«Привет. Если ты дома, я зайду?».

«Заходи».

Выдыхает с шумом. Набирается выдержки. Натягивает маску невозмутимости. Нельзя омрачать всё, что было, неуместными слезами и прочей ерундой.

Дверь привычно открыта. Эмили бесшумно входит и шагает по коридору. Хозяин апартаментов полулежит на кровати. И вид у него, мягко говоря, очень помятый.

— Ты, что, заболел?

Как-то странно, что такой медведь может болеть. Девушка даже опешила, когда раздался надсадный кашель. Тревога за него сковала тело. Но она своевременно вспомнила о том, что за ним есть, кому ухаживать…

— Как себя чувствуешь? — хрипло интересуется он у неё.

Парадоксально, но именно больной печется о здоровье гостя…

— Я в полном порядке. И зашла попрощаться. У меня самолет через четыре часа.

— Куда? — резко и недружелюбно. — Куда ты собралась?!

— Прекрати, Марсель. Не надо больше этой опеки. Я очень благодарна за всё, что ты сделал. И прошу закрыть тему раз и навсегда. Даже не буду спрашивать, что вы сделали с Сергеем. Меня это больше не интересует.

— Почему ты уезжаешь?

Мужчина поднимается и медленно приближается. От него исходит сильный жар. Неестественно опаляющий. Кажется, температура очень высокая. И снова волна беспокойства окатывает её…

— Потому что так надо. Меня ждут. Ты же знал, что это случится.

— Но не сегодня же! Эмили, ты ведешь себя глупо и по-детски! Еще утром лежала в больнице после тяжелых препаратов. Вчера пережила покушение… А сегодня уже вся такая Лягушка-путешественница…

Девушка неожиданно для себя рассмеялась. Хорошее сравнение.

На корню пресекает желание прикоснуться к нему и успокоить. Нельзя. Больше нельзя.

— Ну, и такое бывает. Главное, что чувствую я себя отлично. Как никогда раньше.

Сканирующий взор таких родных, но неимоверно усталых глаз…вызывает трепет.

Он рассержен, еле сдерживается.

— Что изменилось, Эмили?

— Я наигралась, Марсель.

— Наигралась?

— Наигралась в слабую малолетку. Мне эта роль не подходит.

Мужчина вздергивает бровь, умудряясь при этом нахмуриться еще больше. Всматривается, ищет что-то.

Может, решил удостовериться, не расширены ли у неё зрачки?

Раньше эта догадка разозлила бы. Сейчас…Эмили даже понимает его поведение. Сама бы не поверила в такие разительные перемены, произошедшие меньше, чем за сутки.

— Я очень благодарна, — повторяет мантрой, — за всё. Пора поставить точку.

— Потому что ты наигралась, — иронично ухмыляется, — во всём…

Глаза в глаза.

Контрольный.

— Во всём…

Так надо. И мука в его взгляде, зеркалящая её собственную, пройдет…со временем.

Потому что там есть Нелли. И разрушать чужие отношения Эмили никогда не хотела. Уподобляться той, что воспроизвела её на свет… Да, пожалуй, уже можно признаться себе в этом. Всё именно так.

— Будь счастлив…

Я тебя люблю. Очень-очень. Всегда.

Разворачивается и покидает дом, в котором стала женщиной. Мужчину, сделавшего её счастливой. Чувства, бережно спрятанные внутри.

Воплощает решение, которое не могло быть иным.

Глава 41

«Расстаться с человеком — это пять секунд делов,

а для того, чтобы расстаться с мыслями о нем,

может и пяти лет не хватить».

С. Есенин

Эмили застала Тину в кухне за